Начиная со следующего дня, я с утра до вечера выпиливал полки из авиационной фанеры и сооружал сундук-кровать, чтобы использовать его для хранения мистической литературы.

    - Ночь, проведенная на эзотерических книгах, направляет ум к внутренней свободе, - заметил Джи, и я не понял, шутит он или нет.

    Я работал молотком и пилой на лестничной клетке, прямо перед дверью коммунальной квартиры, в которой обитали Фея и Джи. Жители подъезда, проходя по лестнице, бросали на меня недоуменные взгляды, а их собаки проявляли ко мне повышенный интерес. Ничто не могло бы остановить меня, но на третий день Фея сделала неожиданное заявление:

    - Кажется, скоро мне придет конец. Я не ожидала такого нападения на свое пространство.

    - Я же делаю как лучше, - ответил я.

    - Вы не учитываете того, что я болезненно переношу шум, - обхватив ладонями виски, прошептала Фея.

    “Ваши трудности”, - подумал я, а Джи попытался успокоить ее:

    - Может быть, он, в самом деле, сделает нашу комнатку уютной.

Фея подняла голову, и в ее глазах я заметил безжалостные зеленые огоньки.

    - Каким образом, скажи на милость, эта комната станет уютной для меня, - сказала Фея, подчеркнув ледяной интонацией слово “меня”, - если он считается только со своим, и немного - с твоим мнением?

    - Я надеялся, что комната станет более приятной на вид, если мы спрячем все это, - сказал я, показав на валявшиеся повсюду вещи.

    - Меня не интересует внешний порядок, - отрезала Фея.

- Я забочусь только о покое и тишине.

    Тем не менее, с согласия Джи, я продолжил строгать, пилить и стучать молотком. Еще через три дня непрерывной работы над интерьером комнаты Джи невесело произнес:

       - Несмотря на то, что моросит осенний дождь, предлагаю тебе, Братец Кролик, прогуляться по московским улицам.

    Мы вышли из дома, и мелкий дождь вдруг прекратился; яркие лучи заходящего солнца заскользили, переливаясь, по мокрому асфальту. Навстречу шли какие-то безликие люди; было очевидно, что они не собирались достигать Просветления ни в этой жизни, ни в следующей. Унылые коробки одинаковых зданий еще более усугубляли это впечатление.

    Я шел по улице, стараясь поймать взглядом искорки в глазах красивых девушек, которые могли бы скрасить мои невеселые мысли. Но мимо нас проплывали сонные лица, зачарованные гипнозом майи. Джи искоса посмотрел на меня и медленно произнес:

       - Если бы ты наблюдал за ситуацией, то давно бы заметил, какую дисгармонию внес в нашу квартиру своим появлением.

    - Ведь я хотел сделать как лучше, - сказал я с обидой в голосе.

    - А Фея воспринимает это как покушение на ее территорию.

    - Какая нелепость! - возмутился я.

    - Давай хоть на мгновение не будем зависеть от женских капризов, - засмеялся он, и в его глазах я с удивлением увидел сияющую пустоту.

    Эта пустота стала переливаться в мое сердце, пока я не почувствовал внутри отголосок вечности и не потерял отсчет времени. Не замечая прохожих, я наткнулся на шедшего навстречу мне солидного мужчину, который, обозвав сумасшедшим, вернул меня к реальности. Джи, увидев мое замешательство, улыбнулся и сказал:

    - Я думаю, Фея успела отдохнуть, и мы можем спокойно вернуться домой

    Не успели мы войти в комнату, как услышали обеспокоенный голос Феи:

    - Вы забыли, что мы живем в коммунальной квартире. Соседка не вынесла шума пилы и молотка и грозится вызвать милицию.

    - Я разберусь с ней по-своему, - процедил я.

    - Ты уедешь, а нам с ней жить, - ответила сурово Фея.

    - Мне непонятен ваш страх Перед этой сварливой женщиной.

    Но Джи миролюбиво произнес:

    - Обновление каморки Папы Карло на сей раз придется прекратить.

    Я приуныл, но возразить ничего не мог. Мое внимание привлек рисунок - треугольник с золотым диском солнца на вершине.

    - Что это за символ? - спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему.

    Джи внимательно всмотрелся в мое лицо, а затем произнес:

    - Треугольник, повернутый вершиной вверх, является символом Арийской расы, символом восходящего огня. Арийская раса имеет особое задание - подготовить весь мир для восхождения в Космос. Но для этого он должен подвергнуться трансформации, пройдя стадию внутреннего огня.

        Для адептов Солнечной Системы существует девиз, который связывает их магической цепью с адептатом нашего Кольца:

    “Из огня создан мир, и в огонь возвратится он.

    Все мы сгорим в жарко любящем сердце Бога”.

       Частое произношение этого девиза может открыть тебе двери в некоторые Школы на гиперфизическом плане.

       “Огонь пришел Я низвести на землю, и как бы Я желал, чтобы он возгорелся”, - говорил Христос.

Евангелие описывает, как Иоанн крестил учеников водой, но, когда он увидел Иисуса, приближавшегося к нему в трансовом состоянии, Иоанн сказал: “Вот идет Тот, Которому я не достоин развязать ремни на сандалиях. Он будет крестить вас огнем и Духом Святым”.

       Это является настоящим крещением, после которого человек меняет свою земную природу и ему открывается космическое восприятие бытия. Крещение водой - это символическое приобщение к христианству. Крещением водой человек приобщается к импульсу любви, но сам не может еще никого любить, ибо это состояние может возникнуть только при крещении огнем любящего сердца Бога...

Я не мог воспользоваться тем знанием, которое получил от Джи. У меня не было никаких ассоциаций, связанных с ним, и оно зависло на одном из витков моей памяти до лучших времен.

   В маленькой каморке Джи было тесно, и я спал на полу, в углу возле стола. Проснулся я в три часа ночи от странного ощущения опасности. В темной комнате царило безмолвие, только тиканье часов нарушало напряженную тишину. Яркое пятно луны притягивало взор - она словно манила на улицу, обещая таинственное приключение. Я поддался ее мягкому зову и вышел из квартиры. Меня насторожила наэлектризованность темного пространства, но все же я стал медленно, держась за перила, спускаться по лестнице. В углу лестничной площадки третьего этажа я заметил притаившуюся женщину. Я постарался незаметно проскользнуть мимо, но она  крепко уцепилась за мое плечо, и я увидел сверкающие ненавистью глаза. Оставив клок одежды в ее кулаке, я выбежал на пустынную улицу. Была полная луна; воздух дышал опасностью. Деревья серебрились в холодном лунном свете, навевая ужас. Я побежал к церкви, надеясь укрыться там, но, потеряв дорогу, свернул не в ту сторону и вдруг оказался на кладбище. Я хотел было повернуть назад, но леденящий душу крик за моей спиной погнал меня вперед. Вокруг меня кривым частоколом расходились кресты старых могил. Тень женщины хищным грифом скользила за мной. В середине кладбища я наткнулся на одинокую девушку с сумеречным взором птицы. Испугавшись ее прозрачного тела, я отпрыгнул в сторону и, зацепившись ногой за бетонную плиту, свалился на землю. Вдруг рука нащупала на земле острый кинжал. Я вскочил и с ужасом увидел перед собой искаженное ненавистью лицо преследовательницы - в ее глазах отражалась смерть. Я резко взмахнул длинным лезвием кинжала, и ее голова покатилась по земле с глухим стуком.

    Меня разбудил крик соседки.

    - Он отрубил мне голову, - завывала она где-то за стеной.

    “Теперь мне не избежать смерти”, - пронеслось в голове. Мне стало до боли жаль прерванного обучения. Еще вчера я был счастлив, что наконец встретил человека, который указал дорогу, ведущую к небу, и все приобрело смысл. Новая жизнь, для которой я был предназначен, не успев начаться, нелепо закончилась...

    Проснулась Фея.

    - Что ты сделал с бедной женщиной? - спросила она, приподнимая голову с подушки.

    Тут я осознал, что это был яркий, неотличимый от реальности сон.

    А голос за стеной продолжал браниться:

    - Я вызову милицию, я буду жаловаться в партком...