Демон ожег своего человеческого тезку тяжелым презрительным взглядом.

— Да, человек атлан. Он пообещал разорвать человеческие чары, препятствующие нашему проходу к вашему городу. И сделал это.

Похолодало ли внезапно, или что-то изменилось в отношениях старых и новых знакомых, но Иванушка зябко поежился.

Или вздрогнул?

Вяз схватился за кинжал, Олаф положил руку на рукоять топора, Ахмет дернулся к пустым ножнам из-под крис-ножа, Агафон вцепился в посох, Кириан достал лютню[154]…

— Значит, теперь ты должен нас убить? — не шелохнувшись и не поведя и бровью, вопросила царевна, точно речь шла о том, в каком трактире они собираются отмечать встречу давних друзей.

— Значит, да, — невозмутимо кивнул Конро. — Он заставил нас поклясться в этом. Правда, не знаю, зачем. Клятвы, заверения и обещания нужны вам, мясокостным — чтобы нарушать их с чистым сердцем, я полагаю. Мы, горный народ, просто говорим — и держим свое слово.

Рука Ивана дрогнула, чуть заметно потянулась к рукояти меча, но тут же отпрянула, будто устыдившись.

— Но ты не будешь этого делать, — так же мягко, не меняя тональности, выражения лица и не делая ни малейших воинственных движений, договорила Сенька. — Пока.

Конро усмехнулся.

— Да, супруга Ивана Серафима.

— Потому что мы — друзья? — пытливо взглянул на горного обитателя Иванушка и только сейчас понял, что все это время забывал дышать.

— И поэтому — тоже, — опустил голову на широкую, как стена, грудь Конро.

— По-моему, вполне достаточная причина!.. — так же нервно и рвано выдохнул Агафон.

— А почему еще? — проговорила неуспокоенная Эссельте.

— Потому что коварство и предательство живет в крови мясокостных… некоторых… очень многих… почти всех… как рыба живет в горных ручьях! — разбивая маску невозмутимости, ожесточенно дернулись желваки демона. — Когда мы на общем совете — шепталы и горный народ — приняли решение поддержать хозяина этого человеческого мага, он пообещал, что граница будет разрушена!

— И она разрушена!!! — бешено прорычал Вяз.

Если бы взгляды были материальны, даже сто гвардейцев с деревянными молотами не смогли бы нанести демону большего ущерба.

— Нет, она не разрушена! Она просто открыта, человек атлан! — так же угрожающе подался вперед Конро, обжигая контрабандиста яростным блеском глаз-рубинов, больше теперь похожих на два раскаленных угля. — Разрушена она будет тогда, когда будет разрушена хотя бы одна башня!!!

— А… разве башня цела?.. — настороженно сдвинулись брови отряга.

— Не знаю, — рубины погасли, демон выпрямился, точно не было вспышки гнева, и снова являл собой образец хладнокровия и спокойствия. — Я не могу ее найти третий день.

— Третий?.. — эхом повторил Иван, моментально вспоминая ранние слова своего горного друга. — Ты хочешь сказать, что бродишь по трем квадратным километрам третий день и не можешь найти…

— Не могу! — гораздо более резко, чем хотел, отрезал Конро — словно глыба перед носом упала. — И этого тумана здесь не было раньше — это магия, и магия этого двуличного мясокостного, а не создателей границы! И ему незачем было бы укрывать ее от нас — или от кого бы то ни было — если бы на уме у него не было предательства!

— Какого предательства?! — снова взвился Вяз, будто его ткнули раскаленным железом. — Линии нет, шепталы и Бог весть еще кто рыскает под нашим городом, готовя взорвать его ко всем горным демонам — и ты это называешь предательством?! По отношению к вам?!

— Совершенно правильно, человек атлан, — холодно кивнул Конро. — Если башня цела, это значит, что магические устройства в ней могут быть не уничтожены, а всего лишь отключены. А если они отключены сейчас, то они могут быть включены позже — когда человек-маг пожелает этого.

— Но зачем?!.. — воскликнул сбитый с толку контрабандист. — Зачем ренегату это нужно?!

— Чтобы в необходимый ему момент отсечь горный народ от дома. Диктовать ему условия. Заставить его делать то, что человеческому магу — или его хозяину нужно.

— К-кабуча… — выдохнул и нервно хохотнул волшебник, исподтишка вытягивая из рукава заветную шпаргалку и косясь в нее невинными глазами. — Предать одних другим, предать других третьим… Как он только не запутался!..

— Увы, никак, — сухо промолвил Конро. — А чтобы ты не утруждал себя, зарабатывая, к тому же, косоглазие, я тебе сам скажу, что иного способа уничтожить горного жителя, кроме как разбить деревянными молотами, нет.

— Вообще-то, я прогноз погоды на завтра смотрел… — пробормотал волшебник, закусил губу и торопливо сунул пергамент обратно в потайное место.

— Значит, я ошибался, — сдержанно изрек горный демон.

У Агафона хватило совести покраснеть.

— Если я правильно понял ваше каменное демонство, — опустил занесенную над струнами лютни руку Кириан и откинул нервным жестом растрепавшиеся волосы с лица, — массовая резня в долине Башни откладывается?

Конро помолчал несколько мгновений, затем кивнул.

— Да.

Пауза, предшествовавшая ответу, убедила в искренности демона больше, чем самые горячие заверения, и пальцы, до судорог сжимающие рукояти оружия, медленно разжались.

— Вот и славненько, — обворожительно улыбнулась Сенька. — А теперь давайте думать, как найти башню и расставить все по местам и полочкам.

— Хочу предупредить, что это будет бесполезное занятие, супруга Ивана Серафима, — глухо пророкотал Конро.

— Что? — не поняла царевна.

— Расставление чего-либо по полочкам в этой башне, — любезно сообщил горный демон. — Потому что ей останется стоять ровно столько, сколько мне потребуется времени, чтобы развалить ее до основания. Вместе с полочками и тем, что вы собирались по ним расставить.

— Только через мой труп! — угрожающе прищурился контрабандист, пальцы сомкнуты на рукоятке кинжала.

— Условие принимается, — недобро кивнул демон.

— Но Конро, ты не можешь это сделать и обречь целый город на гибель! — потрясенная и растерянная, всплеснула руками Эссельте. — Мои друзья говорили о тебе как о чутком, отзывчивом человеке… демоне… способном понять и посочувствовать чужой беде, готовом помочь, демоне с золотым сердцем и добрейшей душой!..

Показалось людям, или что-то действительно дрогнуло на каменном лице, и горящие рубины-глаза вспыхнули неуверенностью?..

Или гневом?

— Да, я готов помочь моим друзьям — но кто поможет нам? Кто поможет горному народу, согнанному с насиженных мест, выставленному из собственных домов наглыми, лживыми и алчными мясокостными? — подался он вперед, и огромная голова его внезапно оказалась в полуметре от лица принцессы. — Мы сражались, но были разобщены, и проиграли. Тогда мы смирились с поражением, рассудив, что если люди пришли, их, ораву плодовитую и жадную, уже не выгонишь. И мы ушли глубже в горы, рассчитывая, что мясокостные если и не подавятся откушенными у нас землями, то насытятся надолго. Но нет! Не прошло и пятидесяти лет, как эта саранча полезла и в наш новый дом! И снова мы сражались — но на этот раз нас было еще меньше, и мы снова проиграли и отошли — отброшенные их деревом, как и раньше. Ну, на этот раз, думали мы, чтобы переварить отобранное у нас этим тварям понадобятся века! А самые наивнее из нас полагали, что эти твари больше не сунутся в наши края, потому что сами же установили границу! Там, где им нужно, снова унизив нас, поправ наши древние традиции и деление территорий — но пусть, лишь бы оставили нас в покое!.. Но мы снова ошиблись. Группы горных мастеров, рудознатцев стали пролазить в наши земли, как черви, искать руду и самоцветы. Нарушая установленный ими же самими рубеж!..

— Шахты беднеют после долгой разработки, — мрачно проговорил атлан, раздумывая, стОит ли сообщать, что граница устанавливалась не для двух народов, а против одного из них.

Не будем тыкать пальцем, какого.

— Если бы ваши горные мастера потратили столько же времени на поиски новых месторождений на своей территории, сколько они тратят на нашей, мясокостные были бы удивлены, — с тихим ядом пророкотал демон.