На Пасху — большая ярмарка в Кракове, и мы едем туда заранее, двенадцать фур. Не пустые, груз в Бреславле нам уже готов, приказчик герра Нетсгейма позаботился. Вместе надёжнее, на дюжину мужиков и бандиты не рискнут напасть.

—              

А как же тебя шабры бросили в Мокром лесу? — спросил Гриша.

—

Нас было всего четверо. Да те мужики, что меня бросили, за­платят штраф — по талеру мне и по талеру в кассу Ферейна, чтоб непо­вадно было. Вот так. Приедем мы в Краков, там другой приказчик уже нам товар закупил. Переночевали и обратно. А вайду повёз дальше, в Нюрнберг, мой племянник и другие. Довезут, получат деньги. Случись что с грузом в дороге, платит весь Ферейн, виноватый впятеро. Теперь я могу неделю дома отдохнуть.

Аннелиза подкладывала гостям пироги.

—

Вкусно! — восхищался Григорий.

—

Хозяйка у меня что надо, — ухмыльнулся в бороду Франц. — Помню, перед сватовством четыре дня думал. Все ж

таки

косая. За­смеют. Да её отец давал в приданое пару коней и фуру. С этим меня и в Ферейн приняли. Я ведь в семье третий сын, на наследство рассчиты­вать не мог. До сих пор Бога благодарю, что посватался.

Через неделю Франц собрался в Бреславль, за грузом в Женеву.

—              

Айда со мной, парни, — сказал хозяин. — Остановимся у Ганса, моего старшего брата. Он там приказчиком служит, всех знает. Помо­жет вам найти хорошую работу.

В Бреславле друзья под бдительным оком фрау Хильды, жены Ганса, перетащили в кладовку подарки: мешок муки, три мешка кар­тошки, пяток кур.

За жбаном пива Франц рассказал брату о своих приключениях. Попросил помочь друзьям.

Ганс повертел в руках вынутый из заплечного мешка Янко под­свечник.

—              

Ну что ж, — сказал он и погладил ухоженную бороду, — тебе, Ян, найти хорошее место нетрудно. Такого подмастерья можно и Густав- сону рекомендовать. А он самый лучший оружейник в городе. С тобой, Грегор, посложнее будет. У нас тут две столярных мастерских. Да рез­чик нигде не нужен. Что ты ещё можешь?

—

Работал

друкарем,

наборщиком в типографии. Ещё толмачом

могу.

—              

В городе одна друкарня. Там наборщик пока не требуется. Была вторая, да месяца два как закрылась. Впрочем, станок-то купил герр Ра­попорт. Говорят, хочет свою друкарню открыть. Но ему, наверное, нужен наборщик, знающий древнееврейский.

—

Так я его знаю.

—              

Тогда зайдём к Рапопорту, спросим. А комнату вам лучше всего снять у фрау Шнайдер, она и берёт недорого, и готовит вкусно.

Небольшая лавочка Рапопорта помещалась напротив ратуши. На окнах — прочные решётки, дверь окована железом. Но внутри — глаза разбегались от пёстрых шелков, от золотых и серебряных украшений. В дубовом шкафу — банки редких пряностей: гвоздика, имбирь, мускат­ный орех. На звон колокольчика вышел хозяин.

—

Рад вас видеть, герр Майер. Хотите что-нибудь купить? — спро­сил Рапопорт.

Ганс сказал о Григории. Купец поглядел на юношу близорукими глазами, поправил на голове потёртую бархатную ермолку, кивнул:

—

Ну что ж, зайдите, молодой человек. Поговорим. Благодарю Вас, герр Майер.

В комнатке, за магазином, рэб Натан усадил Григория в кресло:

—

Кто вы?

Гриша рассказал о работе в монастырской типографии, о службе у рабби Сулеймана из Смирны.

—

Слава рабби Сулеймана дошла и до нас. Хоть ты и

гой⁶,

но, ежели служил у него, тебе можно доверять. Хорошо ли ты знаешь наш язык? — спросил купец на древнееврейском и подвёл Гришу к высокой конторке: — Пиши! — и продиктовал полстраницы из Экклезиаста. По­смотрел: — Всё правильно. И почерк прекрасный. Да ведь мне писец не нужен.

Правду сказать, пока ещё и наборщик не нужен. Шрифтов нет. Еврейский шрифт делает один мастер в Вильно, так к нему очередь на два года.

—              

Я резал литеры на Афоне.

—

Вот удача! — обрадовался хозяин. — Ещё и языки знаешь. Беру.

Густавсон, высоченный, худой, с длинными усами, сидел в трак­тире «Красный петух» за кружкой пива.

—              

Добрый подмастерье всегда нужен. А что ты умеешь? — спросил оружейник и оглядел предъявленный подсвечник. — Хороша игрушка! Выходи на работу завтра утром.

Кузница Густавсона занимала целый дом возле плотины через речку Оле. Громко скрипело большое водяное колесо. Четыре боль­ших горна и еще два маленьких. За наковальнями работали шестеро, подручные качали меха. У стены — два сверлильных станка и токар­ный. Над ними — вал на тяжелых кронштейнах — скрипят кожаные ремни привода.

Густавсон сидел в конторке. Кафтан тонкого сукна, рубашка бе­лоснежная, будто и не кузнец.

—              

А, Ян, садись. Ты поляк?

—

Русский я.

—

Московит? Таких у меня еще не было.

Оружейник достал из ящика стола сафьяновый футляр и рас­крыл его. На алом сукне лежали два пистолета. Такой красоты Янко никогда не видел.

—

Колёсные пистоли. Из Парижа. Хороши? Есть тут одна хит­рость! — сказал мастер, затем встал, высунулся в дверь конторки и, пе­рекрикивая звон молотов, позвал:

—              

Яцек! Бруно! Зайдите!

В конторку вошли двое подмастерьев: огромный, толстый Яцек Покорни и низенький, по грудь ему, круглоголовый Бруно Курц. Ма­стер вынул один пистолет и положил перед собой:

—

Садитесь, парни. Видали? Цилиндрический замок. Сможете такой сделать?

Густавсон ловко разобрал пистолет и разложил перед ними де­тали.

—              

Хитра диковинка, — сказал Бруно. — А как он работает?

Мастер взял второй пистолет.

—

Смотри. Нажимаешь курок, освобождается пружина. Крутит барабан. Этот дракончик прижимает к барабану кристалл колчедана. Летят искры. И — паф!

Бруно взял в руки пружину:

—

Значит, в ней весь секрет? Сковать такую нехитро. А вот зака­лить. Надо попробовать.

Яцек крутил в больших руках ложе пистолета:

—              

Рукоять чёрного дерева не наша забота. А вот металл. Отковать будет трудно. Но можно. А гравировку кто будет делать?

—

Отдам Шлоссеру, — ответил Густавсон.

—              

Тогда с этим можно справиться.

Мастер пододвинул к Янко барабан, изогнутый курок и мелкие детали замка.

—              

Сделаешь? — спросил оружейник.

—              

Постараюсь. А кто ж будет делать ствол?

Густавсон ухмыльнулся в пышные усы:

—              

Такой в Силезии никому не сладить!

Он вынул из стола шкатулку, открыл, развернул полотно. Воро­нёные, тонкие стволы, с восьмигранным утолщением у курка, один в один.

—

Стволы Лазарино Коминаццо из Брешии. По талеру за каж­дый. Понял?

—              

Сколько же тогда стоят эти два пистолета? — ахнул Янко.

—

Целое состояние, — ответил мастер. — За дело, парни. Отве­дите Яну свободный верстак. Инструмент у тебя свой?

—

Свой! — Янко показал сумку с инструментом.

—

Ну, с Богом!

С Яцеком и с Бруно коваль сдружился сразу. Парни посмотрели и похвалили его инструмент, похвастались новинками, которых у Янко

не было. Так началась его работа у Густавсона.

Трёхэтажный старый дом герра Рапопорта стоял в самом начале Юденштрассе⁶, в донельзя тесном Бреславском гетто. Мастерская рас­полагалась в полуподвале.

Григорию отвели столик у окна. Рядом работали седой рэб Соло­мон и молодой гранильщик.

К ним часто забегал Эли, тринадцатилетний сын хозяина. Маль­чик одолевал мастеров бесчисленными вопросами, но те не сердились, потихоньку учили.