— Побудь здесь, милая, — велел я Лус, а сам взял лисичку под руку и протащил за собой с десяток шагов.

— Милая? — ехидным шепотом переспросила Нери, впрочем не стараясь освободиться от моей хватки.

— И весьма. По крайней мере, она явно не заслуживает резкости, с которой ее встретили.

— И почему же? — Светло-зеленые глаза немигающе уставились на меня.

— Эта девушка…

Что можно было сказать? Надавить на жалость? Попытаться расписать во всех подробностях несчастную судьбу Лус? Наверное, это дало бы приемлемый результат. Заодно отдалило бы рассказ о главной причине происходящего. Дало бы немного времени на…

А зачем, собственно? Чего мне ждать? Лучшей погоды? Так и нынешняя достаточно хороша для откровенности.

— Я обязан ей жизнью.

Взгляд Нери мигнул, потеряв прежнюю ясность.

— Ваша жизнь была в опасности?

И не однажды. Только не думаю, что у меня когда-нибудь появится настроение перечислить лисичке хотя бы вкратце все свои приключения.

— Сейчас это уже не имеет значения. Важно, что Лус помогла мне уцелеть там, где я оказался бессилен защитить себя сам.

Зелень глаз помутнела еще заметнее.

— Если вы так говорите…

— Так оно и есть.

Нери неловко потянула руку к себе, и я разжал пальцы.

— Это достойный поступок.

— И она очень достойная девушка.

— Она… останется с вами?

— Останется в Блаженном Доле. Если вы разрешите.

— Зачем нужно мое разрешение? У вас здесь власти не меньше.

— Затем, что если Лус останется здесь, то не как гостья. Как подданная, если хотите. У нее нет семьи, нет дома, и я надеялся, что дольинцы примут ее… И что вы примете. Но я не стану спорить, если услышу отказ.

На последнем слове мне показалось, что щеки лисички вспыхнули. А может, виной всему был ветер, разметавший вдруг ветки деревьев, нависших над дорожкой, и устроивший чехарду теней и бликов света на лице Нери.

— Не станете спорить? — шепнула хозяйка Блаженного Дола.

— Я никогда не спорю с женщинами.

А теперь лисичка будто бы побледнела. И поспешно отвела взгляд.

— Она может остаться. Конечно, может. В вашем доме ей вряд ли будет удобно, так что…

— Я думал попросить Ньяну о гостеприимстве. И о том, чтобы чуточку присматривать за Лус, пока та научится жить, как принято в здешних краях.

— Я тоже могу помочь. Если пожелаете.

— Не смею возлагать на ваши плечи еще одну ношу. Тем более не слишком приятную, насколько я мог заметить.

— Я должна быть, по крайней мере, благодарна тому, кто вернул Блаженному Долу его Смотрителя, — отчеканила Нери с вернувшейся в голос холодностью.

Что ж, на первое время и это неплохо. Потом, глядишь, еще и подругами станут. Лисичка явно насядет с расспросами, не сейчас, так позже, а пока будет слушать всю историю из первых уст…

Лус невесомо тронула меня за рукав:

— Голова снова кружится. И… не сглотнуть.

— Тебя тошнит?

Она не ответила, но заметно посеревшее лицо говорило само за себя.

— Я отведу тебя к лекарю.

— Я покажу, как пройти быстрее. — Нери подобрала подол, шагнула с дорожки и скользнула в просвет изгороди.

Я подхватил Лус на руки, следуя за лисичкой. Путь и в самом деле оказался коротким: южанку не успело укачать настолько, чтобы испачкать мою одежду. Правда, как только я поставил свою ношу на землю, признаки недомогания проявились во всей красе. Прямо перед Элсой, как будто нарочно вышедшей нас встречать. Впрочем, лекарицу вряд ли можно было хоть чем-то удивить или обескуражить: она лишь ласково обняла распрямившуюся Лус за плечи.

— Что с тобой стряслось, девочка?

— Ей нездоровится.

— У нее нет своего языка? — сурово посмотрела на меня Элса.

— Если позволите, объясню. Вам нужно это знать.

Лус не прислушивалась к разговору в силу того, что ее сейчас заботил беспокойный желудок, а вот от любопытных ушей Нери пришлось уйти в дом. Слава Божу, лекарица поняла мой намек с полуслова и попросила лисичку приглядеть за порядком на дворе.

— И что же я должна знать? — спросила Элса, прикрывая дверь за моей спиной.

— Девушке нездоровится уже давно. Тошнота случается довольно часто. Я думал, что она появилась из-за путешествия по реке, но тогда сейчас все должно было быть уже в порядке, и значит…

Лекарица не стала ждать, пока я решусь признать очевидное.

— У нее была близость с мужчиной?

— Да.

— Однократная?

— Не уверен.

Взгляд Элсы стал не просто суровым, а укоризненным.

— Страдаете провалами в памяти?

— Какими провалами? Я не знаю, сколько раз ее изнасиловали.

— Изна… Ох, — только и выдохнула женщина, а потом присела на лавку. — Я-то подумала, что это ваша… Не хотелось бы расспрашивать бедняжку, ей ведь и без того несладко.

— Расспрашивать нет смысла. Она не помнит ничего о тех днях.

— Была без сознания?

— Можно и так сказать. Ее тело занимал демон.

Элса приоткрыла рот, но тут же вновь сурово сжала губы.

— Больше не говорите ничего. Я хочу спокойно спать по ночам, а чужие секреты к крепкому сну не располагают. И… да, расспрашивать в самом деле нет смысла. Достаточно, если был даже один раз. — Должно быть, в моем взгляде отразился закономерный вопрос, потому что она продолжила: — Когда демон получает человеческое тело в свое распоряжение, он не всегда способен научиться им управлять. Требуется либо продолжительное время, либо большой опыт, чтобы сращивание прошло успешно. А пока оно не завершено, многие телесные свойства остаются без присмотра и… часто не работают вовсе. К примеру, та особенность, что позволяет женщине в определенные дни вступать в близость с мужчиной без боязни забеременеть. У вашего демона было достаточно опыта?

— Боюсь, что нет.

— Тогда все ясно. Я, конечно, еще взгляну на нее, но думаю, этот вывод только подтвердится.

— И если это правда…

— То что? — поинтересовалась Элса, глядя на меня снизу вверх.

— Вы можете избавить ее от ребенка?

— Так-так-так, — простучали пальцы лекарицы по столу. — Могу. Но должна ли?

— Я не знаю, как женщины относятся к жизни, которую носят в своем чреве. И никогда не смогу узнать. Но вряд ли девочка будет рада родить ребенка от неизвестного отца. Тем более даже не помня близости с ним.

— Всякое бывает. Поверьте, всякое. И нежеланное дитя иногда становится даром судьбы.

— Не в этот раз.

— Вы хотите убить его… Почему?

Я ждал этого вопроса. Правда, даже время ожидания не помогло найти ответ.

Потому, что Лус слишком юна и беспомощна, чтобы становиться матерью? Это не помешает. Никогда не мешало. К тому же она доверчиво примет любое мое объяснение по поводу непонятно как и когда состоявшегося зачатия. А еще вероятнее, решит, что отец — я, просто по каким-то, непременно серьезным, причинам не могу признаться. И будет счастливо хранить придуманный «секрет», о котором, разумеется, довольно скоро станет известно всем и каждому, и тогда мне уж точно придется лгать. До конца жизни. Хочу ли я становиться лжецом ради чужого блага?

— Человек, который изнасиловал ее, не заслуживает продолжения своего рода.

— Согласна, это причина, — кивнула Элса. — Единственная?

— Я не защитил ее. Не сдержал свое обещание.

Лекарица поднялась на ноги, прошла к двери и остановилась ровно за шаг до порога. Где-то у меня за спиной.

— Тогда это стало бы достойным искуплением вины. Не находите?

Да, конечно. Наверное, так мне и надо.

— Как пожелаете. В любом случае, лучшей заботы, чем из ваших рук, она нигде не получит. Всей необходимой заботы.

Руки, удивительно сильные для телосложения Элсы, развернули меня лицом к лекарице.

— Признаю, иногда я задаюсь вопросом, почему вас назначили Смотрителем. Но только не в такие минуты! — Она больше не была суровой или растерянной. Она улыбалась. — Вы бы выкарабкались из этой ямы. Нашли бы способ. Но с такой же легкостью нырнули бы и вниз, на самое дно. Просто потому, что можете сделать и то и другое.