Лучшая вещь, которую можно сделать — по крайней мере, лучшая из всех, что мог придумать Тэм — была ударить Тролокоов, которые только пришли с тыла Белоплащников, разделить их и помочь Белоплащникам освободиться.

Мужчины кивнули, хотя они, вероятно, мало понимали в тактике. Это не имело значения. Пока они держали дисциплинированные ряды, как Тэм научил их.

Они побежали вперед, и Тэму вспомнилось другое поле боя. Снег, летящий в лицо, раздуваемый жутким ветром. В каком-то смысле, то поле боя стало началом всего этого. Сейчас все закончится тут.

Тэм занял место во главе клина, с ним рядом встал Деан, человек из Дивен Райд, что служил в Андорской армии, по мнению других. Тэм быстро повел своих людей вперед, не давая ни им, ни себе, уклониться от того, что должно было произойти.

Когда они приблизились к массивным Троллокам, с их мечами, пиками, и боевыми топорами, Тэм обрел пламя и пустоту. Нервозность исчезла. Все чувства испарились. Он достал из ножен меч Ранда, с выгравированными драконами. Это было такое замечательное оружие, какое Тэм никогда не видел. Эти узоры на металле шептали о древности происхождения. Это казалось слишком хорошим оружием для Тэма. Он чувствовал каждый меч, которым он когда-либо пользовался.

— Помните, держите строй! — крикнул Тэм обернувшись своим людям. — Не позволяйте им разделить нас. Если кто-то падает, другой встает на его место, а павшего надо затянуть в центр клина.

Они кивнули ему в ответ, а затем ударили в тыл Троллокам, туда, где на реке были окружены Дети Света.

Его строй ударил, прорываясь вперед. Огромные Троллоки развернулись к бою.

****

Фортуона движением руки отправила прочь соджин, которые пытались вновь облачить ее в королевские одежды. Из-за огня, от нее пахло дымом, и ее руки были обожжены и ободраны в нескольких местах. Она не позволила дамани Исцелить себя. Фортуона считала Исцеление полезным даром, что убедило некоторые из ее подданных пересмотреть свое мнение, но все же она не была уверена, что самой Императрице следует поступать так же. К тому же, ее раны не были опасны.

Стражи Последнего Часа перед ней пали на колени. Их требовалось как-то наказать. Уже вторично они допустили к ней убийцу, и хотя она не могла винить их за это, оставив их без наказания, она лишила бы их чести. Это болью отозвалось в ее сердце, но она знала, что должна сделать.

Она отдала приказ лично. Селусия, ее Глашатай, должна была сделать это, но как раз сейчас обрабатывали ее раны. И Карид заслужил такое право — получить приказ о собственной казни лично от самой Фортуоны.

— Вы отправитесь сражаться с вражескими марат'дамани, — приказала она Кариду. — Все, кто стояли на посту. Сражайтесь за Империю достойно и постарайтесь убить как можно больше марат'дамани.

Она заметила облегчение во взгляде Карида. Такой приказ, позволял ему продолжить служение. Это было милосердно с ее стороны. Если бы она дала ему самому выбрать наказание, то он вероятно выбрал бы броситься на собственный меч.

Она отвернулась от человека, который защищал ее в детстве, от человека, который отверг то, что от него ожидали. Все для нее. Позднее, она должна найти путь к искуплению за то, что сделала. По крайней мере, она воздаст ему столько чести, сколько можно.

— Дарбинда, — сказала она, повернувшись к женщине, которая все еще настаивала, чтобы ее звали "Мин", несмотря на то, что новое имя, которое даровала ей Фортуона, несло в себе много чести. Оно означала "Девушка Знамений" на древнем наречии. — Ты спасла меня и, возможно, Принца Воронов. Я нарекаю тебя Высокородной, Видящая Судьбу. Да будет имя твое почитаемо грядущими поколениями.

Даринда сложила руки на груди. Как же она похожа на Нотая. Здешние обитатели — ужасные упрямцы. И гордятся — гордятся! — собственным низким происхождением. Уму непостижимо.

Сам Нотай сидел рядом на пне, выслушивал рапорты с поля боя и раздавал приказы. Бой, который Айз Седай вели на западном склоне Высот, обернулся хаосом. Их взгляды встретились, и он один раз коротко кивнул.

Если здесь был шпион — а Фортуона удивилась бы, будь это не так — то сейчас лучшее время разыграть для него представление. Все, кто пережил атаку, собрались здесь. Фортуона велела им оставаться рядом, заявив, что намерена наградить тех, кто служил ей хорошо, и покарать тех, кто служил плохо. Каждый воин, слуга и дворянин мог слышать ее слова.

— Нотай, — сказала она, — мы еще не говорили о том, как мне следует поступить с тобой. Стражи Последнего Часа должны охранять меня, но твоя задача — обеспечить безопасность всего лагеря. Если ты допускал, что наш штаб небезопасен, почему же не сказал раньше".

— Проклятье, ты что, думаешь, что это моя вина? — Нотай вскочил на ноги и жестом велел замолчать рапортовавшего разведчика.

— Я поручила тебе командование, — сказала Фортуона. — Тогда и главная ответственность за все ложится на тебя, не так ли?

Генерал Галган, стоявший рядом, нахмурился. Он был не согласен с ней. Другие, напротив, одарили Нотая гневными взглядами. Дворянчики-подхалимы; они готовы были винить его просто за то, что он не был урожденным Шончан. Впечатляет, как быстро Нотай склонил на свою сторону Галгана. Или же Галган изображает подобающие случаю чувства? Не он ли шпион? Он мог служить Сюрот, или просто быть ее заменой, на случай ее падения.

— Я не собираюсь принимать на себя ответственность за это, Туон, — сказал Нотай. — Проклятье, ты сама настояла на том, чтобы остаться в лагере, хотя могла быть где угодно, в безопасности!

— Возможно, мне так и следовало поступить, — холодно ответила она. — Вся эта битва обернулась катастрофой. Ты сдаешь позиции каждую секунду. Ты позволяешь себе шутки и легкомысленные речи, ты отвергаешь поведение, подобающее твоему титулу; я не думаю, что ты воспринимаешь свое нынешнее положение с должной серьезностью.

Нотай рассмеялся. Смех был громкий, искренний. Это он умел. Фортуона подумала, что она единственная видит две линии дыма, поднимающиеся с Высот точно за его спиной. Хорошее знамение для Нотая: рискованная игра принесет великий выигрыш. Или проигрыш.

— Я скажу тебе как есть! — сказал Нотай, махнул рукой в ее сторону. — Ты и твои проклятые шончанские правила только мешают мне.

— Тогда и я скажу тебе как есть, — ответила она, вскинув голову. — Нам вообще не следовало вступать в этот бой. Лучше бы мы остались на юго-западе и готовились оборонять наши земли. Я не позволю тебе разбрасываться жизнями моих солдат.

— Тогда уходите, — прорычал Нотай. — Мне-то какое дело?

Она резко развернулась и направилась прочь.

— Идемте, — сказала она прочим. — Собираем наших дамани. Все, кроме этих Стражей Последнего Часа переместятся к лагерю нашей армии у Эринин, и затем мы вернемся в Эбу Дар. Мы сразимся в истинной последней битве после того, как эти глупцы обескровят Отродий Тени.

Ее люди последовали за ней. Была ли игра убедительной? Шпион видел, как она послала на смерть человека, который ее любил; убедит ли это его в том, что она безрассудна? Настолько безрассудна и самоуверенна, что готова забрать у Нотая свои войска? Это было достаточно правдоподобно. В некотором смысле, ей хотелось бы сделать то, о чем она говорила, и вступить в бой на юге.

Конечно, чтобы поступить так, ей пришлось бы проигнорировать расколотое небо, дрожащую землю и бой, который вел Возрожденный Дракон. Это были знамения, которыми она не могла пренебречь.

Но шпион этого не знает. Он не знает ее. Шпион увидит просто молодую женщину, которая глупа настолько, что захотела драться сама по себе. Она на это надеялась.

****

Темный оплетал Ранда сетями вероятностей.

Ранд знал, что это битва между ними — битва за то, что может быть, — имеет жизненно важное значение для Последней Битвы. Ранд не мог соткать будущее. Он не Колесо, ни что-либо подобное. Несмотря на все что с ним произошло, он по-прежнему был просто человек.

И все же, именно в нем была надежда человечества. Судьба человечества зависела от его выбора будущего. Выбор пути… это сражение должно определить его, его воля, против воли Темного. Пока еще все, что может быть, может стать тем, что будет. Сломайся он теперь и Темный будет выбирать будущее.