— Как тебе удается управлять тюрьмой? — поразился Тайган, наблюдая, как перед Кайлой послушно открываются все проходы.

— Сейчас увидишь.

Девушка распахнула последнюю дверь. В комнате находился главный пульт управления, за которым стояла…

— Скелла! — воскликнул Гидон и бросился в объятия к дочери.

— Как ты здесь оказалась?! — хором спросили Алера и Илая.

— Я была с вами с самого начала пути, — объяснила Скелла, вытирая выступившие на глазах слезы. — Кайла рассказала мне, где находиться сейчас мой отец.

Дальнейшие ее слова сопровождались всхлипами. Крис подошел к своей Кайле, которая уже заняла место у пульта и просматривала трехмерные изображения различных частей острога, выводимые кристаллом.

— Вот как, значит, — произнес Крис тоном, не обещающим ничего хорошего.

Кайла не отрывая своего взгляда, утвердительно промычала.

— Почему мне не рассказала?

Кайла подняла на него глаза.

— Крис, потом об этом поговорим, сейчас нам надо выбираться отсюда. В тюрьму вошло подкрепление, смотри — они во всех коридорах. Ты можешь отправить нас в Калифорнию?

— Куда?

— В Иноземье. Переждем там какое-то время…

— Я не могу этого сделать, — прервал Кайлу Крис.

— Почему? Ты ведь уже так путешествовал.

— Я использовал Стигийскую слезу.

Кайла стянула с шеи кулон и протянула его Крису, но тот не взял.

— В Иноземье можно попасть только с особых мест, таких как Ашиньская рана или Стигийский лес, здесь кристалл не подействует, — объяснил парень.

Некоторое время Кайла с досадой на лице молчала, затем, запустив пальцы в волосы, глубоко вздохнула и промолвила:

— Значит, придется прорываться. В книге я видела один тоннель, он выведет вас к дверям библиотеки…

— Что значит вас? — резко перебил ее Крис. — Что ты еще выдумала?

— Кто-то должен остаться здесь для того, чтобы открывать вам проходы и закрывать их для стражи.

— И это должна быть ты? Ну, уж нет!

— Кайла, это глупо, — поддержали его подруги.

— Нет! — возразила Кайла, начиная терять терпение. — Поверьте, это не безрассудный героизм. Крис, сейчас над крепостью кружится Демон, готовый по первому свистку примчаться ко мне. Вот, — она указала на окно, находившееся за ее спиной, — мое спасение. В двух шагах от меня.

Крис заколебался. Кайла взяла его за руки и, глядя в глаза, произнесла:

— Видишь, вы будете в большей опасности, чем я. Уходите! Нельзя терять времени.

Все присутствующие в замирании ожидали его ответа.

— Хорошо, — наконец сказал он.

— Отлично. Вот ключ от библиотеки. Я давала Скелле копию плана крепости, впрочем, мне моя не понадобится, так что возьми…

Пока Кайла говорила, вручая ему медальон и книгу, Крис молча смотрел на любимую. Его глаза по-прежнему выражали сомнение и тревогу.

— Нирлона лучше оставить здесь, иначе он будет вас тормозить, — закончила Кайла.

Сомнения и тревоги стало больше.

— Брось, он еле на ногах держится, — урезонила она парня.

— Хорошо, — повторил Крис и поцеловал лоб девушки. — Будь осторожна.

Кайла кивнула. Когда повстанцы вышли из комнаты, Нирлон перестал крепиться и с тихим стоном сполз на пол.

— Тяжело было ему лгать? — спросил он.

Сначала показалось, что сосредоточенная на пульте Кайла его не услышала, но потом она ответила:

— Нет.

Нажав еще на несколько рычагов, она сама поинтересовалась:

— Как ты понял?

— Ты бы не стала отдавать книгу Дорбона, если бы действительно могла сбежать отсюда.

Кайла хмыкнула.

— Никакого Асманского скакуна нет, ведь так? — продолжил Нирлон.

— Есть, но, увы, не здесь.

— Почему же ты это сделала?

— Потому что люблю. Тебе этого не понять.

Нирлон слабо рассмеялся.

— Знаешь, а я мог сдать вас намного раньше, и тогда бы вас точно убили, — после задумчивой паузы промолвил он.

— О, мне сказать тебе спасибо? — съехидничала Кайла. — Может, послать воздушный поцелуй с эшафота?

— Об этом не волнуйся: в Аэллии запрещена смертная казнь женщин.

— Хм, да я просто счастливица! Все, они на месте.

Она облегченно вздохнула и повернулась. Ее взгляд упал на зеленовато-бледное и бессильное лицо Нирлона. Нечто похожее на жалость кольнуло у нее в груди.

— Прости, — промямлила она и тоже села на пол.

Нирлон не сразу понял, но потом усмехнулся.

— Ерунда, — бросил он.

Кайла долго и пристально смотрела на него, наверное, впервые с момента их знакомства.

— Почему ты нас предал?

Ответ ее поразил.

— А почему бы нет? Знаю, ты сейчас начнешь говорить о дружбе, но ведь истинной дружбы между нами никогда не было. Для нее необходимо равенство. Во всем. Для Криса большую ценность представляло его благородное участие в подобных отношениях, нежели сами отношения… не делай такое лицо, я вовсе не хотел оскорбить твоего ненаглядного.

Люди, как он, всю жизнь стремятся делать “правильный выбор”, но не из сердечного позыва, нет! Из чувства самолюбования. Им доставляет немалое удовольствие ощущать свою непогрешимость. Таких добропорядочностью ослов я видел много, как правило, в семьях военных, где принципы заменили мораль. Ты недолюбливаешь Ориса, правда? Будь уверена: однажды Крис станет его точной копией.

Кайла понимала, что его слова питались ревностью, но не могла избавиться от жгучего чувства, природу которого она не желала выяснять. Она ответила:

— Сердечные позывы людей — сплошь порочны. В этом мире — да и, поверь, в других тоже — человек поганен по своей натуре. Лишь это абсурдное стремление к “святости”, которое придает жизни ощущение осмысленности, и спасает эту самую жизнь от всей уродливости человеческого нутра. Так что я предпочитаю всегда судить только результат и не пачкаю его, копаясь в причине.

Сущность индивидуума определяют не его чувства или мысли: их нельзя контролировать. Личность определяется выбором. Ты свой сделал.

Едва девушка закончила речь, как дверь с грохотом распахнулась, впустив галдящую ватагу молодчиков.

— Руки вверх! Не двигаться!

— Здесь раненый! Врача!

— В шкафу еще двое наших! Они без сознания.

— Сообщите царю.

Кайла в мгновение ока была взята в плен; наручники на нее уже не требовались.

— Где остальные? — спросил здоровяк, в котором она узнала начальника стражи Бойза.

— Ушли, — лаконично ответила она.

— За решетку ее.

Кайлу под многочисленным, до зубов вооруженным конвоем проводили в одиночную камеру. По кратким разговорам охраны она поняла, что бунт уже подавили и сейчас занимаются “зачисткой” последствий. Также кто-то обмолвился о казни самых ярых участников, которую в показательных целях проведут в ближайшие дни. Однако не это больше всего волновало девушку — она с нетерпением и в то же время с ужасом ожидала услышать что-нибудь о своих товарищах. Но вестей всё не было. Промучив себя неопределенное время, Кайла легла на деревянную скамью, служившую, очевидно, как кровать. Неудобство и волнения быстро уступили нахлынувшей усталости — Кайла безвольно отдалась во власть психодромно яркому круговороту сновидений.

Проснулась она от железного звона. Трудно определить, сколько времени прошло: окон на этом уровне тюрьмы не было, коридор, как прежде, освещался настенными факелами. Перед камерой стоял Бойз и играл по решетке своей дубинкой. На его лысине сверкал отблеск пламени.

— Эй! — грубо позвал он. — Мятежница!

Кайла поднялась и сонными глазами взглянула на него.

— Кучерявый! — улыбнувшись, отозвалась она.

Один из охранников, не сдержавшись, хрюкнул. Бойз нахмурился.

— Пойдешь со мной, — сказал он и пригрозил: не вздумай испытывать мое терпение. Я жалеть не стану.

Кайла вразвалочку приблизилась к нему и, облокотившись о решетку, произнесла:

— У-у, как страшно!

Бойз, хмуря брови, дал знак — камеру отперли. Очевидно, что слух о способностях Кайлы не раз облетел острог, многократно приукрашаясь. В тюремщиках чувствовался суеверный ужас перед хранительницей, порой граничащий с паранойей. Сначала это забавляло Кайлу, потом стало раздражать, а вскоре она привыкла.