В пути Танский монах проповедовал святое учение, а Сунь У-кун защищал его от разбойников и демонов, которые пытались его уничтожить, чтобы не дать светлому учению распространиться по Земле. Поскольку Танский монах не был приспособлен к обычной жизни, то Сунь У-кун был обязан заботиться о ночлеге и пропитании. Если Сунь У-кун по старой памяти пытался бунтовать, то Танский монах читал особую молитву, и шапочка на голове Сунь У-куна сжималась, причиняя сильное страдание. От шапочки Сунь У-кун не мог избавиться, как ни пытался, поэтому нрав его постепенно улучшился.

    Однажды, пересекая горную гряду, они столкнулись со странным воином, у которого было свиное рыло вместо лица.

Звали этого воина Чжу Ба-цзе. Он преградил им путь и требовал, чтобы Сунь У-кун сразился с ним. Сунь У-кун своим магическим посохом легко одолел воина, который сражался граблями, и тут побежденный вдруг сказал, что узнал Танского монаха и хочет следовать за ним. Воин надеялся, что Танский монах сможет избавить его от свиного рыла, которое он получил в наказание за необузданное пьянство в небесных чертогах...

    Тут дверь квартирки Феи отворилась: оттуда вышла Молодой Дракон и тихо прошелестела мимо меня, послав на прощание ослепительную улыбку. Я провожал ее влюбленным взглядом, пока она не скрылась из виду.

“Почему время, проведенное в обществе Джи, имеет такую плотность и насыщенность?” - раздумывал я. По моим оценкам, интенсивность внутренних переживаний была такова, будто я провел в Москве больше недели, хотя это был всего лишь первый день.

    На следующий день я купил возле метро у старушек хороший окорок, и мы, перекусив, приготовились к новому приключению.

    - Сегодня я поведу тебя в ситуацию московского андеграунда. Это может оказаться для тебя “проверкой на вшивость”, так что будь алертен. Заодно поучишься корабельному стилю жизни. Не забывай, что учишься на юнгу: не слушай советов плохого настроения и не вешай носа, когда тебе случайно наступят на мозоль, - проговорил Джи с необычайным сиянием в глазах.

    - А как я должен себя вести? - забеспокоился я.

 - Позаботься о хорошем угощении для хозяев дома, приготовь еду, накрой на стол, а затем убери и вымой посуду. Но надо делать это, не привлекая к себе внимания, иначе твоя помощь может легко превратиться в помеху.

    “Может быть, сегодня меня опять ожидает встреча с московской красавицей?” - тайно надеялся я.

    Мы заглянули в магазин, и Джи спросил:

    - Какой бы напиток ты выбрал для сегодняшней встречи?

    - Пятизвездочный армянский коньяк и хорошую ветчину на закуску.

    - Это бессмысленная трата денег тебя быстро сделает нищим, - заявил он и предложил мне купить недорогое, но хорошее вино.

          Когда я купил все, что надо для проведения прекрасного v вечера, он сказал:

    - Сегодня я познакомлю тебя с молодым гением. Если ты сможешь установить с ним сущностный контакт, то откроешь несколько тонких лепестков своего восприятия.

    - А я предполагал, что будет встреча с прекрасной дамой, - с сожалением произнес я.

    - Ты уже потерпел фиаско с одной из них.

    Мы долго ехали в метро, сделав две пересадки, и наконец добрались до нужного дома. Дверь открыл бледный молодой человек с умным лицом и холодными как лед глазами.

    - А-а-а, Магистр со свитой. Заходите.

    - Дорогой Александр, познакомься с моим новым юнгой, - улыбнулся Джи.

    - Проходите, - кивнул он, едва взглянув на меня.

    Большая прихожая неярко освещалась старинной хрустальной люстрой. Сиял матовым отблеском аккуратно навощенный темного дуба паркет. Александр был бледен, на губах играла надменная усмешка, подчеркивающая его превосходство. Он был в просторных серых габардиновых брюках, черном разношенном весте и белой рубашке с небрежно подвернутыми манжетами. На мизинце красовался перстень с темным камнем и латинской монограммой. Он молча ждал, пока мы сбросили свои вещи на стул рядом с переполненной вешалкой, а потом преувеличенно резким, словно недавно заученным и все еще доставляющим удовольствие жестом пригласил нас пройти в комнату.

    Джи сел на диван и обратился к нему:

    - Ты не будешь возражать, если мой новый оруженосец займется приготовлением закуски?

    - Разрешаю, - ответил Александр, странно поджав губы, - но только пусть все делает тихо.

    - Я понял, сэр, - притворно улыбнулся я и, взяв сумку с едой, недовольно отправился на кухню.

    Нарезая сыр, я услышал голос Александра:

    - Я посвятил вам, Маэстро, одну из своих баллад - “Кружится Магистр”. Позвольте исполнить ее.

    - С удовольствием послушаю тебя, Саша, - сказал Джи.

    Я услышал полнозвучный аккорд. Голос у Александра был отчужденно-холодным, но текст звучал интересно; он с видимым удовольствием несколько раз повторил припев:

    - Потрясающе, - сказал Джи. - Тебе удалось почувствовать нечто запредельное. Как ты смог проникнуть вглубь этой странной полушарлатанской фигуры Челионати, которую я представляю на сцене жизни?

    “А меня Джи не хвалит, как бы я ни старался”, - мрачно думал я, продолжая готовить закуску.

    - Недавно я виделся с Евгением, - сказал Александр. - Мы обсуждали тему запредельной тьмы. Я написал еще одну балладу и, если вы хотите, могу спеть ее.

    - Конечно, - с энтузиазмом поддержал Джи, - продолжай.

    - “Этот синий сеньор Астарот...” - начал Александр с ледяной интонацией, резко ударив по струнам.

    Я перестал прислушиваться, ибо текст баллады был пугающим. Приготовив закуску под звуки песни о чьем-то белом теле, навевающей кладбищенскую жуть, я вошел в комнату с подносом, уставленным тарелками, и услышал начало следующего куплета:

    Я накрыл на стол и съежился на стуле, прячась от тягостной ледяной атмосферы, не зная, как вернуться к состоянию внутреннего комфорта.

    Баллада закончилась сильным аккордом, от которого лопнула пара струн. Александр запрокинул голову и закрыл глаза, словно в экстазе. Джи отставил свой бокал и воодушевленно произнес:

    - Ну вот, теперь мы можем и закусить слегка. Почему бы нам, Александр, не перебраться за накрытый стол?

    “Отлично, - пронеслось у меня в голове, - начинается более приятная часть визита”.

Вдруг я увидел, что атмосфера в комнате засверкала перламутровым блеском. Она привлекала меня ощущением внутреннего взлета, но в то же время отпугивала неземным холодом. Александр, небрежно бросив гитару, сел к столу и, налив себе полный стакан вина, залпом осушил его.

    - Я постоянно общаюсь теперь с Евгением, - заговорил он. - Эльдар - это лишь его отражение в темном зеркале. Евгений раскрыл мне глубину Великого Делания, давая инструкции в контексте инспираций Фламеля и Бэзила Валентина. Он дал мне задание изучить их труды в подлиннике, и я уже стал приближаться к Работе в Красном.

    - Как же тебе это удалось? - поинтересовался Джи.

    - Сделав некоторое усилие, я за два месяца изучил французский и прочел их труды. Теперь в Нигрэдо для меня не осталось секретов. Но я надеюсь от вас узнать состав летучего агента, который во много раз ускоряет алхимическую реакцию. Евгений ссылается на ваш авторитет...

    “Как жаль, что не понимаю ни слова из этого разговора”, - думал я и удивлялся тому, как Джи может так легко говорить интонациями Александра, используя те же выражения, и, казалось, даже сверкая тем же холодным блеском.

    - Посмотрим, - сказал Джи. - К этому знанию не так-то легко подойти; оно, скорее, бытийного характера.