Через несколько минут девушка встрепенулась.

— Говорила тебе, увидят нас.

— Кто?

— Вон на соседней поляне. Тихо, он, кажется, нас не видит.

Коротко стриженный, одетый в футболку и джинсы мужчина, нежданно оказавшийся на поляне, остановился в самом её центре. Со стороны было видно, что губы молодого мужчины шевелятся, но о чём речь, разобрать было невозможно.

— Он там колдует, что ли?

— Дядя явно не в себе, — согласился парень.

В этот момент рядом с мужчиной вдруг появилось воздушное, колыхавшееся, словно от жара, марево.

— Наколдовал, — всхлипнула девушка.

Странный человек шагнул в колыхавшийся воздух и через мгновение в буквальном смысле растворился на глазах побледневших любовников. Продержавшись ещё секунду, марево успокоилось, превратившись в обычный прозрачный воздух.

Через несколько минут «жигулёнок» как угорелый выскочил из леса и, теряя запчасти, устремился прочь от проклятого места.

Вернувшись на корабль, Алексей передал прибор техникам, поставил задачи руководителям служб, после чего заперся в каюте и завалился спать. Разбудил настойчивый стук в дверь.

— Господин майор, — вытянулся перед ним посыльный матрос, — капитан велела передать, что замеры сделаны и они со старпомом ждут вас на второй машинной палубе.

Вместе с капитаном главу экспедиции поджидали представители технических и научных служб. Из их докладов следовало, что доставленный прибор был изучен, и службам потребовалось всего семь часов для оснащения зондов его усиленными копиями. Отсканировав просторы мирового океана, зонды зафиксировали несколько десятков излучающих объектов, но под заданные Алексеем параметры подходили всего четыре. Три погибшие субмарины и потерпевший крушение самолёт. Определившись с объектом, разошлись по своим делам. Главы служб отправились готовиться к подъёму, капитан засобиралась на мостик, а Алексей и старпом, миновав несколько уровней, оказались в информационном центре.

Доставленная на борт по требованию Алексея батальонная команда информ-поддержки была в сборе. Слушая доклад Крымски, обратил внимание, что единственная в команде женщина, сидящая в данный момент под полупрозрачным колпаком управления микрозонда, старательно прячет красные, заплаканные глаза.

— Алина, что случилось? — спросил он, подойдя девушке.

Вместо ответа она развернула колпак голографического интерфейса в плоский экран и вывела на него транслируемое с камер зонда изображение. Несколько минут сотрудники центра с окаменелыми лицами смотрели на происходящее, в одной из комнат стоявшего на самом берегу океана дома.

— Этому конца нет, — опять заплакав, простонала Алина, — я с утра на этот дом наткнулась и с того момента не выпускаю их из вида. — Ведь кроха совсем, — повернув заплаканное лицо к Алексею ткнула она рукой в проекцию. — Разве это мать?

Ответить на вопрос никто не решился. Все молча наблюдали за разворачивающейся внизу драмой.

— Она его убьёт, — давилась Алина слезами, — дикие… господи… эти люди дикие. Разве может мать вытворять такое со своим ребёнком? Это не мать, — сказала она, вновь повернувшись к Алексею, — не может это животное ею быть. Мне кажется, что они даже на разных языках разговаривают.

— Включи звук, — распорядился Алексей.

К огромному удивлению, из динамиков вырвались всхлипывающие нотки родной речи и истеричный визг на мировом жандармском.

— Мы должны ему помочь, — всхлипывала она, ища поддержки стоявших вокруг людей, — я никогда себе не прощу, если не попытаюсь ему помочь.

Решение созрело за доли секунды. Решив не экспериментировать, двинул по недавно проторенному пути.

— Крымски, — окликнул он сержанта. — Мы к местной сети ещё подключены?

Найдя в Интернете изображения святых женщин, Алексей оторвал сержанта от просмотра сцен насилия.

— Это святые, — пояснил он, показав рисунки, — сейчас ты рисуешь с Алины образ, наряжаешь его в одёжки с картинок, не забудь это, — указал он на реющий над святым ликом нимб. — После транслируешь проекцию новоявленной святой в эту самую комнату, понял?

— Понял, — оценив задумку командира, осклабился Крымски.

Вернувшись к прерванной драме, попал на её завершение. Вырвавшись из цепких лап, объект насилия, громко вереща, выскочил на улицу, а покрытая пунцовыми пятнами худощавая тётка продолжала сыпать проклятиями.

— Включи перевод, — затребовал Алексей, когда бранные потоки пошли на убыль.

— Спокойно, — грохнул под сводами центра скрипучий голос. — Сара, спокойно, — уговаривала себя женщина, — дыши, тебе нельзя нервничать. О, мой бог, — вдруг запричитала она, — эта малолетняя свинья опять довела меня до истерики.

— Готово, — сообщил подошедший Крымски, — вот, — протянул он наушный микрофон.

— Иди сюда, страдалица, — подозвал Алексей Алину и вручил ей микрофон, — у тебя есть редкий шанс выступить в роли посланника Бога. В выражениях можешь не стесняться.

Укрытый невидимым полем, висящий в комнате микрозонд, повинуясь команде, сместился на полметра вверх и запустил проектор.

Глядя, как Сара рухнула на колени перед вдруг явившимся чудом, Алексей, удовлетворенный созданным образом, кивнул ждущему вердикта Крымски.

— Господин майор, — послышалось из-за спины, — вас глава технического отдела.

Подойдя к устройству внутрикорабельной связи, услышал, что к вечеру подготовительная фаза будет завершена. Обсудив детали, вернулся обратно и прислушался к диалогу посланницы Бога и конченой грешницы.

— Дети — это счастье, дети — это любовь, — читала Алина нотации. — Без них, без этих маленьких, нежных лепесточков жизни…

— Ты что несёшь? — возмутился Алексей. — Дай сюда, — сдёрнул он с уха девушки микрофон и пристроил на своё.

Когда Божья посланница вдруг прервала елейные речи, скрестила на груди руки и злым мужским голосом потребовала прекратить издеваться над приёмышем, Сара от испуга вновь рухнула на колени.

— Встань, — потребовал слетевший с нежных святых губ грубый мужской голос. — Что, сука? — вопрошала посланница. — Холодная война в башке засела, вытряхнуть не можешь? Вражьего отпрыска усыновила и комплексы свои больные на нём вымещаешь? Запомни, — погрозила святая пальцем, — запомни сама и роду-племени своему передай. Будут по вине вашей дети страдать, мало в конечном итоге никому не покажется.

Сняв микрофон, бросил его Алине.

— Вот так, — сказал он девушке, — а ты ей про лепестки.

— И что? — спросила Алина. — Думаете, она сородичам расскажет, что сейчас слышала?

— Думаю, нет, — поделился мыслями старший помощник капитана.

— Не скажет, — разделил его мнение Алексей, — но, по крайней мере, вот эта конкретная тварь, — указал он пальцем на проекцию, — теперь крепко подумает, прежде чем причинит кому-то боль.

Телепортированный с шестикилометровой океанской глубины в чрево грузовой палубы бомбардировщик, при давнем падении развалился на части, и свет увидели лишь смятый ударом фюзеляж и одно уцелевшее крыло. Советская турбовинтовая машина, рухнувшая несколько десятилетий назад, представляла плачевное зрелище, но сей факт никого не волновал. Ядерная боеголовка на борту самолёта стала венцом предпринятой экспедиции. Последним указанием сложившего полномочия Алексея стал приказ о возвращении братской могилы экипажа на океанские глубины.

Видеть здесь, в некогда святая святых республиканской науки недавних врагов, было по меньшей мере непривычно. Вырубленные в недрах планетоида тоннели и галереи для почти трёхметровых вахнов были низковаты, но по признаниям тех же вахновских учёных открывшиеся перспективы совместной работы скрали все внешние неудобства.

Система, в которую в разгаре войны забросило республиканский научный светоч планетоид «Глупая», до сих пор носила следы былого противостояния. Вдали, заслоняя огромным чёрным телом точки далёких звёзд, поблёскивала рваными бортами переброшенная в систему станция.