— Подумать только! — мечтательно продолжал пилот. — На Земле, в Канаде, на берегах Оленьего озера, сейчас глубокая осень. Наверное, уже холодно. А раньше, говорят, еще до растопления Арктики и Антарктики, здесь крепкие морозы были!.. Родился я в этих местах, — пояснил он, — поэтому и вспоминаются они мне чаще всего. Эх, ребята! Знали бы вы, как там здорово, особенно зимой!

— Я бывал в Канаде, — задумчиво сказал Купер. — Красивые места, тихие… Озера, леса, олени с бизонами по полям бродят… Там есть хороший восстановительный санаторий, совсем как в Антарктике.

— А что я говорю! — обрадовался Тернер. — Я и говорю, что места просто загляденье! Ты говоришь леса, а какие там реки! Атабаска, Маккензи, Саскачеван. А?.. Нет, это словами не передать, это надо видеть!

Глядя на преобразившегося пилота, я отметил для себя еще одну черту его характера — в душе он, без сомнения, был романтиком, и, может быть, даже писал стихи. Я покосился на Девида Купера. Тот был спокоен и молчалив, но в глазах у него гуляли мрачные тучи. Он перехватил мой взгляд и отвернулся к боковому экрану.

— Ну, как спалось? — улыбаясь, поинтересовался Эд Тернер. Желтоватые глаза его озорно поблескивали под низкими белесыми бровями. — Мне, к примеру, в такие дни совсем не спится. Сам не знаю почему, но не спится, и все тут! Может быть, это азарт у меня такой просыпается в душе, а может быть, просто нервничаю… Как думаешь?

— Может быть, — неопределенно пожал я плечами, особо не задумываясь над его словами. — А я спал как убитый. Наверное, потому, что как-то не думал о предстоящем…

— Вот и правильно! Нечего об этом думать, — одобрил Тернер. — Только страха лишнего на себя нагонять!

— А это так страшно?

— Как тебе сказать… Ты, что же, ни разу не летал на кораблях класса ПЭЛ? А я думал… Диспетчер Службы труда говорил, что ты имеешь специальный допуск к самостоятельным полетам. Ну, вот я и решил…

— Все верно. Я имею такой допуск, но мне приходилось летать только на внутренних орбитах, не покидая Солнечной системы. А там класс кораблей совсем другой.

— Понятно! Ракетопланы класса «звездный разведчик»? — кивнул Тернер. — Хорошая машина! Но в сравнении с нашим «бронтозавром» это детская игрушка, не более. Такие держат только на Орбитальных для метеоритного патрулирования и аварийных работ…

Его прервал звучный гудок в глубине пульта, на который отозвался протяжный и гулкий удар медного гонга где-то позади нас. Я хотел обернуться, но Девид Купер властно сказал:

— Все, пора! Включаю электронную синхронизацию!

Входная дверь с глухим гулом захлопнулась у меня за спиной. Я вздрогнул и посмотрел на Тернера, сидевшего справа от меня. Тот кивнул:

— Ну, вот, Максим, сейчас и увидишь, что это такое! А то ты в прошлый раз в инерционной камере отлеживался.

Он замолчал. Лицо его сделалось напряженным. Подавшись вперед, он склонился над пультом и нажал несколько кнопок. На большой наклонной панели замерцали малиновые душки каких-то шкал. Красные стрелки измерителей напряжения гравитации метнулись вправо и нервно затрепетали. Желтые циферблаты на стойке между экранов уже отливали багровым светом. Но все это было теперь где-то внизу, — медленно и плавно наши кресла поднимались вверх, к потолку зала, вместе с частью выгнутого пульта. У меня захватило дух. Я повернулся к Тернеру, хотел спросить его, что все это значит, но не спросил. Внимание мое привлек экран заднего обзора, на котором серая мгла, окружавшая нас, странным образом потемнела. Я не сразу сообразил, что это просто кажется от яркого голубого пламени, змеистыми нитями пронизывавшего серую пустоту со стороны кормы корабля. Неожиданно кресла остановились, и стали медленно поворачиваться по горизонтальной оси. Я почувствовал, что лежу в объятиях мягких выступов подлокотников. Боковой экран перестал быть виден, зато громадное кольцо главного экрана выдвинулось вперед, и нависло прямо над нами, разрываемое посередине голубым диском локатора. Со своего места я мог видеть профиль Девида Купера. Внешне штурман казался совершенно спокойным, но я заметил, что он волнуется не меньше меня.

Тяжелый медный удар снова потряс пост управления, заставил меня снова вздрогнуть. Где-то внизу, за стенами зала, надрывно и протяжно завыла сирена. Звук ее повторился несколько раз и смолк. Я оглянулся на плотно запертую дверь и услышал глухой голос Купера:

— Внимание! Линии силовых напряжений сбалансированы. Включаю предохранители температурной деформации и отражатели шаровых сгущений минус-поля.

— Понял тебя! — отозвался Тернер из глубин своего кресла. — Даю каскадный поток! По третьему сигналу включай магнитные гасители инерции.

Я заметил, как он пододвинул рычажок в подлокотнике своего кресла, и спустя минуту прозрачный колпак укрыл пилота с головы до ног, повторяя очертания кресла. Я поспешно протянул руку, нащупывая нужную кнопку. Купол из органического стекла тут же накрыл мое кресло, выдвинувшись откуда-то из-за головы. Я едва успел застегнуть упаковку посадочного сидения, как включилось мощное магнитное поле. Это я понял по тому, как нервно прыгнула стрелка на крохотном индикаторе, укрепленном с внутренней стороны колпака, чуть ниже моего левого плеча. В остальном все осталось неизменным, но невидимые силовые линии уже окружили прозрачный купол стремительным вихрем. Мягкие резиновые выступы кресла удерживали меня в одном положении. Слабый вибрирующий звук достиг моих ушей сквозь толщу защитной сферы, повторился два раза и растворился в звенящей тишине. Прямо перед моими глазами стоял гигантский обруч экрана, на котором уже начало происходить что-то невероятное.

Под днищем корабля заклубилось разноцветное сияние, сгустилось в огромный шар и вдруг устремилось вниз, пронизывая глубины серой пустоты. Я почувствовал, как корабль содрогнулся, по его корпусу пошла частая дрожь. И тут же какая-то исполинская сила ударила сверху, закладывая уши чем-то непробиваемо плотным. В глазах у меня потемнело. Неведомая чудовищная мощь продолжала давить со всех сторон, вдавливая меня в кресло. Но, взглянув на экран, я сразу забыл об этом, потому что разноцветное сияние под кораблем превратилось в ослепительно светящуюся голубую дымку, спирально завивавшуюся вокруг корпуса ракетоплана. Еще мгновение, и стремительная река серого огня затопила пост управления. Я зажмурился, ослепленный этим неистовым огнем, чувствуя, как волосы встают дыбом на моей голове. Все мое существо сделалось таким маленьким и ничтожным перед этой необузданной огненной стихией. Мне захотелось кричать и выть от страха. Но даже кричать я не мог.

Неожиданно бивший отовсюду серый огонь стал фиолетовым, и ликующий голубой пламень ударил по экранам с хлестким звуком разбивающегося вдребезги стекла. Я увидел, как серая пустота перед кораблем стала медленно сдвигаться с нижнего левого края экрана. Мрак и холод космической ночи надвинулись вплотную, хлынув на все экраны черной вздыбленной волной. В посту управления стало темно и тихо. Точки самосветящихся индикаторов, словно далекие звезды, едва мерцали над моей головой. Слабое, похожее на лунное, свечение, неизвестно откуда проникавшее внутрь корабля, отразилось в розовом хрустале широких циферблатов справа. Я скосил глаза в эту сторону и похолодел от ужаса. Из-за края темного облака, сменившего на экранах серую пустоту, выползал обжигающий огненный шар, разбрасывая в пространство дико взлохмаченные снопы белого света. Еще секунда, и ракетоплан испариться в этой клокочущей плазменной громаде!

Я судорожно вцепился в подлокотники своего кресла, но тут же сообразил, что мои страхи напрасны. Огненный шар медленно сдвигался по левому краю экрана, и я уже понимал, что это всего лишь центр Галактики появился на несколько секунд во всей своей светоносной мощи миллиардов звезд, и тут же исчез за плотным облаком космической пыли. На месте этого страшного призрака остались лишь светящиеся пятна газа, да грозди ярких звезд, потянувшихся к низу экрана по наружному рукаву Галактики. Впереди, в бездонной черноте пространства, просматривалась отдаленная туманность с взлохмаченными краями, и созвездие из пяти тусклых желтоватых звездочек. В стороне же от них ярко сияли две близкие белые звезды, похожие на пятна белого размытого света.