Последнее, что он слышал – оба живы и здоровы. Хотя в этой части мира все так быстро меняется.
– Верно, – согласился Джулз. – Тебе известны три главные причины, по которым человек готов взяться за старое? – Он не стал дожидаться ответа. – Страх, удовольствие и жадность.
Макс закончил говорить по телефону и подошел к ним с мрачным выражением лица.
– Тупик. Все слишком заняты. Секретарь «Траблшутерз» в запарке, они готовятся оказывать помощь.
Джулз кивал, пока Макс усаживался в кресло через проход.
– Отделение в Джакарте тоже перегружено. Что ж, ладно. Справимся своими силами, могло быть и хуже. Но есть и хорошие новости, начиная с того, что Джина умна. Вряд она скажет похитителю, что ее близкий друг агент ФБР. Значит, наше появление будет неожиданным. Мы определим его местонахождение, установим наблюдение…
Этот парень в своем уме? Джоунс перебил его:
– Ты бывал в Индонезии? Она огромна, там сотни островов. Нам понадобится лодка, чтобы перебираться с одного на другой, и… – Он зло рассмеялся. – Если этот Теста не хочет, чтобы его нашли, мы же не сможем просто… найти его.
Джулз удивленно уставился на него.
– А я разве тебе не сказал? Прости. Видимо, «этот Теста» хочет быть найденным. Мой источник говорит, что он живет на Палау-Миде. Это маленький островок около Пулау-
Романга, к северу от Восточного Тимора. Вроде бы примерно неделю назад он уезжал в путешествие, но сейчас вернулся. Как раз этим утром, его видели на местном рынке.
Иисусе, Джоунс был рад, что сидит.
– Нам нужен вертолет или гидросамолет, чтобы добраться из Джакарты до Миды, – продолжил Джулз. – Но не думаю, что с тамошней экономикой это будет сложно.
– Теста не ожидает, что ты так быстро доберешься до Джакарты из Гамбурга, – сказал Макс Джоунсу. – Особенно сейчас, когда гражданским путешествовать не так-то просто.
На нашей стороне будет элемент неожиданности.
Зазвонил телефон Джулза. Агент поднялся.
– Извините.
Неужели все действительно так просто?
Приземлиться в Джакарте, нанять перевозчика до этого Пулау-Мида, убедиться, что у Тесты нет армии для охраны Молли и Джины, выбить дверь…
И благополучно сопроводить их домой.
Иисусе, ну как это может быть настолько просто?
Да такого просто никогда не было и никогда не будет. А тут еще, как нарочно, рукой подать до Восточного Тимора, в котором десятилетиями бушевала кровопролитная гражданская война.
Джоунс посмотрел на Макса, но глаза агента были закрыты. Вероятно, сейчас не лучшее время для допроса с пристрастием о текущей политической ситуации в Восточном Тиморе и Индонезии.
Дейв тоже закрыл глаза, вспоминая наивность своей брачной ночи. Тогда он полагал, что остаток его жизни будет блаженно легким.
До того визита к доктору в Найроби. До того, как обнаружили рак.
Самое смешное, что он был абсолютно готов к трудностям. Снова обрести Молли и все же не иметь возможности быть с ней.
Не то чтобы это его беспокоило. Джоунс прополз бы голым на животе по горячим углям, лишь бы оказаться рядом с ней. Просто рядом с ней, по категории Джи.
И все же внезапно так и случилось. Их поженили. Не абы кто, а католический священник. Его мама плакала бы от счастья.
«Мистер Поллард, вы можете поцеловать невесту».
По такому поводу Молли надела платье с яркими узорами, которое сестра Двойная-М явно не одобрила, несмотря на длинные рукава. Оно подчеркивало все изгибы тела и жизнерадостный цвет волос.
Он обожал это платье. Он обожал Молли.
Но в палатке, полной простуженных монашек, поцеловал ее как Лесли Поллард:
легчайшее, пресное прикосновение губ к губам.
И лишь позже ночью, добравшись вместе с Люси до фермы Джиммо, он поцеловал Молли так, как на самом деле хотел поцеловать во время церемонии.
Пол Джиммо находился в госпитале в Найроби – потом они узнают, что на следующий день рано утром парень скончается от полученных ран, – но его мать и сестры пригласили их в дом.
Было уже поздно, Люси определили в постель с младшей из девочек и быстро отправили спать. А Джоунсу и Молли отдали то, что, очевидно, считалось хозяйской спальней.
Молли, конечно же, воспользовалась их неожиданным уединением, чтобы поговорить по душам. Едва он закрыл дверь, как она начала.
– Я хочу, чтобы ты поклялся на Библии, – заявила она, – что женитьба на мне не подвергает тебя опасности.
На это Дейв рассмеялся:
– Ты же знаешь, что твоя и моя клятвы на Библии – две абсолютно разные вещи. Для меня это совсем другое, Мол.
– Тогда поклянись тем, что тебе действительно дорого, – парировала она.
– Той, – прошептал он. – И я уже поклялся. Все те обещания, что я дал тебе сегодня – я говорил серьезно. Я никогда не сделаю ничего, что поставит тебя под угрозу.
Вот тогда-то Джоунс ее и поцеловал.
У них была целая ночь на двоих и настоящая кровать. Ему не стоило так торопиться, но, проклятье, она была огнем в его руках.
Он возился с застежкой-молнией на спине ее платья. Потребовалось слишком много времени, чтобы найти бегунок – ему пришлось оторваться от Молли и развернуть ее спиной к себе.
Но она отодвинулась от него. Прежде Молли никогда не смущалась, а сейчас подошла к лампе с явным намерением погасить свет.
Он поймал ее за руку.
– Ты шутишь, да?
– Я набрала вес.
– Я не заметил. Но даже если и так, что с того? Мне нравится. Набери еще.
Как Дейв и надеялся, она рассмеялась.
– Ты сумасшедший.
– Нет, – сказал он, снова целуя ее. – Молли, ты еще красивее, чем я запомнил. И поверь, в последние несколько лет я часто вспоминал тебя. Фантазируя о… об этом. О том, как занимаюсь с тобой любовью. Вот так. При свете.
Она взглянула на него со слезами на глазах, но не удержалась от поддразнивания.
– Ты отрепетировал эту фразу? Заниматься любовью… вместо…
– Нет, – с притворным возмущением произнес он, но она слишком хорошо его знала.
Теперь в ее глазах плясали чертики.
– Что ж… да, может быть, немного, – признался Джоунс. Он убрал волосы от ее лица, намотал одну длинную прядь на палец. – Я просто… я не знаю. Тренировался произносить много чего. «Я отправился искать тебя, как только смог». И «ни дня не проходило, чтобы я не думал о тебе и о том, как буду с тобой».
Снова выступили слезы.
– Это было прекрасно, – прошептала Молли.
– Я полагал, что мне придется ползать на коленях, чтобы ты хотя бы поговорила со мной, не говоря уже о том…
– Чтобы я позволила затрахать себя до смерти? – она воспользовалась словами, которыми он однажды назвал этот особенный акт.
Джоунс рассмеялся. Его всегда заводило, когда этот ротик произносил такие словечки.
– Теперь я твой муж. Не думаю, что мне впредь такое позволят.
– Хочешь поспорить? – рассмеялась и она.
На сей раз она поцеловала его, прижимая к себе, пока они не упали на кровать, сплетясь в объятьях.
Но как только он попытался снять с нее платье, она снова его остановила.
– Я должна признаться, – сказала Молли. Ее волосы разметались по белой подушке, юбка задралась, обнажив ее длинные-длинные ноги. – Я солгала, на самом деле я не так много набрала.
Отвлекаясь, он поцеловал гладкую бледную внутреннюю поверхность бедра, пробираясь выше под юбку.
Проклятье, как она хорошо пахла! Ее трусики были из белого кружева – очень миленькие. Очень тонкие и подобающие невесте. Но они не нужны, и Дейв разорвал их.
– Эй! – засмеялась Молли. – Ты слушаешь? Я тут кое в чем признаюсь.
– Нет, – ответил он и поцеловал ее.
Возможно, она продолжила беседовать с ним, но, скорее всего, нет.
Но даже если и так, Джоунс не слышал ни слова. За исключением молящего «пожалуйста», когда она дотронулась до него и потянула на себя.
У Молли наготове был презерватив, но ему пришло в голову, что в этом нет необходимости, они же женаты. И что? Он что, сумасшедший? Им нельзя заводить детей.