Сержант Холкоум, совершенно сбитый с толку, наконец собрался с мыслями и задал несколько членораздельных вопросов:

Может быть, вы мне расскажете, что все это значит? По

чему в квартире разгром? Ведь не вы же учинили его, проводя

свою инвентаризацию?

По всей вероятности, — сказал Мейсон, — кто-то побывал

здесь до нас и, как мне кажется, что-то искал. После того как

мы закончим осмотр, я порекомендовал бы полиции поискать

здзсь отпечатки пальцев. Как вы уже, очевидно, заметили, сер

жант, мы здесь ни к чему не прикасались, а просто стояли

в центре комнаты и переписывали вещи, находящиеся в поле

нашего зрения, А теперь, Делла, перепиши, пожалуйста, вещи,

которые висят в шкафу. Постарайся не оставлять отпечатки

пальцев на дверке. Дверку открой ногой. Так, правильно... Три

рабочих костюма, один смокинг, пять пар обуви и... да, в глу

бине шкафа чемодан и...

Эй, подождите! — прервал Мейсона Холкоум. — Все эти

вещи — вещественные доказательства!

Доказательства чего? — спросил Мейсон.

Я не знаю, но они вещественные доказательства. Ведь

кто-то здесь был?

Естественно, дорогой сержант, — согласился Мейсон.

Тогда нам придется обследовать эту квартиру. Я свяжусь

с управлением и попрошу прислать сюда экспертов для снятия

отпечатков пальцев. Здесь нужно все тщательно прочесать,

чтобы найти улики. И мы не потерпим, чтобы кто-то нам мешал.

Несколько мгновений Мейсон думал.

Ну что ж, — сказал наконец он, — надеюсь, что со сто

роны вдовы не будет возражений, сержант, за исключением

того, что вам придется лично проследить, чтобы ни один пред

мет не пропал отсюда. В этих вещах заинтересована мать по

гибшего, и потому нужно сделать все, чтобы она не предъявила

своих претензий к вдове, а кроме того...

Если вам известно местопребывание матери, — заметил

Холкоум, — сообщите его нам, а то мы никак не можем ее

найти.

— Мы тоже, — ответил Мейсон. — Похоже, что она ис

чезла. Вам не кажется это подозрительным, сержант?

Холкоум, к которому постепенно возвращалась уверенность, сказал:

— Мы обойдемся без ваших острот, Мейсон. Вы знаете, где

его мать?

Нет.

Но у вас есть ключ от его квартиры?

Совершенно верно.

Он мне нужен.

Мейсон отрицательно покачал головой.

— Нет, вы его не получите. Вам откроет управляющая.

А свой ключ я должен буду вернуть... вы ведь понимаете мое

положение, сержант.

— Сколько времени вы здесь находитесь? — спросил Холко

ум, обращаясь к Делле Стрит.

Вместо нее ответил Мейсон, и в голосе его звучало отеческое терпение:

Буквально несколько минут. Сегодня я был занят в суде,

готовился к процессу. Уголовное обвинение, выдвинутое против

моей клиентки, не давало мне времени заняться гражданским

аспектом этого дела. Я должен, однако...

Послушайте, — перебил его сержант, — я не намерен на

чинать все снова-здорово. Я задал вопрос вашему секретарю.

А я пытаюсь предоставить вам нужную информацию, —

упорствовал Мейсон.

О дьявол, опять вы за свое! — разозлился Холкоум. —

Убирайтесь отсюда! Все! Я сейчас вызову эксперта по отпе

чаткам пальцев. Убирайтесь к черту и не приходите, пока я не

разрешу вам!

Какой великосветский тон, — ухмыльнулся Мейсон. — Если

учесть то обстоятельство, что...

Давайте проваливайте! — сказал Холкоум. — Уходите от

сюда!

Теперь сержант переключил свое внимание на управляющую — довольно рыхлую женщину лет сорока, которая все это время стояла в дверях, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одного жеста присутствующих.

— Мы опечатаем квартиру, — сказал сержант, — чтобы никто

из посторонних не мог в нее проникнуть. Вы, мадам, пройдете

в коридор. Я уйду последним. Сейчас вы дадите мне дубликат

ключа, и я позвоню в управление полиции.

Женщина попятилась назад и вышла в коридор.

— Прошу, — обратился Холкоум к Мейсону. — Выходите.

Пол Дрейк с готовностью двинулся к дверям. За ним последовала Делла Стрит. Замыкал шествие Мейсон, который, поравнявшись с сержантом, сказал Делле:

— Делла, не забудьте у себя отметить, что мы вынуждены

были прервать работу из-за прихода полиции, которая явилась

сюда в связи с предполагаемым ограблением. Отметьте точно

день и час. А теперь, — вежливо обратился Мейсон к сержанту

Холкоуму, — всю ответственность мы возлагаем на полицию.

Я полагаю, что вы, закончив осмотр, известите меня об этом.

76

77

Тогда мы смогли бы продолжить опись вещей. Доброй ночи, сержант! — И Мейсон направился к лифту.

Как только все трое вошли в кабину и захлопнули дверь, Дрейк в изнеможении привалился к углу, вынул из кармана носовой платок и вытер пот с лица.

— Черт побери, Перри, как это тебе удается?! — восхищенно

сказал он.

Глава 13

К

огда на следующее утро суд возобновил работу, всех поразила необычная атмосфера в зале заседаний. Как правило, судебные процессы, в которых принимал участие Перри Мейсон, собирали огромное число зрителей. Сейчас в ложе можно было увидеть лишь реденькие группки завсегдатаев. Печать в связи с этим подчеркнула, что отсутствие зрителей является дурным предзнаменованием, а это явный барометр того, что публика считает дело Элеонор Хепнер проигрышным для защиты.

Районный прокурор Хэмилтон Бергер, войдя в зал, бросил беспокойный взгляд на пустующие ложи. Переполненный зал суда и отчеты на первых полосах газет оповещали его об угрозе поражения в борьбе с Мейсоном. Сегодня же он почувствовал, что сможет выиграть дело, не ударив при этом пальцем о палец.

Просмотрев бегло свои записи, Хэмилтон Бергер поднялся со своего кресла и обратился к судье:

Баша честь, я хочу пригласить в свидетельскую ложу

Этель Билан.

Прекрасно, — сказал судья Моран. — Мисс Билан, прошу

занять свое место и принести присягу.

Этель Билан, строгий костюм которой говорил, что сообразно случаю она тщательно продумала свой туалет, а самоуверенные манеры свидетельствовали о твердом намерении сразиться с Перри Мейсоном, заняла свое место в свидетельской ложе.