Вы, может быть, замечали, что в газете редко появляется телеграмма, которая не показывала бы лишний раз, как один или несколько баловней и подопечных нашей цивилизации прогуливаются в одной рубашке, пока остальные его регалии находятся в стирке.

Я люблю наблюдать, как всяческие святоши проветривают свое самодовольное благочестие и восхищаются им, и умиляются им, и в то же самое время откровенно и публично выражают свое презрение к благочестию буров, не сомневаясь, что им удастся снискать одобрение и страны и церкви, — так оно и бывает.

Я замечаю, что бог в этой войне сочувствует обеим сторонам; итак, история повторяется. Однако я единственный человек, который замечает это. Здесь все считают, что он держит их сторону, и только их.

Нежно любящий вас всех

Марк.

66

ДЖ. Х. ТВИЧЕЛУ

Лондон, 27 января 1900 г.

Дорогой Джо!

По-видимому, мы не собираемся освобождать филиппинцев и возвращать им их остров. И, по-видимому, мы не собираемся вешать патеров и конфисковать их собственность. В таком случае, тамошняя война меня не интересует.

Я только что проглядывал главу LXX «По экватору», чтобы проверить, сохранили ли буры свое прежнее военное искусство. Читать ее было очень любопытно — она словно написана об этой войне.

Мне кажется, что мое мнение о бурах, изложенное в следующей главе, вполне правильно. Их часто называют нецивилизованным народом, но я не понимаю почему. Благополучие, пища, кров, одежда, здоровый труд, скромные и разумные стремления, честность, доброта, гостеприимство, любовь к свободе и доблестная готовность бороться за нее, спокойствие и мужество в час несчастья, терпение в час лишений и невзгод, отсутствие шума и хвастливых воплей в час победы, непритязательная и мирная жизнь, лишенная безрассудных волнений, — если и существует высшая и лучшая форма цивилизации, мне она неизвестна, и я не знаю, где ее искать. Вероятно, мы привыкли воображать, что необходимо еще удовлетворить множество артистических, интеллектуальных и других искусственных потребностей, — иначе цивилизация не будет полной. Мы и англичане обладаем всем этим, но, поскольку нам не хватает большой части вышеперечисленного, мне кажется, что бурская цивилизация выше нашей. Наша цивилизация представляется мне чем-то очень жалким, полным жестокости, суетности, надменности, подлости и лицемерия. Я ненавижу слово «цивилизация», потому что оно лживо. Что же касается самой цивилизации, то я от души желаю ей провалиться в ад, где ее законное место. Однако при условии, что вместо нее мы обретем что-нибудь получше. Но это, вероятно, невозможно. Как наша цивилизация ни жалка, она все же лучше подлинного варварства, а посему мы должны поддерживать ее, распространять и (публично) хвалить. И поэтому мы не имеем права осуждать сейчас Англию и обязаны надеяться, что она победит в этой войне, ибо ее поражение и падение означало бы непоправимое несчастье для шелудивого человечества. Естественно, что я за Англию. Но она глубочайшим образом не права, Джо, и все (просвещенные) англичане знают это. По крайней мере, таково мое убеждение.

Может быть, я умудрился сделать так, что меня не поняли в отношении остеопатов. Мне хотелось знать, какое они произвели на вас впечатление. Что касается их искусства, мне оно хорошо известно, и мнение Хартфорда о нем меня не интересует, так же как мнение врачей пли кого-нибудь еще, кто пожелал бы просветить меня своим невежеством. Мнения, основанные на теориях, суеверии и невежестве, не слишком ценны.

Ливи и остальные уехали дня на два за город.

Привет всем вам.

Марк.

67

ДЖ. Х. ТВИЧЕЛУ

Лондон, 12 августа 1900 г.

Дорогой Джо,

на прошлой неделе нас навестили премудрые профессора Фиск и Брандер Мэтьюз, пили чай, и, повидавшись с ними, мы словно побывали в Америке. Мы предоставили в их распоряжение солнечный денек и приятную погоду — и они наслаждались тем и другим с чисто американской неумеренностью. С тех пор нам приходится вечерами топить камин.

Мы собираемся домой в октябре, но зимовать нам придется в Нью-Йорке, где можно найти какого-нибудь солидного остеопата, который взял бы на себя труд окончательно привести наше семейство в норму.

Месяц назад мы с Ливи обедали у верховного судьи и нашли его в превосходном здравии.

Сейчас везде только и разговору, что о Китае, и все мои симпатии на стороне китайцев. Венценосные воры Европы издавна обращаются с ними преподло, и я надеюсь, что теперь они выгонят из своей страны чужеземцев раз и навсегда. То есть я этого хочу, но, конечно, не жду, что это произойдет на самом деле.

Нот досада, сейчас я сообразил, что к тому времени, как мы попадем в Нью-Йорк, вы, Твичелы, хлынете и Европу и мы с вами снова разминемся. Просто возмутительно. Неужели мы никогда больше не встретимся?

Самый сердечный привет от всей нашей семьи.

Марк.

P. S. 18 авг.

Дорогой Джо, сейчас 7.30 утра. В последнее время я просыпаюсь ни свет ни заря. Еще одно такое пробуждение—и это обратится в привычку; тогда я должен буду покориться и так при ней и останусь.

Сегодня у нас день траура: четыре года назад умерла Сюзи. Пять лет и один месяц прошло с тех пор, как я в последний раз видел ее живую, — она стояла на платформе и посылала нам воздушные поцелуи, когда мы уезжали на Запад, в кругосветное путешествие.

Иногда кажется, что целый век прошел с тех пор, а иногда — что это было только вчера.

Любящий вас

Марк,

68

ДЖ. И. МАКАЛИСТЕРУ

Сентябрь 1900 г,

Дорогой Макалистер,

Мы действительно уезжаем в субботу. Я думал отплыть раньше, но задержался, чтобы закончить исследование так называемых «Семейных пансионов». Это — особенность Лондона, бог не попустил, чтобы они существовали где-либо еще; это старые-престарые лачуги, служившие жильем разве что во времена Гептархии. На Дувр-стрит и Олбемарл-стрит они попадаются на каждом шагу. Некогда просторные комнаты разбиты переборками на клетки, предоставляющие вам такой неуют, какого нигде, кроме тюрьмы, ни за какие деньги не сыщешь. Здесь вас ждут все современные неудобства и в придачу такие, которые устарели сто лет назад. Цепы на все, что здесь получаешь, несоразмерно высокие. Спальни — это настоящие лазареты для неизлечимой мебели, — сужу по моему теперешнему пансиону. Заведения эти существуют по традиции; они прикидываются почти исчезнувшими за последние полвека гостиницами домашнего типа, — по крайней мере, такими их считают наивные иностранцы. Иные вполне почтенные англичане еще останавливаются здесь по унаследованной от предков привычке, а также по умственной недоразвитости; то же делают многие американцы — по невежеству и предрассудка ради. Пансионы эти не менее интересны, чем лондонский Тауэр, но, вероятно, древнее. Древнее и дороже. Лифт получен в дар от Вильгельма Завоевателя, некоторые кровати доисторического происхождения, по ним можно изучать геологические эры. Моя — самая древняя. Она образовалась в пласте древнего красного песчаника, вулканического туфа, обманчивых надежд и двууглекислой роговой обманки, лежащих на глинистом сланце, и сохраняет отпечаток доисторического человека. Находится она в № 149. Посмотреть на нее приходят тысячи ученых. Они считают ее священной. Они хотят при помощи взрыва уничтожить отпечаток, но это им не удается. Динамит от нее отскакивает.

Закончив исследование, в субботу отплываю в Миннегагу,

Неизменно любящий вас

Марк Твен.

69

ДЖ. X. ТВИЧЕЛУ

29 января 1901 г.

Дорогой Джо,

...Я только и могу ждать, что меня за это станут потчевать пинками и зуботычинами, а хлеба с маслом у меня станет куда меньше, но если мне Ливи не помешает, я все-таки скажу свое слово. Наш народ таков же, как все прочие, оскверняющие собой землю: готов драть глотку во славу любого дела, лишь бы это тешило самолюбие или набивало мошну. Если всех этих лицемеров возьмут в рай, из него получится самый настоящий ад!