- Как добраться до Авиамоторной? - спросил я одинокую старушку.

    Она сочувственно посмотрела на Джи, проговорив:

    - Эх, соколик, да как же это ты нагрузился, - и объяснила, как добираться.

    Я подумал: “Ну вот, есть же добрые души”, - и злость от мысли о том, как плохо обо мне думают сейчас окружающие, вдруг исчезла. Остался лишь страх перед милицией и вытрезвителем, а также проверкой документов и выдворением из Москвы. Я негодовал, что Джи так безответственно напился и теперь ставит нас обоих под удар и что мое обучение на Корабле может так бесславно закончиться.

    Пока мы ждали троллейбуса, я спрятал Джи за газетным киоском, а сам высматривал оттуда, как из засады. Джи стоял, прислонившись спиной к стене, свесив голову на грудь, и с комической интонацией повторял одно и то же:

    - Не будь иудушкой, Гурий, не жалей денег на такси...

    “Как же так, - злился я, - пытаюсь его доставить домой, а он меня еще обзывает”.

    Наконец мы оказались на заднем сиденье тускло освещенного троллейбуса; я постарался задвинуть Джи как можно глубже в угол, и, к моему облегчению, оказавшись в тепле, он мирно уснул. Я бдительно следил за остановками и, когда подошла наша, быстро вытащил Джи из троллейбуса. Джи продолжал спать, но ногами передвигал, так что я беспрепятственно довел его до дому.

    Фея открыла дверь и всплеснула руками:

    - Ну, где же вы так погуляли!?

    - На кладбище, - ответил я.

    - Опять, значит, на скотный двор ходил, - сказала Фея.

- Как же вы добрались-то?

    - Я как-то ухитрился довезти его на троллейбусе - слава Богу, в вытрезвитель не забрали.

    - Ты просто герой, - похвалила она. - Ты проявился как настоящий юнга и ученик.

    “Теперь Джи не сможет меня раскритиковать”, - подумал я.

    Мы осторожно уложили его на постель, и я, забравшись в свой спальник, сразу отключился.

    На следующий день я проснулся, когда Джи и Фея уже сидели за столом и пили чай; Джи был снова прежним. Я быстро оделся за шкафом и, умывшись на кухне, вернулся в комнату и подсел к столу.

    - Гурий-то, - сказала Фея, - какой молодец, так достойно проявляется. Не то что его приятель Касьян, который только о себе и думает.

    Допив чай, Джи предложил:

    - Пойдем-ка, братушка, прогуляемся, заодно обсудим ситуацию.

    Мы вышли из подъезда и направились в сторону небольшого парка. Я, стараясь скрыть нетерпение, ждал, когда Джи попросит меня, как обычно, описать происшедшее. Но Джи долгое время шел молча, погруженный в другую реальность, и лишь потом спросил:

    - Каковы твои впечатления от обучающей ситуации у Бори?

    - Вы были настолько хороши, что мы с трудом оттуда выбрались, - ответил я.

    - Я что-то совсем устал после вчерашнего, давай-ка присядем здесь.

    Он поднял валявшуюся ветку и смел ею слежавшийся снег со скамейки. Мы сели, и Джи достал из кармана своего похожего на шинель пальто небольшую плоскую фляжку. Он отвинтил крышечку, не снимая перчаток, и сделал небольшой глоток. Я нетерпеливо ждал, когда Джи признает - то ли словом, то ли жестом - мои вчерашние заслуги. Джи сделал еще глоток и произнес:

    - Обычно я выступаю в роли учителя, то есть объясняю, читаю лекции, утешаю. Но твоя голова не может воспринять бытийное знание, ты можешь это только пережить в обучающей ситуации. И тогда я выступаю в роли бенефактора. Ты можешь это понять на примере ролей, которые играли по отношению к своим ученикам Дон Хуан и Дон Хенаро. Вчера ты оказался в ситуации, которая была проведена в бенефакторском ключе. Вместо того чтобы читать тебе многочасовые лекции о твоих слабых местах, я просто показал их тебе.

 - Мне кажется, что я был вчера единственным, кто как-то еще сохранял контроль над собой и ситуацией. Вы не помните своего состояния, - тут же вспылил я.

    - Ты горд тем, как ты вел себя на кладбище? Но, во- первых, ты забыл главную цель, с которой мы затеяли эту экспедицию, - дать тебе возможность где-нибудь зарабатывать на жизнь.

    Джи сделал паузу, чтобы снова отпить из фляжки.

- Но почему же вы меня не поправили, не остановили?!

    - Ученику дается возможность полного и свободного самоопределения в ситуации.

    Вдруг на аллее, метрах в двадцати от нас, показались два милиционера. Они совсем не обратили внимания на Джи, который спокойно продолжал сидеть, держа фляжку в руке, но на меня они смотрели с подозрительным интересом.

    - Это связано с твоим гневным состоянием, - заметил Джи, когда патруль прошел мимо. - Вчера тебе надо было вызвать такси по телефону, который есть в кладбищенском домике, но ты пожалел денег.

    Я молчал, ибо нечего было ответить.

    - Ты поддался провокации Мещера, обманувшего тебя и заставившего рискованно перелезать через забор. Если бы не твоя жадность, мы спокойно на такси добрались бы до Феи, не ставя себя под удар. Единственное, что ты сделал относительно верно, - это выбрал правильную старушку с хорошим тоналем. Ты очень наивен и горд, совершенно не разбираешься в людях. А еще хочешь плавать на Корабле. В настоящей жизни ты находишься на уровне семилетнего ребенка. Теперь ты видишь свою реальность, - холодно заключил Джи.

    - Вы нанесли такой сильный удар по моему самолюбию, что в одно мгновение я превратился из ловкого оруженосца в никчемного маленького бродяжку, - обиделся я.

    - Я вчера разыграл тебя, - холодно сказал он. - Хотелось увидеть твою реальность.

    - Если бы не мое желание стать небожителем, я бы давно сбежал от вас, - дрожащим голосом произнес я.

    Я чувствовал себя таким несчастным, что едва не заплакал от ощущения собственного ничтожества.

    - Тебя никто не держит, - ответил он. - Жалость к себе обескровливает тебя и крадет остатки твоей энергии. Если ты будешь и дальше поддаваться этому чувству, то вполне можешь умереть прямо здесь, на скамейке.

    Я с удивлением посмотрел на Джи.

    - Ну, - сказал он, - до физической смерти дело не дойдет, а вот все твое тонкое восприятие исчезнет, и ты станешь таким, каким был до встречи с Касьяном.

    Я вдруг ощутил, что моя энергия действительно исчезает неведомо куда, что и давало мне вначале ощущение облегчения и удовольствия. Но теперь оставалась одна только холодная пустота.

    - Что же мне делать? - отчаянно спросил я.

    - Попробуй настроиться на рабочую волну, вспомнить свои цели - зачем ты приехал ко мне в Москву. Это поможет тебе восстановить правильную ориентацию.

    Джи поднялся и зашагал дальше по аллее, а я направился за ним. Когда чистая энергия, исходящая от него, наполнила меня, я вновь стал веселым и бодрым.

    - Сам по себе ты мал и слаб и легко падаешь духом. Но, когда Луч берет тебя на свои крылья, ты можешь летать внутри себя, даже если целиком состоишь из ошибок и проколов.

    В его интонациях я уловил зов вечности, и что-то в моем сердце глубоко отозвалось на его слова.

           - Сегодня я отведу тебя в новую обучающую ситуацию,  - сказал Джи, когда мы на эскалаторе опускались в глубину метро. - Вчера стало ясно, что для работы на кладбище ты пока еще не готов. Попробуй заработать деньги более артистическим способом. Я познакомлю тебя с Маргаритой, известной художницей. Она занимается реставрацией и, если ты расположишь ее к себе, может дать тебе работу.

    - Это как раз то, что мне надо, - радостно заявил я. Мне снова стало интересно: я уже видел себя на диване с роскошной женщиной, участливо смотрящей мне в глаза.

    - Ты сам видишь, - продолжал Джи, - что на обучающие ситуации нужны деньги. Не можешь же ты вечно сидеть на шее у родителей? Не забывай, что мы идем в необычный дом. На этот раз не забудь о своем кубическом сантиметре шанса, будь алертным.

 - Клянусь, - вырвалось у меня, - в этот раз я не упущу своего!

    Джи пристально взглянул на меня и усмехнулся моей страстной интонации.