В нем и самом давно зрели мятежные мысли. Одолевало лишь давящее вынужденное смирение — иной защиты не придумал от незримого надзора грозного отца.

Он отвел глаза.

— Сейчас ничего не скажу, — произнес глухо, скорее простонал, — надо помыслить гораздо. Помыслить надо...

II Мадлен видела, понимала — он уже помыслил и все будет, как она пожелает. Поэтому не отступала. Не скупилась на льстивые слова, опьяняющие ласки...

7

Перед рассветом Мадлен вошла в маленький кабинетик. Уже не томно-красивая, а деловито-сухая, остывшая и холодная. Прислонясь пальчиками к теплой изразцовой печи, печально-внятным голосом сообщила Дженкинсу все, что слышала, сидя еще за ширмой.

Русские послы обольщают китайского богдыхана, ищут

пути в Персию, Афганистан и Индию...

Опасности эти еще слишком отдаленные, чтобы беспоко

иться, мадам. Лучше скажите, как у вас подвигается дело с

Алексеем?

По губам Мадлен поползла ехидная улыбочка.

— Царевич не так уж прост и глуп, как вы думаете, ми

лорд. Он, я бы сказала, медленнодум. В этом трудность.

На улице послышался шорох шагов. Кто-то остановился возле дома, потом удалился мелкой поступью. Англичанип почувствовал легкий озноб, молодо вскочил и надолго прилип к окошку. Вздохнув, тяжело сел.

Царевич сказал, — чуть насмешливо продолжила невоз

мутимая Мадлен, — Петр построил большой гребпой флот.

Девяносто девять галер. Задумал кампанию в Финском за

ливе, собрался идти на Стокгольм...

На Стокгольм? — неожиданно для себя встрепенулся

Дженкинс. Притворялся по привычке, но спазма липко пере

вила горло — откашлялся.

Разве вы не вместе? Вот так вечная дружба с Росси

ей! — Глаза красавицы холодно блеснули.

Мадам! — дипломат взглянул торжественно-значитель

но. — У нас нет ни вечных друзей, ни вечных врагов. Есть

только вечные интересы Англии.

В ставень осторожно поскребли. Постучали и снова поскреб-лп. Мадлен выпорхнула в другую комнату, обдав дипломата тонкими франдузскими духами, — легкие ноги неслышно пролетели по ковру. Англичанин устало засеменил открывать. -Вошел мужчина, закутанпый в черный плащ. Откинул ка-

52

пюшон— лицо желтое, с нависшим носом, скучное — Дженкинсу даже захотелось зевнуть. Пришелец, разглядев в полупотемках англичанина, согнулся в поклоне.

Я к вашим услугам, сэр!

Какие новости, герр Розенкранц?

Очень важные, сэр. Матросы и солдаты ночуют на гале

рах. Флот вот-вот выйдет в море.

Англичанин неожиданно для себя потерял выдержку — присвистнул.

И куда собрался этот самый флот?

Тайны пока не знаю, — датчанин недовольно засопел:

ему не подали руки, пе предложили сесть.

Вы уходите в плавание с флотом?

— Да, сэр, как корабельный мастер и переводчик.

Дженкинс помедлил и, словно спохватившись, вытянул ру

ку,ткнул пятерней в сторону кресел, приглашая сесть.

— Перед сражением вы должны предупредить обо всем

адмирала Ватранга. Предупредить вморе! Чего бы это ни

стоило!

Розепкранца резануло слово «должен». Он недовольно посмотрел на патрона, но, вспомнив богатые приманки, покорно ответил:

Мне интересно знать, где будет стоять эскадра шведско

го короля?

Ватранг намерен крейсировать возле мыса Ганге-удд. —

Дженкинс порылся в кармане, вынул сложенную карту. Раз

вернул и ткнул пальцем. — Это в конце Финского залива, вот

здесь... Пароль для встречи с адмиралом — «Месть принцес

сы!». На шведских сторожевых судах пароль будет известен.

Все! Желаю удачи! Спешите, пока не выглянула проклятая

луна.

8

Со стен Петропавловской крепости прогремели пушечные залпы — салют вчесть российского флота, уходившего впоход.

Над Невой реяли вымпелы. Галеры, скампавеи, шхерботы, провиантские суда медленно выстраивались в кильватерную колонпу. По всей Неве множество судов вспенивали веслами зеленоватую воду.

Впереди гребного флота, сверкая холщовыми парусами, шла корабельная эскадра — пятнадцать больших судов. Трпдца-тииушечный фрегат «Полтава» нес на фор-стеньге вымпелконтр-адмирала Петра Михайлова — андреевский флаг с красной полосой внизу полотнища. В строгом порядке, трепеща зелеными штандартами и красно-бело-голубыми вымпелами, за корабельной эскадрой вытягивались гребные суда — каждое с двумя косыми парусами.

Гребной авангард с пехотными полками — в должности адмирала от синего флага вел генерал Вейде; кордебаталию — генерал-адмирал от белого флага Апраксин, командующий всем галерным флотом. Эскадра арьергарда шла под началом адмирала от красного флага — генерала Голицына.

53

Багровые облака, как горы, быстро надвигались с моря. Ветер посвистывал в снастях. Шурша и пенясь, вода лизала белесый песок устья Невы. От множества судов, казалось, реку покачивало. Вправо и влево сколько хватал глаз вдоль полосы вскипающего прибоя тянулась иссиня-зеленая шуба леса.

Апраксин стоял на носу флагманской галеры и напряженно всматривался из-под треуголки в свинцово-серую даль. Знакомый путь! Но никогда еще генерал-адмирал не отправлялся в море с пехотой. На душе было неспокойно.

Все дальше и дальше отступал глянцевитый шелк леса. Серебристыми прядками расплывалась кайма берегов. Пора было ставить паруса, но Апраксин медлил, давая гребцам пообвыкнуть.

Отгоняя невеселые мысли, генерал-адмирал повелел приготовить для инспекции четырехвесельный баркас. Спустился по штормтрапу степенный, задумчивый. Оживился лишь возле борта галеры «Святой Николай». На палубу поднимался долго.

Приняв рапорт командора Змаевича, Апраксин нрислушался к разговору свободных от вахты матросов и солдат, еидев-ших возле надраенной до блеска пушки.

Ну что, солдат, заскучал? Или жалеешь, что в море

ушел? — спросил он одного из них.

Да как тут жалеть? Коли сам государь моим худород

ным именем галеру назвал, мыслимо ли дело на берегу оста

ваться? Прилепился я сердцем к своему строению. Только вот

гляну на енту пушку, так и сдается мне — перелита она

из церковных колоколов. Не чистое все же дело, думаю, с

войной ентой...

Апраксин нахмурился и повернулся багровея. Гаркнул, словно выстрелил.

— Старшина! Пошто дозволяется пустословие нижнему

чину?

Виновато моргая, марсовый старшина Антон молчал, зверем зыркал на вскочивших матросов. Генерал-адмирал приблизился, взглядом пронизал Николу.

На море служил?

Сроду _гне приходилось! — заробел Никола.

Худо 'совсем. — Генерал-адмирал пожевал в раздумье

губами. Покряхтывая и тяжело передвигая зеркально начи