Вокруг «Пеликана» скапливалась колышущаяся ледяная каша, готовая в любой момент застыть твердой коркой.

Опасаясь, что корабль вмерзнет в лед посреди залива, Чариков направил его к острову. Полукруглую бухту уже затянуло синеватым льдом. Лед еще был не толстым, легко ломался под форштевнем. «Пеликан» без особых усилий подошел к деревянной пристаньке.

Мороз все усиливался. Днем финские шхеры вдруг превратились в неистощимые фабрики льда. Лед, выталкиваемый северным ветром, выплывал из шхер в залив и срастался в огромные поля.

Чариков, с беспокойством следивший за тем, что творится на море, по радио известил свой штаб о создавшейся обстановке. В ответ от командования пришло приказание, в котором предлагалось немедля покинуть охраняемый участок, уйти к соседнему острову на южном фарватере и там дождаться каравана кораблей, возвращавшихся в Кронштадт.

На берегу хранились добытые с затонувшего транспорта бочонки с селедкой, с маслом и тонн тридцать угля. Не оставлять же такое богатство на острове, когда в блокадном Ленинграде не хватает продуктов и горючего! На тральщике был объявлен аврал, и вся команда занялась погрузкой.

Из бухты «Пеликан» вышел в пургу. Ветер, завывая, гнал на юг колкую, как стекло, ледяную пыль. Побелевшие огромные поля покрывали море, лишь кое-где виднелись темные разводья.

— Придется полавировать, — сказал Чариков. — С нашими силенками напролом не пройдешь.

И он более часа осторожно вел корабль, отыскивая проходы и разводья среди ледяных полей.

Потом «Пеликан» попал в густое месиво колотого льда. Льдины ударялись о днище, бились о борт, обдирали обшивку, попадали под работавший винт. В трюме у машинного отделения вновь открылась течь. И вот тут, как назло, лопнул штуртрос, поворачивающий руль.

Пока ремонтировали его, льдины, наползавшие впереди одна на другую, смерзлись и создали торосистый непроходимый барьер. Сколько «Пеликан» ни тужился, ни пыхтел, но дальше продвинуться не мог.

Оперативный дежурный штаба — молодой капитан-лейтенант, узнав о бедственном положении «Пеликана», задумался: что же делать? Работа ледокола обойдется гораздо дороже, чем стоит сам тральщик.

— Посылать ледокол не следует,— после подсчетов доложил он командиру соединения. — «Пеликан» сейчас годен лишь на слом.

Соединением кораблей, охраняющих залив, командовал капитан первого ранга — пожилой моряк, лет тридцать проплававший на разных морях. Он взглянул из-под насупленных седых бровей на франтоватого капитан-лейтенанта и спросил:

— Что же вы предложите?

— Передать шифровкой, чтобы команда утопила корабль и по льду пешком добралась к южному фарватеру, — без запинки ответил тот.

— Та-ак, — неопределенно протянул командир соединения и, продолжая глядеть колючими глазами на капитан-лейтенанта, поинтересовался:

— А вы когда-нибудь командовали кораблем?

— Нет, но я был штурманом на быстроходном тральщике.

— И, конечно, гордитесь этим? Так вот что я вам скажу, товарищ быстроходный, — вдруг сердито заговорил капитан первого ранга. — Хороший командир в таком положении никогда не покинет своего корабля.

— Но это же не корабль, а уродец какой-то! Он весь состоит из ржавчины, заплат и пробоин.

— А сделал не меньше, чем новенькие красавцы. Для своей команды он самый родной и любимый корабль. Нам не к лицу выносить подобные скоропалительные решения. Приказываю вместе с ледоколом, идущим навстречу каравану, отправить наш буксир ледокольного типа. Он, я думаю, пробьется к «Пеликану».

Пурга не прекращалась. Льдины, громоздившиеся одна на другую, порой так сжимали «Пеликан» с двух сторон, что он кряхтел и стонал, как живое существо.

Помпа едва успевала откачивать поступавшую в трюм воду. Борясь со льдом и течью, пеликановцы не спали всю ночь, но у них и мысли не возникло покинуть корабль, который в дни войны стал им родным домом.

Минеры с комендорами попробовали гранатами проделать во льду дорогу, но ничего не добились: после взрывов лед на некоторое время расступался, а затем опять сходился и еще сильнее сжимал старые бока тральщика.

— Скоро кончится горючее и помпа перестанет работать, — предупредил командира механик.

— Ну, что ж, попробуем вручную воду выкачивать, — ответил военком. — Не покидать же нам корабль.

Утром, когда посветлело, наблюдатель заметил на горизонте дым.

— Корабли! — закричал он. — Идут к нам.

Чариков, чтобы лучше разглядеть показавшиеся корабли, вскарабкался на рубку. В бинокль он по силуэту опознал ледокол «Ермак». «За нами», — обрадовался он и потребовал:

— Дайте ракеты и ракетницы!

В воздух одна за другой полетело несколько ракет, а ледокол не сворачивал, он продолжал двигаться на запад.

«Идет навстречу каравану, — понял старший лейтенант. — Смешно было надеяться, что за нами пришлют «Ермак».

Помрачнев, он спустился вниз и сказал военкому:

— Надо срочно что-то придумывать и действовать решительно, иначе к вечеру мы останемся на льду без корабля. Первым делом, конечно, следует остановить течь.

— Я готов еще раз надеть водолазный костюм, — ответил Соловой.

— Нет, под такой лед я не позволю спускаться. Надо еще раз попробовать заделать пробоины изнутри.

Надев резиновые сапоги, военком с командиром спустились в трюм. Там они тщательно ощупали щели, в которые пробивалась вода, затем вызвали к себе механика, боцмана с плотником и принялись за работу.

Работать, стоя в ледяной воде, было нелегко: застывали ноги и руки, да так, что пальцы переставали сгибаться и теряли чувствительность. Приходилось часто бегать в кочегарку отогреваться и сушить портянки.

Общими усилиями некоторые щели все же удалось заделать. Воды стало меньше. Чариков уже хотел уйти из трюма, как на трапе появился запыхавшийся сигнальщик и объявил:

— Товарищ старший лейтенант, на траверзе виден буксир. Держит курс на нас.

Чариков поспешил наверх. С юга действительно шел к «Пеликану» морской буксир, но двигался он очень медленно, так как часто останавливался, давал задний ход, потом с разбегу наползал на лед и проламывал себе дорогу.

Часа через два буксир подошел на такое расстояние, что Чариков расслышал голос командира:

— На «Пеликане»! — крикнул в рупор бородатый лейтенант. — Сумеете ли идти за нами своим ходом?

— Сумеем! — ответил Чариков. — Помогите только пробить этот барьер!

— Есть помочь!

Когда буксир, разломав лед, подошел вплотную к «Пеликану», Чариков, выполняя долг морской вежливости, пригласил бородатого лейтенанта к себе пообедать. Но тот поблагодарил его и сказал:

— С удовольствием бы, да боюсь, что проломанная нами дорога вновь застынет. Прошу следовать за мной без задержки.

Буксир развернулся и лег на обратный курс. «Пеликан» пошел за ним по чистой воде. Некоторое время корабли двигались без всяких препятствий. Но вскоре они замедлили ход, так как проделанную дорогу вновь затянуло льдом, правда не крепким, но все же таким, что на его проламывание пришлось потратить немало усилий.

Буксир с тральщиком пробивались к южному фарватеру до сумерек. Вдали уже показались дымы. Это возвращался ледокол, он вел за собой вереницу кораблей.

Выждав, когда вся колонна пройдет мимо, буксир с тральщиком пристроились в кильватер последнему транспорту.

Корабли шли за ледоколом хорошим ходом. «Пеликану» трудно было угнаться за ними. Чарикову пришлось принять конец с буксира и идти с помощью тягача. Стыдно, конечно, было возвращаться в Кронштадт на буксире, но что поделаешь, когда у тебя старый корабль с потрепанными машинами и не хватает угля!

«Хорошо еще, что ночью придем, — думал Чариков. — Все же меньше людей увидит, в каком жалком состоянии возвращается «Пеликан». А утром мы приберемся, почистимся и будем выглядеть не хуже других».

Буксир, дотащив «Пеликана» до затемненного Кронштадтского рейда, помог ему подойти к берегу и стать у длинного пирса.