…Вокруг пробегали шорохи. Сияние опять собралось в контур, и перед ними оказалась стена из светлого камня. Треснувшую кладку пересекал бронзовый орнамент с разметавшимися сверху донизу вьюнами. Здесь тоже лежал туман. На низких ступенях сидел белый волк с голубыми глазами и смотрел на них, наклонив тяжелую голову. За ним начиналась высокая арка, в темноте которой кто-то тихо смеялся и звенел множеством крохотных бубенцов…

«Мы должны выбираться. Не то…» Мысль Тэа гаснет; снова свет. Они не могут остановиться.

…Белый песок, океанский берег. Вода странного розового оттенка. Приглядевшись, они понимают, что всё дно устлано красными ракушками. На поверхности нет волн — даже легкой ряби, уходящая к горизонту гладь кажется стеклянной. У кромки воды стоят двое. Солнечный свет усиливается, разбивается о неподвижный океан, выжигает.

…Темнота. Медленно проступают очертания предметов. Посреди высокой комнаты без окон длинный саркофаг. Их тянет к нему. Тэа вновь начинает сопротивляться, но ее усилия пропадают втуне. Они всё ближе. Верхняя часть саркофага прозрачная, словно из хрусталя. По граням пробегают голубоватые блики от тусклых светильников на потолке. Притяжение ослабевает; не хватает шага, чтобы различить, что прячется под стеклянной крышкой. Они слышат плач. Тихий детский плач, набегающий отовсюду. По гладкому полу начинает струиться вода. Она поднимается всё выше, пока не перехлестывает через саркофаг. Со звуком лопающегося льда по стеклу и металлу пробегают трещины. Они расширяются, и из разломов с бешеной скоростью выбиваются синие цветы; бутонов становится всё больше, через мгновение они сшивают темные углы комнаты.

Какое-то время еще слышится тихий плач, но он вскоре стихает.

Потом раздается звук шагов. Вокруг разбегаются контуры стен и лестниц, бесчисленного мебельного хлама, укутанного в чехлы и пыль. Они в огромном заброшенном доме. Шаги нагоняют, вновь появляется девочка в белом плаще — она через ступеньку скачет вниз. Видение толкает их следом.

Ребенок останавливается, растерянно вертит взъерошенной головой. Затем опускается на колени. Через мебельный хаос из комнаты в комнату тянется дюжина бечевок — узловатых, спутанных, местами грязных. Девочка выбирает одну — темно-голубую — и, держась ее, начинает идти. Ей приходится перелезать через опрокинутые шкафы, двигать кресла и криволапые столики; глотать пыль и покрываться ею с ног до головы. И всё лишь затем, чтобы упереться в закрытую дверь из красного дерева. Тогда малышка оборачивается и смотрит им прямо в глаза. Не выпуская из рук веревки, знакомо улыбается. Ее взгляд напоминает о застывшем океане, он притягивает их — всё ближе и ближе, и дверь распахивается…

Они стоят посреди бальной залы. Все трое — во плоти, с бледными от напряжения лицами. Вокруг люди в карнавальных костюмах. Все оборачиваются к ним, улыбаются, протягивают руки с зажатыми веерами и масками. Дэн резко хватает Алекса и Тэа за онемевшие ладони, стискивает; оба чувствуют боль.

— Изабелла «отразила» нас, — шепчет Дэн. — «Отразила» в нас самих. Это была иллюзия поиска, с самого начала. Мы должны найти «точку разрыва», кто-то из нас должен. Смотрите внимательно. Эта комната — часть кого-то из нас.

Смеющиеся люди тянут их к себе, затемняют музыку оглушительным шорохом платьев.

— Если «точка коллапса» доберется до нас раньше, нам конец. Ищите.

Алекс свободной рукой указывает куда-то в толпу.

Они видят в гуще разряженных фигур человека в красном балахоне. Из заляпанных манжет торчат руки с неестественно длинными пальцами, на каждом с десяток перстней с шипами. Маслянисто поблескивает темный налет — на коже, на металле. Из-под капюшона смотрит черный огонек зрячего глаза и бельмо слепого. Поперек лица — выпуклый розовый шрам. Балахон движется к ним, и становится ясно, чем испачканы его руки и одежда. Проходя мимо веселящихся людей, он оставляет бурые полосы на кринолинах и светлых фраках.

— Назад.

Они делают шаг назад. Липкий ужас спутывает движения. Никто вокруг не удивляется Балахону и красным росчеркам на платьях.

— Двигаемся. Не смотрите на него — ищите «точку разрыва»!

Алекс озирается. Тэа смотрит себе под ноги. Они вновь шагают вслепую. Внезапно девушка останавливается. Секунду глядит в никуда, а затем бросается вперед, изо всех сил увлекая Дэна и Алекса за собой.

— Что ты делаешь?! — кричит Алекс.

— Это и есть «точка разрыва», этот мясник! Быстрее!

Подчиняясь ей, они кидаются к раскрывшему объятия Балахону, ощущая, как за спинами поднимается невидимая волна. Нечто уже двигалось позади, и двигалось быстро — нагоняло. Балахон с улыбкой протянул к ним шипастые руки. Тэа оглянулась, но видение лопнуло ослепительной вспышкой.

*

— …И как же ты, глупая девочка, намерена выбираться?

Она не может поднять веки; кости, словно из чугуна — мышцы работают вхолостую. Вода течет по спине и груди, в запястья что-то впивается — но она не может пошевелиться.

— Бедная девочка.

— Не надо издеваться… над бедной… девочкой.

— Прежде чем открывать рот, попробуй-ка открыть глаза. — Мягкий шелест ткани чуть сбоку. — Что, никак? Ладно, я помогу.

Голос, посипывая и бубня, придвигается ближе. Она чувствует тепло на онемевших плечах, кто-то кладет на них руки и медленно растирает, позвякивая чем-то у самых ушей. Звон почти приятный.

— Давай-ка, глупая девочка, прояви мужество.

Она делает над собой усилие.

*

— Жива?

Тэа лежит с открытыми глазами и смотрит в обыденный потолок их гостиничного номера. Иллюзия, прикрывавшая комнату, исчезла.

— Да.

Поворачивает голову: Дэн и Рональд сидят над ней, словно два сторожевых пса. У Дэна из-под ногтей идет кровь. Тэа понимает, что он пытался вытащить ее не самым безболезненным образом.

— До ар-дор дошло?

Ар-дор — «неправедная магия» — эффективное средство, но ее использование предполагало нарушение Баланса. Для восстановления требовались добровольные жертвы от заклинателя, если он был праведником, это чаще всего заканчивалось его смертью.

— Только начал. — Дэн неловко улыбнулся. — Ты вовремя вернулась.

— Займись руками. Кровь не останавливается.

Тэа попыталась определить местонахождение Алекса и поняла, что лежит, вцепившись в его ладонь и упираясь затылком в его бок.

— Что случилось? — она резко приподнялась, и на нее немедленно накатила волна синих мотыльков, скрывших Райна из виду.

— Он скоро придет в себя.

— У Алекса высокая толерантность к ар-дор — мы использовали это, чтобы подстраховать Дэна, — пояснил Рональд.

— Решили сделать из него громоотвод? Да вы рехнулись! — зашипела Тэа.

Ее снова повело, и она перевернулась на живот, уткнувшись лицом в скрещенные руки. — Байронс, я запрещаю тебе использовать ар-дор ради меня. И его — ради ар-дор.

— Я знаю, как проводить ритуал с минимальным нарушением Баланса.

— Да плевать мне на Баланс, — простонала она.

— Спасибо, Тэа, я искренне рад это слышать.

Она наконец разогнулась и подняла голову.

— Слушай, Байронс. У меня на всё свои причины — нетривиальные, могу себе это позволить.

— Не напрягайся.

— Дэн… Ар-дор мне противопоказана в любом виде. В однонаправленном воздействии она бы меня не убила, но если бы вы оба раскрутились на полную катушку… — Тэа закашлялась, ее снова скрутил рвотный позыв. — Паршиво-то как.

— Никогда о таком не слышал.

— Ну, что я могу сказать… — Она глухо рассмеялась.

— Что мы опять едва не наломали дров. — Алекс успел придти в себя, и девушка наткнулась на его вполне осмысленный взгляд, в котором поблескивала головная боль.

Дэн оглянулся на закрытую дверь. — Там уже кавалерия дожидается. Ладно, хоть будет кому нами заняться.

— Дайте мне четверть часа, и я восстановлюсь сама.

— Это облегчает дело. Похоже, у них есть новости.

Тэа мгновенно перегруппировалась и попробовала встать, но Алекс подсек ее и уложил обратно на пол. — Пятнадцать минут. Или ты здесь все ковры испортишь.