— Что значит — «вышла»? — гневно вопросила царевна. — Ты еще ничего даже не попытался сделать!!!

— К счастью для всех остальных… не исключено… — пасмурно закусил обветренные губы маг. — Потому что чего скрывать… я никогда не сумею не то, что отремонтировать этот треклятый агрегат, но и просто понять, что с ним не так…

— Конечно, сумеешь! — убежденно заявил лукоморец, невольно вколачивая друга в черную депрессию еще глубже.

— Погоди, Вань, давай и в самом деле не спешить, — вскинула щитом ладони царевна, загораживая чародея от излишне напористого оптимизма супруга. — Агаша, доставай свою шпаргалку…

— Там ничего не будет.

— …и спроси у ней, что известно про Кипариса, — игнорируя пораженческие настроения товарища, хладнокровно договорила Сенька.

— Нам только биографии его не хватало… бабушек-дедушек… любимой собачки… номера дома… послужного списка… — сморщился как от зубной боли волшебник, но совету последовал.

Шпаргалка снова оказалась гораздо более информированной, чем ее владелец, и выдала на-гора такое количество информации о покойном светиле атланской магии, что пришлось пять раз ее переворачивать, чтобы прочитать всё.

— Ну и что? — нетерпеливо воззрились лукоморцы на друга, когда тот скорбно пожал плечами и принялся упихивать пергамент в рукав.

— Как я и ожидал… Куча всего, вплоть до имен детей и внуков и названия любимого цветка.

— Какого цветка? — не понял Иван.

— Герани. Сорт «Сливочный рай», цвета топленого молока. С шоколадно-ванильным запахом листьев. А еще сорт «Узамбарка» — черный, запах — жареного с узамбарскими специями мяса.

— А такие бывают? — удивилась Серафима, детство свое ученическое проведшая в кабинете с отрядом разноцветных гераней на подоконнике и запах их листьев невзлюбившая после этого на всю жизнь.

— Он сам вывел, — с некоторой гордостью, точно был каким-то образом причастен к процессу селекции, сообщил Агафон.

— Ну а про аппарат что?

Герань завяла, Агафон поник.

— Ничего. Только упоминание про само его наличие — и все. Ноль. Зеро. Дубль-пусто.

— Н-да… — подавленно протянула царевна, отбрасывая девяносто семь процентов своих надежд. — М-да… И что теперь?

— «Не знаю» я, кажется, уже говорил? — ворчливо буркнул волшебник, скроил такую мину, будто аппарат вместе с башней были его личными врагами, и сделал шаг вперед.

Очень медленно, то и дело останавливаясь, склоняя голову, приседая, выгибаясь или наоборот приподнимаясь на цыпочки, то бережно касаясь компонентов загадочного прибора, то осторожно поглаживая, точно незнакомого зверька, то пощелкивая ногтем или постукивая костяшками пальцев, то занося и в последний момент опасливо удерживая руку, обходил он агрегат Кипариса по периметру. Он прослеживал взглядом направление трубок, находил места их входов и выходов, замечал материалы, толщину и фактуру и бормотал что-то себе под нос. Сосредоточенно хмурясь, он напряженно шевелил губами, словно вычисляя что-то, загибал и разгибал пальцы и чертил оставшимися замысловатые фигуры в воздухе. Но чем ближе подступал он к исходной позиции, тем судорожнее пальцы впивались в посох, и тем сумрачнее становилось лицо[159].

Надо ли говорить, что апофеоз мрачности был достигнут одновременно с достижением точки отправления, и даже сгорающая от нетерпения Серафима не сразу решилась задать сакраментальный вопрос:

— Ну… что?..

Агафон ответил не сразу.

— Не знаю… Я осматривал всё, что поддавалось осмотру. И провалиться мне эти пятьдесят метров сквозь пол вверх тормашками, если я понял, что здесь сломано или отключено. По крайней мере, на мой взгляд тут всё в превосходном порядке. Приходи и включай. Кажется, Конро был прав насчет далеко идущих планов ренегата…

И, предваряя новый вопрос, он же старый, маг удрученно помотал головой и выдавил:

— И — нет. Я все еще не могу даже предположить, что здесь не так…

Лукоморцы переглянулись и пошли в обход аппарата по следам Агафона, тоже разглядывая все до последней детали, отслеживая трубки, высматривая подробности — только руками не прикасаясь осмотрительно: пример бесшабашного друга, задерживавшего или отдергивавшего то и дело пальцы, оказался убедительней любых инструкций.

Дождавшись их подхода, его премудрие ухмыльнулся невольно и спросил:

— Ну что?

Губы Иванушки нервно покривились в ответ:

— Не знаю…

Сенька нахмурилась.

— Я, конечно, не знаю тоже… но давайте рассуждать логически. Ты не знаешь. Мы не знаем. А кто знает? Думаешь, этот рений гад был специалистом по системам Кипариса? Ха! Да провалиться мне вслед за тобой, если он не услышал первый раз про нее здесь, в Атланде!

— И что? — осторожно заинтересовался волшебник.

— А то! Что представь себя на его месте! Ты — рений гад. Приходишь в башню. Поднимаешься, более чем слегка обалдевший от всех этих макарон, по стенкам развешанных. И оказываешься здесь. Тебе надо сделать что-то, чтобы эта трататень перестала работать — но не сломалась. Твои действия?

— Мои?.. — Агафон хищно сверкнул глазами и задумался, разминая грязными пальцами заросший подбородок. — Мои… мои… Не знаю, как ренегат, но с моей точки зрения самым простым было бы отсоединить что-нибудь от чего-нибудь.

— Ты проходил — было что-нибудь похоже на отсоединенное? — насторожился Иванушка.

Маг задумался снова, оббегая цепким взглядом аппарат, вспоминая, сопоставляя… Потом скривился и сдвинул брови.

— Кажется, нет. Но тут есть некоторые элементы… вроде вот той штуки, похожей на модель звездного неба… только без Белого Света в серединке… Я не знаю, как они должны располагаться. Может, вообще вверх ногами… Так что какой-то из них вполне мог быть если не отсоединен, то сдвинут… Может, этого достаточно, чтобы граница порвалась.

Лицо царевича вытянулось: прощай еще один вариант…

— Пошли их тогда переворачивать? — жизнерадостно предложила Серафима.

— Зачем? — испугался Иванушка.

— Чтобы выяснить, как они должны правильно стоять! Если тяжелые — позовем Олафа, он их одной левой на место водрузит, а если отдираться не будут — топором подковырнет!

Иван и Агафон стремительно переглянулись, представили возможные последствия…

«А давай лучше еще подумаем» мужчин прозвучало почти одновременно.

— Да вроде и так всё обмозговали… Чего еще гадать-то! — надулась Сенька и решительно двинулась к ничего не подозревающему аппарату.

Сдвигая заклинившие пласты креативного мышления в мозгу чародея.

— Эй, погоди!.. — встрепенулся волшебник, прошептал несколько слов, стиснул покрепче посох, словно выдавливая из него так недавно закачанные силы…

Места касания замысловатых агрегатов с каменными платформами коротко загорелись красным и потухли.

— Зафиксированы капитально! — облегченно выдохнул маг. — Ренегаты их не двигали!

— Значит, не это… — разочарованно пробормотала царевна.

— Значит, не это… — в момент погрустневшим эхом отозвался чародей. — А что тогда?

— Это ты сейчас меня спросил или Ваню? — ворчливо уточнила Серафима.

— Себя, — хмыкнул тот и продолжил задумчиво: — Если все элементы, которые можно было своротить, остались не свороченными… значит, он что-то взял.

— Что? — хором выдохнули друзья.

— То, чего тут сейчас нет, — с непробиваемой логикой отозвался чародей, но не понурился, а снова уцепился в уже изрядно покрасневший подбородок и принялся мять его с удвоенной энергией, словно выжимая вдохновение или просветление.

— Но значит, от того, чего тут сейчас нет, и что должно быть, где-то остались следы! — вдохновился и просветлился вместо него Иван. — Ты видел что-нибудь похожее?

Новый забег вдоль головоломного аппарата, потом еще один, более медленный, и еще — со скоростью несколько сантиметров в минуту…

И новый приступ задумчивости вперемешку с отчаянием.

Новый всплеск идей, и новый обход, оббег, облаз, общуп и разве что не обнюх…