Она пробурчала что-то в ответ, но покорно уткнулась в его плечо.

Рональд встал и помог подняться Дэну. Вдвоем, они кое-как доковыляли до двери и вывалились на руки собравшимся в гостиной людям Тэйси. Тэа опять что-то проворчала в складки Алексового свитера.

— Подождет, — ответил он.

— Ты хоть имеешь представление об ар-дор? — Она повернула голову так, чтобы видеть его лицо. — Даже при выполнении всех условий последствий не избежать. Очень хочется заболеть раком через пару лет?

Он усмехнулся.

— Чему ты радуешься?

— В кои-то веки ведешь себя по-человечески.

— Ах, да. Нахамила Дэну. Странная штука: убить человека могу, а из-за такой ерунды испытываю неловкость.

Райн промолчал.

— Прости. Глупость сказала.

— Как ты поняла, что это «разрыв»?

Она замолчала.

— Эта комната была частью тебя. И это существо… тоже.

— Это маски, Алекс. Визуализация бессознательного.

— Аналогии.

— Ой-ой. — Она перевернулась на спину.

— Не беспокойся, я в этом плохо разбираюсь. Но ощущения всё равно отвратные.

— Мы видели много странных вещей.

— Но ты ведь не расскажешь, что было «твоим».

Она запрокинула лицо и встретилась с ним взглядом. — Ты это легко вычислишь, поговорив с Дэном.

— Он не согласится.

— Да, Байронс бывает удобно принципиальным.

— Он сказал, что будет защищать тебя — в том числе от меня. Потому что ты, по всей видимости, единственная, кто может защитить Эмили. Он решил, что в этом заключается его нынешнее предназначение.

— Он действительно принципиален.

Алекс мягко положил ладонь ей на макушку и погладил по волосам. Она закрыла глаза.

— С тобой хорошо, Райн. Удивительно хорошо. Спокойно.

— И это плохо.

— Верно. Я должна двигаться дальше.

— Эта девочка из видения — ты?

— А похожа?

— Нет. Не знаю.

Тэа остановила его руку:

— Верно, не я. Алекс… Ты ведь не рассказывал им всего о том инциденте… с Джулией?

Он не ответил.

— Ты не сказал им, что я разбилась.

— Это могло что-то прояснить?

— Возможно. Я знаю, это абсурдно — просить тебя молчать, но я прошу.

— Хорошо.

Она резко приподнялась и обернулась к нему: — Спасибо!

— Но мне тоже придется попросить кое о чём.

Тэа немедленно напряглась, но он указал взглядом на дверь:

— Ты можешь позвать кого-нибудь, кто поставит меня на ноги?

Глава шестнадцатая

Грот

09:27

Элинор дремала внутри огромной морской раковины. Из глубины ее убежища, из тех щелей и завитушек, куда она никогда не забиралась, доносился глухой океанский альт. Ей было зябко. Солнечное тепло не проникало сюда даже летом, а зимой пещера наполнялась холодным, влажным воздухом, давившим на тело, словно мокрое одеяло. Элинор свивалась в клубок в ворохе из медвежьих шкур и тихо стонала. Снаружи проплывало утро. Приоткрывая глаза, она видела свет, забравшийся под каменный козырек мерцающего вдалеке входа. Изорванные тени клочьями висели на гранитных стенах.

— Хочу наверх… домой.

Она вспомнила тепло, исходящее от прогретых стен замка — будто большая отцовская рука, крепко держащая ее за ворот. В полумраке рыжие огоньки свеч вместо вздрагивающей разноцветными брызгами слюды. Дом. Элинор чувствовала, как ослабевает тяжесть этой руки — еще немного, и над ней останутся лишь зимние облака.

Ей нужно двигаться.

Последние сутки она собиралась с силами, чтобы осуществить свой план. Хотя какое-то время назад она утратила четкое представление о цели, внутри осталось воспоминание. Она готовилась приблизиться к нему, чтобы понять, чего оно от нее хочет. Ей было трудно решить, страдает ли она, или ей попросту одиноко. Сейчас Элинор ощущала только апатию — а еще холод, от которого изнутри ее существа доносилось тонкое, прерывистое сопрано.

— Ты не в лучшей форме, моя дорогая.

Она с трудом повернула голову.

В глубине грота, как всегда слишком близко к каминной ширме, восседала Каталина в своем кресле-качалке, по пояс укутанная в плед. Невидимый огонь бодро хрустел чем-то, отплясывая тенями на фоне золотого дракона.

— Смотри, совсем замерзла — белая, как привидение. Иди сюда, хоть согреешься.

Элинор с трудом выбралась из заиндевевших мехов и, едва держась на ногах, добрела до старухи.

— Садись.

Возле ее ног обнаружилась низкая замковая банкетка, обитая шелком, и Элинор с облегчением села, протягивая руки к огню. Каталина нежно поглаживала тяжелый фолиант, лежащий на ее коленях.

— И что же ты надумала делать, Элли? — наконец вымолвила старуха, поигрывая уголком бархатной закладки. — Будешь ждать, когда они явятся, чтобы выволочь тебя под ясно солнышко?

Элинор закусила губу.

— Что ты будешь делать?

— Я хотела…

— Ты потеряла представление о том, что происходит. Или, вернее, никогда его не имела.

— Я думала, ты обучила меня на совесть.

Каталина мелодично засмеялась. — Что ж, значит, тебе пора догадаться, что я знала не так много, как нам того хотелось.

— Я скоро… умру?

— О чём это ты?

Элинор стискивает зубы, на мгновенье ее накрывает панический вой. Затем всё стихает.

— А если нет, Элли?

— Я не хочу, чтобы…

— Чтобы тебя обижали? Ранили твое чувствительное сердечко?

— Ты тоже меня ненавидишь.

— Нет, девочка. Пожалуй, я теперь единственная, кто о тебе заботится. Так что ты собираешься делать?

— Я хочу найти…

— Решение, как быть дальше, да?

Каталина раскрыла книгу и принялась перелистовать страницы.

— Элли, ты собираешься обхитрить охотников, чтобы продолжать жить. Ты хочешь и дальше прятаться от них, существовать, справлять потребности тела, которое в один прекрасный день сгниет от старости, так и не поняв, ради чего оно было создано.

— Однажды умирают все.

— Но каждый умирает по-своему.

Старуха протянула к ней руку и крепко взяла за подбородок. Заглянула в лицо. Две пары одинаковых глаз встретились на мгновение, и Элинор поспешно опустила ресницы.

— Кое-что ты должна узнать, девочка. Не отворачивайся. Бывало, мы не договаривали, но лжи между нами не было. Так будет и впредь.

— Я тебе верю.

— Однажды ты действительно умрешь — неважно, какой это будет день. Для тебя не важно, это забота других. Смотри.

Элинор подчинилась движению хрупкой старческой руки и увидела в одной из ниш знакомую фигурку в светлом платье.

— Викки!

— Сиди тихо.

В тот же миг зрение словно стало четче, она заметила тонкие радужные нити, исходящие из плеч и спины сестры, убегающие в черноту под сводами пещеры.

— Что это?

Каталина сжала пальцы Элинор в своих спокойных ладонях. — Это Связь. Подтверждение того, что твоя сестра нужна миру, который ее создал, что он заботится о ней.

— Она…

— Мертва. Для тебя, для своей дочери и для всех прочих, кто испытывает потребность подержаться за руки. И, тем не менее, она жива.

— Смерти не существует?

— Существует всё. Не строй таких глупых физиономий, девочка, уж этому-то я тебя не учила.

Элинор снова впилась взглядом в мерцающий силуэт сестры.

— Викки!

— Бесполезно, она тебя не слышит. Собственно, ты видишь ее такой лишь потому, что привыкла к ее прежнему облику.

— Что с ней будет?

— Она продолжит существовать. Волна примет форму, она снова станет «чем-то» и будет жить, преломляя сквозь призму нового мира всё, что вобрала в старом.

— Она будет… помнить меня?

— Она — вряд ли. Обычно воспоминания теряются — да и зачем ей помнить о тебе, если она распустится фиалкой?

— Значит, это ее душа?

— Определение столь же неясное, сколь и подходящее.

— Почему же тогда я так боюсь?

— У этого мира есть свои законы. Если хочешь жить, не кидайся под колеса груженой телеги.

— И что это значит?

— Не делай противоестественных вещей.