2л ноября погода несколько улучшилась и по радио «соколы» Антонеску, наконец, получили приказ эвакуировать авиабазу. На поддержку извне рассчитывать не приходилось. Конечным пунктом перелёта был назван крупный немецкий аэродром в районе посёлка Морозовск. Положение было аховое. Жуткий холод вкупе с нехваткой горючего, казалось, не оставлял шансов на успех. Всё утро под огнём пулемётов и миномётным механики жгли всё найденное дерево и промасленную ветошь, разогревая двигатели. На это же пришлось потратить и немалую долю бензина, которого было не так много. Слив остатки горючего со всех неисправных самолётов, румыны все-таки смогли эвакуировать 13 Bf109E, ещё три истребителя были сбиты советской пехотой огнём стрелкового оружия. В каждый одноместный самолет поместилось по два, а то и три человека! Например, в самолете Алуксандру нашлось место для двух механиков.
Качества, продемонстрированные Шербэнеску, были по достоинству оценены пилотами-ветеранами, которые воевали в 1941 г. в Бессарабии и над Одессой. В рапорте, содержащем описания действий 7-й румынской авиагруппы под Сталинградом, составленном командиром 2-й авиафлотилии майором Танашеску в отношении Александру Шербэнеску в частности говорилось: «проявил превосходные качества руководителя. Всегда первым вызывался для выполнения боевых задач и прикладывал все силы к выполнению полученных приказов.
“Лучше уж упадёте вы, нежели сопровождаемый бомбардировщик”, является его девизом. Он отличный штурман и хороший истребитель, обладающий исключительным боевым духом. Его люди очень любят его и он хорошо ими руководит. На аэродроме в Карповке он замаскировал зенитные орудия и аэродромные объекты, организовав почти из ничего прочную систему обороны из цепи огневых точек. Он выполнил более тридцати вылетов под Сталинградом, часто в плохую погоду, и записал на свой счёт одну победу. Это замечательная личность, которая обладает чувством реальности. Его качества военного и авиатора обеспечат ему многообещающую карьеру. Вот моё мнение: очень хороший пилот и очень хороший офицер». Это была высокая похвала.
Однако в декабре 1942 г. обстановка для вооружённых сил стран «Оси» продолжает ухудшаться. Вскоре немцам пришлось эвакуировать Морозовск, откуда 7-я румынская авиагруппа перелетела в Тацинскую, где к этому времени было сосредоточено до 300 только немецких транспортных самолётов, не считая истребителей и бомбардировщиков. Впрочем, как вскоре выяснилось, об этом знало и советское командование, приготовившее Люфтваффе незабываемый сюрприз к приближавшемуся Рождеству. Скрытно вышедшие к Тацинской в ночь на 24 декабря части советского 24-го танкового корпуса в 07:30 утра после залпа полка гвардейских миномётов пошли на штурм огромного аэродрома и крупной железнодорожной станции. Как вспоминал позже командовавший корпусом генерал-майор танковых войск Баданов, «противник нас не ждал. Личный состав зенитных частей, противотанковой артиллерии, прикрывавших аэродром и станцию, находился не у орудий. Гарнизон противника спал.»
Авиабаза в Тацинской подверглась блестяще скоординированному двухстороннему удару со стороны 54-й и 130-й советских танковых бригад. Выехавшие с двух сторон на лётное поле «тридцатьчетвёрки» с десантом на броне сметали всё на своём пути. Один из уцелевших немецких лётчиков Курт Штрайт после войны вспоминал: «На востоке брезжит слабый рассвет, освещающий серый горизонт. В этот момент советские танки, ведя огонь, внезапно врываются на аэродром. Самолёты сразу вспыхивают как факелы. Всюду бушует пламя и рвутся снаряды. С чудовищным грохотом взрываются складированные для погрузки в самолёты боеприпасы. Мечутся грузовики, а между ними бегают отчаянно кричащие люди.
Кто же отдаст приказ?.. Куда направиться пилотам, пытающимся вырваться из этого ада?..
«Стартовать в направлении Новочеркасска», — это всё, что успели передать с контрольной вышки до того, как она была разрушена снарядами советских танковых пушек.
Начинается безумие… Со всех сторон выезжают на взлётные полосы самолёты. Всё это происходит под огнём и в свете пожаров. Небо распростёрлось багровым колоколом над тысячами погибающих, лица которых выражают безумие.
Вот один Ju52, не успев оторваться от полосы врезается в выехавший на ВПП советский танк, и оба взрываются со страшным грохотом, накрытые огромным облаком пламени. Следом, уже в воздухе, сталкиваются “Юнкерс” и “Хейнкель", взлетевшие с разных полос и разлетаются на мелкие обломки хороня своих пассажиров. Рёв танковых и авиационных моторов переплетается со взрывами снарядов и лаем сотен пулемётов в чудовищную какофонию…»
Другие танковые бригады в это время атаковали железнодорожную станцию, где на путях стояли несколько эшелонов с 50 истребителями, бронетехникой, артиллерией и боеприпасами. Организованного сопротивления не было и в помине. Солдаты и офицеры охранных частей, которых не слишком беспокоили партизаны, оказались совершенно не готовы вступить в бой с советскими танкистами и пехотинцами, а потому гибли вместе с лётчиками и авиатехническим составом авиабазы буквально сотнями.
Казалось, что уцелеть в этом аду у «чёртовой дюжины» потрёпанных румынских «Мессершмиттов» не было ни единого шанса. Однако и на этот раз всё обошлось. К счастью, казарма, где квартировали румыны, находилась буквально в двух шагах от стоянки их истребителей, находившихся в глубоких снеговых капонирах, скрывавших самолёты. Механики уже прогревали двигатели машин перед утренним вылетом на сопровождение транспортных «Юнкерсов».
Как только поднялась стрельба, лётчики, не сговариваясь, поняли, что выруливать на полосу нет времени. Снова в каждый самолёт забиралось по несколько человек, с трудом протискиваясь в закабинные отсеки. Быстро выведя двигатели на форсаж, пилоты начинают разбег прямо со стоянок, и, спустя несколько мгновений, поднимаются в безопасное холодное небо.
В январе 43-го в составе 56-й румынской истребительной эскадрильи насчитывалось всего семь пилотов, которые участвуют в многочисленных вылетах на прикрытие транспортных Ju52, доставляющих снабжение окружённой в районе Сталинграда 6-й армии фельдмаршала Паулюса. Как и осенью 42-го командование 7- й авиагруппы не имеет поводов для оптимизма: подтверждённых побед очень мало, а непрерывное полугодовое участие в боях практически обескровило соединение. Единственным успехом лейтенанта Шербэнеску в этот период стал сбитый им 20 января советский «Харрикейн» (на самом деле это, видимо, была «Аэрокобра»).
2 февраля в Сталинграде сдались остатки окружённой немецкой группировки, к этому времени действовавшая на советско-германском фронте румынская авиация была сведена в Смешанную авиагруппу, костяк которой составили остатки 5-й бомбардировочной и 7-й истребительной групп. К концу месяца и это формирование представляло собой жалкое зрелище: люди устали, большинство самолетов нуждалось в капитальном ремонте. Поэтому командование приняло решение возвратить её в Румынию, предоставив пилотам краткосрочные отпуска.
Немецкие самолёты, доставшиеся танкистам генерал-майора Баданова на авиабазе Тацинская. Конец декабря 1942 г.
Надо отметить, что успехи лейтенанта Шербэнеску не остались незамеченными, и 6 марта ему было присвоено внеочередное звание капитана (минуя чин старшего лейтенанта!), после чего он тут же был назначен командиром своей 57-й эскадрильи, в составе которой начал воевать под Сталинградом.
11 марта два десятка самых опытных пилотов 7-й авиагруппы откомандировали в JG3 «Удет» для освоения и получения Bf109G, которые скоро должны быть им поставлены. Поскольку «Густавы» были заметно сложнее в пилотировании, нежели «Эмили», немецкое командование решает сформировать в составе JG3 немецко-румынское истребительное подразделение (Deutsch-Koniglich Rumanischen Jagdverband), которое возглавил лейтенант Эберхардом фон Боремски (Eberhard von Boremski). Под его начало и были направлены 20 румынских лётчиков. После полуторанедельного изучения теории, 29 марта, в подразделении начинается лётная подготовка.