– Да, конечно, – согласился Френк, – я понимаю.

К чему относится это «понимаю», Френк не знал. Мысли его постоянно возвращались все к тому же. Кому будет хуже, если он одолжит камень у Хлои на день-два перед экзаменами? А если этот человек хочет заплатить… Он же отдаст деньги Хлое. У нее за душой и тридцати фунтов не наберется. Или можно поделить их. Помнится, когда он бывал на мели, она всегда платила за двоих, а теперь он мог бы платить за нее, конечно, с ее ведома… Но тогда она откажется. Вот если бы и в самом деле раздобыть камень так, чтобы она не узнала…

– Да, понимаю, – снова повторил он.

Все замолчали. Френк встал.

– Мне пора идти, – извиняющимся тоном сказал он. – Я вас понял, мистер Мерридью. Если я смогу…

– В любое время дня и ночи! – воскликнул председатель. – Карнеги даст вам мой адрес. Любые расходы – такси и прочее, конечно, за наш счет. До свидания.

Председатель проводил Френка до двери и повернулся к Карнеги.

– Хорошо бы найти дорогу покороче, – озабоченно сказал Мерридью. – После ленча я съезжу в Министерство внутренних дел, но вряд ли они захотят поделиться с нами.

Я бы на их месте не захотел. А ты присматривай за своим приятелем. Если он все-таки попытается добраться до камня, для экзаменов или там еще для чего, мы быстро сравняем счет. Только не верится мне. Ну, посмотрим. Позвони в министерство и договорись, что я к ним сегодня подъеду.

По методам работы министр внутренних дел отличался от министра дел внешних. Если лорд Белсмер все же показывался на капитанском мостике, когда в политике начинало штормить, то Гатер Браун предпочитал подождать, пока буря уляжется, а потом дотошно подсчитывал нанесенный ущерб.

При виде входящего Мерридью он встал, пожал ему руку и тут же представил еще одному посетителю, находившемуся в кабинете.

– Мистер Клершоу, мэр Рича-на-Озере – мистер Мерридью, председатель Национального транспортного союза.

Садитесь, господа. Боюсь, что дело наше не скорое. Не беспокойтесь, мистер Мерридью, я знаю, что вас привело к нам. Я хотел бы предложить мистеру Клершоу изложить суть дела, чтобы вы узнали все из первых рук, так сказать.

Поговаривали, что это был излюбленный прием Брауна, из-за которого внутри его департамента и вокруг него вечно возникали скандалы и недоразумения. Иногда посетителю приходилось повторять свое дело до тех пор, пока он сам не переставал понимать, зачем пришел. Однако мэр Рича не поддался на эту уловку.

– Сэр, я уже изложил вам, как члену правительства, суть моего дела, – сдержанно произнес он. – Не вижу необходимости повторять еще раз.

– Я хотел, чтобы вы убедили мистера Мерридью, – сказал Браун. – По-моему, для вас это важнее, чем давить на меня.

– Почему бы это? – не понял мэр.

– А потому, что позиция Мерридью не дает мне возможности выполнить ваши требования, – объяснил министр. – Господин председатель, – обратился он к Мерридью, – скажите-ка нам, вы стремитесь к огласке истории с этим нелепым камнем?

– Что? Огласка? – вскричал Мерридью. – Да ни за что на свете! Нет, и точка. Я пришел спросить, какие шаги предпринимает правительство, если оно их предпринимает, чтобы немедленно поставить под контроль все камни, сколько их есть? Если, конечно, все это – не чья-то безответственная мистификация.

– Ну вот, а мистер Клершоу как раз наоборот настаивает на немедленной и полной гласности, – улыбнулся Браун. – Он категорически против любой секретности.

Мерридью поерзал в кресле.

– А по какой причине, позвольте узнать? – раздраженно спросил он.

– Я не могу поверить, сэр, – с едва сдерживаемой яростью произнес мэр Рича, – что вы сознательно готовы обречь на мучения тысячи мужчин, детей и женщин.

– Да с какой стати? – изумился Мерридью. – Как раз наоборот! Для этого я и требую изъять камень из обращения.

– Можно подумать, вы не знаете, – чуть не кричал мэр, – что в нашем обществе, в целом здоровом и счастливом, попадаются люди, чья жизнь полна мучений и горя, больные люди, которых камень мог бы сделать здоровыми?

– А-а, вы об этой истории в Риче, – смущенно пробормотал Мерридью. Увлекшись транспортными проблемами, он начисто забыл о медицинских свойствах камня. Однако его фраза только усугубила ситуацию. Вполне могло показаться, что ему действительно нет дела до страданий жителей города Рича.

Клершоу встал и шагнул вперед.

– Я говорю о гражданах города Рича, – сказал он звенящим голосом. – Я говорю от их имени, потому что имею честь быть мэром этого города. А по какому праву и от чьего имени говорите вы, сэр?

– Я говорю от имени сыновей Марфы ^[55], – немедленно ответил Мерридью, воспользовавшись своим обычным риторическим приемом. Он частенько поминал Киплинга и Мейсфилда ^[56]в своих выступлениях, когда нужно было придать им патетическую окраску. На мэра, не очень-то разбиравшегося в поэзии, ответ произвел именно то впечатление, на которое и рассчитывал опытный профсоюзный деятель.

– От кого? – удивленно спросил он.

– Ог имени моряка, кочегара, машиниста и прочих, – пробормотал Браун. Ему не раз приходилось слышать публичные выступления Мерридью. – Он имеет в виду рабочих, сэр.

– А они что, не люди? – опешил Клершоу. – Разве им камень не нужен?

– В том-то и дело, что люди! – воскликнул Мерридью. – С какой стати они должны терять все средства к существованию из-за двух-трех исцелений?

– – Возможно, господин мэр упустил из вида, – вставил Браун, – что камень обладает не только целебными свойствами. Если хотите, я вам изложу вкратце… – и он рассказал об остальных известных свойствах камня. Мэр Рича угрюмо слушал. – Я, правда, не ожидал, – закончил министр, – что все эти конфиденциальные сведения так быстро станут известны в нашем транспортном союзе. Было бы весьма интересно узнать, какими источниками информации вы пользовались, мистер Мерридью? – он слегка поклонился Председателю.

– А вот это уж мое дело, – не пожелал снизойти к его заинтересованности Мерридью. – Если речь идет о научном изобретении, а по-моему, так оно и есть, то оно должно принадлежать государству. И тогда уж правительство должно позаботиться о том, чтобы вводить его в экономику постепенно, с учетом всех последствий.

– А люди тем временем будут умирать, – прокомментировал мэр.

– Черт побери! – воскликнул Мерридью. – Я тоже о людях забочусь.

– О больных и умирающих? – уточнил Клершоу. – О слепых, хромых, парализованных и раковых больных? Нет, как хотите, а экономика и медицина – вещи разные. Тело все-таки важнее одежды.

– Однако и голым долго не проходишь, – подхватил Браун. – Хорошо, джентльмены, продолжим дискуссию. Что вы хотели сказать, господин Председатель?

– Я протестую! – заявил Мерридью. – Не надо передергивать. Я абсолютно ничего не имею против использования камня в медицинских целях.

– Равно как и я не возражаю против транспортных ограничений, – подхватил мэр, и оба они посмотрели на Гатера Брауна.

– Ну что ж, прекрасно, – вздохнул министр. – Когда демократия возляжет с демократией… Позвольте спросить, джентльмены, а как вы видите широкое использование камня в медицинских целях и содержание в строжайшем секрете других его свойств, причем одновременно?

– Ну, доктора… – неуверенно начал Мерридью.

– Едва ли, – скептически перебил его министр. – Не забудьте, доктора здесь ни при чем, камень должен находиться у больного и управляться его волей. Вот я и думаю, как можно помешать больному отправиться по своим делам сразу после выздоровления? И как при этом избежать огласки? А дальше – понятно. Камней будет становиться все больше, и скоро они появятся всюду. Я в общем-то не возражаю. Но надо решить, чего мы хотим? Либо мы используем все их возможности, либо не используем совсем.

– Так воспользуйтесь ими ради бога! – вскричал мэр.

– И уничтожьте благосостояние сотен тысяч людей! – воскликнул Мерридью. – Только запретить, и никаких разговоров.