Однако то время характеризовалось еще и творчеством декадентов — Мережковского, Гиппиус...

И вдруг могучие реалисты — властители дум, рожденные народом: Горький — в литературе, Шаляпин — в искусстве! Рядом...

Что же это было? Совпадение? Нет. Была творческая заявка самого народа на новую жизнь. На новое, народное, творческое самосознание.

И Мамонтов, этот интереснейший человек, организует творческую группу, куда входят Коровин, Врубель, Рахманинов, Римский-Корсаков... И, конечно, Шаляпин.

Мамонтов восклицает:

— Вот, Федя, тебе театр! Делай все, что ты можешь, и все, что ты хочешь!..

Что это — счастье или закономерность жизни, судьбы, высшее выражение духовной потребности народа?..

Ведь несомненно, были и другие голоса, были великолепные вокалисты; есть они и сейчас, появятся и в будущем... А вот подобные совпадения на веку встречаются не часто — раз, два, да и обчелся...

Пел Шаляпин весь басовый репертуар. Перечислять его надо ли? Важно было слышать!.. Но пел он ведь и Демона! Пел в “Годунове” и Бориса и Варлаама — в один и тот же вечер!.. Пел он и старика Дубровского *, пел и Гремина... Правда, эти последние две партии не удержались в его репертуаре. Шаляпин сам от них отказался, считая, что они им не завершены.

# * Дирижировал сам Направник (примеч. автора).

Но ведь в искусстве, чтобы и отказаться от чего-то, а не только совершить, тоже нужна сила немалая!.. И это порою куда важнее и больше приносит радости, когда люди не все берут в театре только себе и для себя, а видят еще и других...

Шаляпин был режиссером “Хованщины”. Он тот режиссер, который, напевая, помогал создавать о б р а з ы с п е к т а к л я... Он пел за Марфу!.. И Марфа благодарно слушала... Подходил он к рампе, обращаясь к виолончельной группе, опять-таки напевая музыкальную фразу, и это оставалось в памяти всех, кто был участником спектаклей...

Вся огромная концертная деятельность Шаляпина столь же велика и поучительна...

В Казани был знаменитый певец З. Он нес весь теноровый репертуар и был желанным гастролером всюду — во всех оперных театрах той поры.

Федор Иванович Шаляпин бежал за его каретой в Казани, был в толпе, которая везла карету артиста... Были у этого певца и конюшни и дома... Потом прошло не так много лет; Федор Иванович снова приехал в Казань, уже будучи Ш а л я п и н ы м, артистом, имеющим мировое признание. Он решил навестить З. И застал страшную картину нищеты, забвения, полного одиночества...

На звонок вышел бедный человек в халате, когда-то такой щедрый, помогавший многим-многим людям... Теперь Шаляпин помог ему... Но, спускаясь по лестнице, он плакал об его жалкой участи... Страх перед такой участью остался у Шаляпина на всю жизнь. Он боялся за себя, еще больше боялся за детей, содрогаясь при одной мысли, что может вдруг очутиться в подобном же положении... Слишком хорошо он помнил собственную нищету в детстве и юности!..

Сегодня надо добрым словом вспомнить всех, кто пригрел когда-то Шаляпина, помог его продвижению в искусство. Прежде всего это знаменитый певец Усатов, позднее несший теноровый репертуар в Большом театре. А живя в Тбилиси, он учил Шаляпина азбучным истинам вокала: показывал, как правильно петь — как петь б л а г о р о д н о — так это называлось в то время.

Научить петь по книгам невозможно, и Усатов отдавал Шаляпину свой опыт, свои знания; на первые концерты он отдавал ему и свой фрак…

Однако Шаляпин, так боявшийся нищеты, никогда не был корыстолюбцем. Он не был жаден...

Количество спетых Шаляпиным бесплатных — мы нынче именуем их шефскими — концертов очень велико!.. Он пел перед орехово-зуевскими рабочими, и весь сбор от концерта пошел на устройство столовой для рабочих... Он пел в Киеве, в громадном цирке. И весь сбор от концертов пошел в пользу рабочих завода “Арсенал”... Считалось, что Шаляпин помогал неимущим, но подлинным адресатом была социал-демократическая партия!.. Это делали и Собинов, и Алчевский, и другие певцы, и Комиссаржевская... И суть здесь не в размере сборов, хотя деньги, переданные Шаляпиным на Сормовскую организацию социал-демократов, исчислялись в тысячах рублей, о чем свидетельствует письмо А. М. Горького.

На свои средства Шаляпин построил школу в сельской местности. Шаляпин, Горький и Малиновская выстроили в Нижнем Новгороде замечательный Народный дом, где и сейчас дает спектакли Горьковский оперный театр... В годы первой империалистической войны Шаляпин содержал на свои средства госпиталь…

Короче, скажу: он не только делал для народа много доброго — он н и к о г д а н е в ы с т у п а л п р о т и в р о д н о г о н а р о д а, п р о т и в с о в е т с к о г о г о с у д а р с т в а. Он никогда не забывал о родине, когда жил и особенно когда умирал за границей, вдали от России...

Много горя и страданий выпало на долю Шаляпина. Но самое страшное горе — жить ради добра, служить народу и в то же время оказаться оторванным от народа…

Сегодня я не могу умолчать о разных “слухах” о Шаляпине, о разных обвинениях его... Во множестве случаев это результат досады, раздражения тех людей, которые ищут острых эпизодов, чтобы их посмаковать, порадоваться всякому затруднению, которое выпадает на долю нашего общества.

Н а р о д н о с т ь ш а л я п и н с к о г о т а л а н т а — к т о ж е н ы н ч е о с м е л и т с я е е о с п а р и в а т ь!.. Но пережить все это… Не слишком ли много для одного человека!.. И поэтому-то я думаю: неизвестно, чего больше упало на его душу — радости или горя…

Сегодня всем нам ясно, что Шаляпин — так же как Рахманинов, Гречанинов, Прокофьев, когда они жили за рубежом,— продолжал всею духовной сутью своего гения убеждать в неизмеримых возможностях того народа, которому и он и они принадлежали и всегда, во веки веков будут принадлежать...

Трагическая судьба Шаляпина не может не вызывать у нас сегодня грусти... И до чего же хочется верить, надеяться, что прах человека-гиганта, так сильно выразившего красоту и русской и общечеловеческой народной культуры, будет перенесен с парижского кладбища на родину, в Россию, о которой он мечтал с такой любовью, с таким страданием...

1973

* * *

По книгам научиться петь нельзя. Нужно слышать.Поэтому все содеянное в вокальной культуре нашими предшественниками — неоценимый кладезь, из которого черпают и современники и последующие поколения. Благодарная память тем, кто трудился в вокальном искусстве!

Я за то, чтобы возможно дольше сохранились имена ушедших — их мастерство, обаяние, преданность делу.

Я за то, чтобы они жили с нами, служили камертоном.

Многих, очень многих надо вспомнить с любовью и глубоким уважением, увековечить в печатном слове. И о тех, кому посвящены страницы этой книги, хотелось бы сказать больше, добавить к тому, что написано.

}Н и к о л а й М и х а й л о в и ч Б р а в и н. Ну как же, говоря о нем, не вспомнить его блистательных коллег. Ярон... Аникеев... Качалов... Гедройц... Как мне с благодарностью не вспомнить современников — Светлану Варгузову и Юрия Веденеева, приветствовавших меня на моем юбилейном вечере в Большом театре. Спасибо им!}

}Встречался я со Светлановой, у которой было все, чтобы жить и радовать людей, но жизнь ее пошла по горестному пути.}

Днепров... Клирошанин-монах, перепрыгнул ночью забор монастыря и ушел... в театр. Служил и в опере, остановился на оперетте. Выходил на сцену во фраке, цилиндре, белых перчатках. Отношение к нему было разное. Одни видели в этом неуместность, другие восхищались его внешностью и манерами — в это время процветала „синяя блуза”, где все было упрощено; фрак, смокинг, визитку стали заменять на мятый костюм, примитивно видя в этом слияние с „массой”. Игра в „простоту” принесла немало вреда, упрощенчество перенесли и в духовную культуру.

Оперетта — высокое искусство. Кто на периферии не играл в оперетте! И Борис Самойлович Борисов был в оперетте, и замечательная артистка жизнеутверждающая Татьяна Бах была в оперетте.