И запах.
Запах горелого камня, металла и плоти.
Запах ужаса и смерти.
— Нет… Нет, Конро… нет… — растерянные, умоляющие серые глаза встретились с гневными ярко-алыми.
Взгляды человека и горного демона скрестились, как мечи, и Иванушка почувствовал вдруг, что два пылающих яростью угля — это всё, что есть, было и будет для него когда-либо на Белом Свете, и что он летит к ним через туман, плывет, несется, спешит, отталкиваясь руками как крыльями от реальности, чтобы раствориться в них, рассеяться, растаять, всё узнать и всё отдать…
Каменная лапа тронула его за плечо.
— Отойди, человек Иван, — словно заглянув ему в душу, мягко, почти сочувственно проговорил демон. — Ты все равно ничем им не поможешь. Горный народ уже пять дней как под городом — и всё готово. Мы ждали лишь нескольких запаздывающих, которые уже должны были прибыть на место. Они просили не начинать без них. Есть граница или нет границы — теперь ты ничего не изменишь там, внизу. Насколько мне известно, может быть, города уже нет.
Дикий, отчаянный вопль смертельно раненого животного прорезал глухую туманную муть долины — это Вяз бросился на горного демона: обнаженный кинжал в руке, ярость и безумие в глазах, словно мучения всех атланов, когда-либо павших от рук обитателей гор, накопились в его груди, и теперь, не в силах больше удерживаться, вырывались раскаленным фонтаном, сжигая своего хозяина, вмиг ставшего их рабом.
Длинный клинок разлетелся вдребезги при первом же ударе о камень тела Конро, но атлан, словно одержимый, продолжал молотить врага оставшейся в кулаке рукоятью, словно рассчитывал разбить его даже не этим, а одним ослепляющим, всепоглощающим зарядом своей ненависти — и боли.
Демон повел рукой — и беснующийся человек отлетел на несколько метров, ударился затылком о землю и затих.
— Вяз!!!.. — взвизгнула Эссельте и кинулась к поверженному контрабандисту, растянувшемуся на сухой каменистой земле, словно бездельник на пляже.
— Он жив, — сухо проронил Конро, помолчал, пристально глядя на своего противника, будто хотел добавить еще что-то, но не стал.
Вместо этого он перевел взгляд на Иванушку и бережно, почти нежно отодвинул его от двери, точно соломенную куклу.
— Я ценю отвагу человека атлана и твое упорство, — тихо проговорил он, и глаза его чуть потухли, словно что-то неистовое и дикое в них перегорело и развеялось прахом, — но ничем помочь и ничего исправить я не могу. Больше века вражды не пропадают за пару минут. Отнятые жизни могут быть возмещены только другими отнятыми жизнями. Это — закон горного народа.
— Но погоди, Конро, можно ведь что-нибудь придумать, что-нибудь изобрести, что-нибудь сделать!.. — бросилась на освободившееся место у двери царевна.
— Что, супруга Ивана Серафима? Если человек Агафон сейчас восстановит границу, мои соплеменники окажутся запертыми внизу. Ты этого хочешь?
— Нет, конечно!
— Но должен же быть какой-то другой способ! — горячо воздел руки к небу Ахмет.
— Какой? — фыркнул горный житель.
— Но разве ты… или кто-то другой… если граница вновь появится… не сможет разрушить башню с этой стороны? — встал рядом с Серафимой и хмуро уставился в глаза демона Олаф.
Конро горько расхохотался, и гулкое эхо поддержало его, тревожа далекие лавины и обвалы.
— А зачем вам тогда ее восстанавливать, о нелогичные, непонятливые существа?!
— Но тогда… тогда… тогда… — люди растерянно переглянулись, ища — и не находя ни слов, ни идей, и с холодным чувством обреченности и бессилия понимая, что выхода нет.
— Решение нашей проблемы может быть только одно, люди — друзья Ивана и Агафона, — тихо проговорил Конро. — Извините. У меня мало времени.
Каменная длань сдвинула Сеньку в сторону и легла на серый неровный бок башни.
— Она построена крепче, чем я думал… — пробормотал демон и приблизился к ней вплотную, наваливаясь мощным плечом.
— Нет, Конро!.. — рванулся к стене Иван — а за ним все остальные. — Нет!!!
Живой щит загородил лишь малую секцию башни — но как раз под локтем горного жителя.
— Конро, пожалуйста!..
— Не делай этого!..
— Не тронь ее!
— Только через мой труп, тварь!
— Прочь, мясокостные! — демон склонился над ними, закрывая полнеба — точно ночь внезапно наступила — и взбешенно ощерился, то ли надеясь испугать, то ли и впрямь теряя терпение. — Или я завалю вас! Если вам эта башня так нужна, получайте ее всю — на свои головы! Это было последнее предупреждение!
— Нет…
— Что ж. Как знаете.
— Погодите!!! — вопль замешкавшегося поодаль Агафона разорвал звенящую отчаянием и враждебностью тишину, вдруг повисшую над темной долиной, как гробовая плита. — Я знаю!!!.. Я знаю, что можно сделать!!!
— И что же? — презрительно — или устало? — искривились каменные губы.
— Я… — чародей осекся, лихорадочно пытаясь облечь в слова то, что яростной вспышкой только взорвалось у него в мозгу. — Я должен увидеть, в каком состоянии находится оборудование в башне… и тогда я смогу… думаю… сделать… то есть, смогу сказать… наверняка, то есть… Нет, ты не думай, я там ничего не буду трогать, я только посмотрю, потому что не знаю, что там вообще может быть, но это вероятно, может оказаться…
— И ты ждешь, чтобы я поверил тебе и впустил внутрь? Чтобы ты восстановил эту треклятую границу, посмеиваясь над наивным каменным болванчиком? — голос Конро был ровен и опасно тих. — Не забывай, что с этой ее стороны я смогу уничтожить башню за пару секунд.
— Если сможешь к ней приблизиться! — выпалил чародей.
— Вот как? — недобро сощурились заново вспыхнувшие угли глаз.
— То есть, я хотел сказать, что я не знаю, какие там настройки, вектора, условия, напряженность магического поля, и как их можно поменять или развернуть…
— Ты меня за дурака принимаешь?!
— Да… То есть, нет… То есть, я хочу, чтобы ты позволил мне войти — и нет, я не собираюсь тебя надувать!
— У тебя всё равно не получится, — фыркнул горный житель. — Даже при помощи твоей магии. Камень невозможно надуть.
— К-кабуча… — прорычал сквозь зубы волшебник. — Надувать — значит, обманывать, врать, лгать, заливать, травить…
— И отравить меня невозможно тоже, — подозрительно скосился на него, потом на людей Конро.
— Хорошо, не буду даже пытаться… — скрипнул зубами от нетерпения его премудрие. — Да, в конце концов, чтобы ты мне поверил, что я не хочу водить тебя за нос, я могу зайти один, а остальные останутся здесь с тобой!
— В заложниках, — любезно развила ход агафоновой мысли царевна, не дожидаясь реакции горного обитателя на очередной фразеологизм. — Чародей, ты настоящий друг.
— Кабуча!!! — взвыл маг. — Да разве вы все не понимаете, что это — единственный способ остановить резню!!!..
На этот раз тупые взоры семи пар глаз и одной пары неизвестных науке чувств Масдая стали наградой его красноречию.
— Пустить тебя в башню? — на всякий случай уточнил отряг.
— Да при чем тут это!!! — волшебник, едва не подрыгивая от раздражения, грохнул в землю посохом, высекая жирные багровые искры.
Стоявший рядом поэт отскочил: на сапогах его зияли свежепрожженные дыры, края которых быстро обрастали чешуей.
— А при чем тут что, о искушеннейший из искусных чароплетов? — недоуменно поднял брови Ахмет, с манерами истинного правителя игнорируя собственный продырявленный и отращивающий перья бурнус.
— Кхм, — нервно сглотнул Агафон. — А я что, не сказал?
— Про свой способ — нет, — брюзгливо заметил Конро.
— Н-ну, значит, я подумал, что вы уже догадались… Ведь это же очень просто! Или не очень… Или не просто… — снова потерял апломб и прикусил губу чародей. — Я… пораскинул мозгами тут… Вернее, меня осенило… внезапно… что главная проблема атланов и людей в том, что одни постоянно лезут к другим. И если бы граница отделяла не только горный народ от людей, но и людей от горного народа, то есть, не пропускала тех туда, а этих — сюда… То есть, наоборот: этих туда, а тех сюда… Короче, если бы оба народа не смогли попадать на территорию друг друга, то необходимость в разрушении Атланик-сити отпала бы!