—

Шведы о вас давно и думать забыли! — раздраженно восклик­нул майор.

—

Надеюсь, Ваша Милость великодушно простит наши сомне­ния, — ответил Патрик. — Но слышали мы, что шведы не раз обраща­лись к Вашему генералу. Кабы бы Вы дозволили отпустить одного-двух пленных под честное слово к Генералиссимусу! Они вернутся в срок, не сомневайтесь! Ежели принц откажется выручать нас, все мы с охо­той пойдём служить королю Богемии и Венгрии. Нам всё едино. Но честь для шотландцев дороже жизни, и пока не знаем наверняка, мы к Вам перейти не можем.

Разгневанный майор ушёл, угрожая суровым обращением.

Войска двинулись дальше. Пленные шли в обозе. На марше к Гор­дону подошли пятеро шотландцев:

—             

Собираемся свалить отсюда. Может, с нами?

Патрик ответил не сразу. Раны подживали, и можно было риск­нуть. Но стоило ли бежать? Он много размышлял об этом последнее время.

«Шведский король не чает выбраться из Польши, сохранив хотя бы честь. У него и в Дании забот хватает. А тут в игру вступил и импе­ратор Леопольд, да и курфюрст бросил шведов и заключил братский союз с королём Польши. Они полные хозяева страны. Защиту основ­ных гарнизонов в Пруссии шведы обеспечивают с трудом. Запрут их в крепостях и будут душить голодом и нуждою. Может, махнуть рукой и перейти к имперцам? И у них можно недурно устроиться».

—             

Раны ещё не зажили, — ответил Патрик, — как бы не стать для вас обузой. Идите без меня, братья. И не тревожьтесь, тайну вашу я не выдам.

Впрочем, у ребят что-то не заладилось. Пятёрка так никуда и не

Пленные сидели вокруг большого костра в разрушенной де­ревне.

После

полуночи к огню подошли два ротмистра имперца: моло­дой и постарше.

—

Какого дьявола вы до сих пор упрямитесь, не хотите сменить службу? — резко бросил молодой. — Позорно, вам, шотландцам, слу­жить шведскому королю. Ведь он союзник этого еретика и архипреда­теля Кромвеля! А римский император выручил и приютил вашего короля в то время, когда его ближайшие родичи выслали Карла II из Франции и Голландии.

—

Нечего время тянуть! — поддержал офицер постарше. — Вся­кого подданного короля Великобритании, пошедшего на службу шве­дам, должно почитать изменником!

«Каковы наглецы! — подумал Гордон. — Решили взять нас нахра­пом! Небось, им обещаны хорошие денежки за вербовку шотландцев!»

—

Надеюсь, Ваша Милость извинит меня, — сказал Патрик рот­мистру негромко, — однако ж никакие одолжения и любезности, ока­занные нашему королю римским императором или же его отцом, не могут налагать на его поданных столь великие обязательства, способ­ные изменить или разрушить судьбы.

Вернув, с Божьей помощью, своё достояние, король Карл

II

сто­рицей заплатит императору за его дружбу и помощь, как это принято меж государями. Мы, вольно рождённые подданные короля Велико­британии, уехали на чужбину искать счастья и поступили на службу ко­ролю шведскому. И мы сделали сие вполне законно, без малейшего нарушения верности своему государю. Перейдя так скоро на другую службу, мы бы запятнали свою честь. Шотландцы готовы дать присягу королю Богемии и Венгрии, только ежели будут знать, что нами пре­небрегли. Но доказательств сего мы пока не видели.

Все разговоры вокруг костра умолкли. Шотландцы вслушива­лись в негромкую речь Гордона. Молодой ротмистр побелел от гнева:

—

Смутьян! Как ты смеешь, молокосос, спорить с заслуженным офицером? Паршивая овца!

Старший, поняв, что затея провалилась, увёл товарища, но, обернувшись, пригрозил:

—

Гляди, попадёшь в кандалы за длинный язык! Будешь камни таскать.

«Боюсь, что за моё красноречие платить придётся дорого, — по­думал Патрик. — Снова попасть в кандалы? Нет, надо бежать, и немед­ленно. Уйти одному и опасно, и трудно. Но и от большой компании толку мало».

Гордон подсел к Джону Смиту, парню ловкому и решительному.

—

Не хочешь ли отправиться в путешествие нынче ночью? — спросил Патрик шёпотом.

Помолчав, Джон ответил:

—             

Да. Если вам угодно.

—             

Когда я отойду отсюда, следуй за мной.

Дождавшись, пока большинство пленных завалились спать, Гор­дон встал и не торопясь, будто по нужде, пошёл в густую траву. Смит всё не появлялся. Патрик ждал, нервничал и уже собрался идти в оди­ночку. Но Джон всё-таки пришёл, и, уповая на Бога, беглецы ринулись в ночь.

Дороги на Торн охранялись лучше всего, посему они направи­лись в тыл, надеясь дойти до болота без особых трудностей. Не вышло.

Справа послышался оклик дозорного:

—             

Кто идёт?

Беглецы рванули влево, но и там услышали стук копыт.

—             

Скорее, проскочим между ними! — сказал Патрик.

Беглецы бежали к болоту³⁹.

«Не могу! — подумал Гордон. — Задыхаюсь».

Сзади грохнул выстрел — откуда силы взялись!

Наконец, топь! Взявшись за руки, беглецы ломились напрямик, мокрые от пяток до макушки. «Уж сюда-то конники не сунутся!» — по­думал Патрик. Добравшись до сухого берега, беглецы вылили воду из сапог, выжали одежду и пошли дальше, сделав большой крюк, дабы обойти деревню, где стояли пленные. Шотландцы перешли болото об­ратно и осторожно пошли к Торну.

Начинало светать. В утреннем тумане беглецы спрятались в мел­ком кустарнике средь широкого поля. Томил голод. У Смита нашёлся маленький, грубый хлебец. Хотели оставить половину на вечер, но не смогли остановиться, съели до крошки. Туман поднялся, и пленники увидели слева лес, ведущий к речке Дрвенице и Висле, а впереди де­ревню. Там маячили трое рейтар.

—

Небось, нас ищут! — сказал Гордон. В кустарнике днём не скроешься. Беглецы выломали по длинной дубинке — хоть какое, а ору­жие, — и поползли к лесу на четвереньках, хоронясь в бороздах пашни.

Лес был редкий, без кустарника. Беглецы переждали в яме, пока по дороге проехал конный отряд, и осторожно пошли дальше. На опушке Гордон забрался на дерево и заметил вдали дым, а потом и башни Торна.

«Теперь только бы через Дрвеницу⁴⁰ перебраться!», — подумал Патрик. Беглецы спустились к реке и пошли вдоль берега, собирая по дороге терпкие ягоды терна.

Впереди какой-то мужик обирал дикую яблоньку. Сняв сапоги, приготовив дубинку, Патрик подкрался к нему вплотную:

—             

Достань нам лодку! Или хоть брод укажи!

—

Проше пана, в деревне полно рейтар, лодки не добудешь. А брод, вот он. Только воды много. Глубоко, и путь извилистый. Да вы, пане, ступайте. Я вам с берега укажу

Большего от мужика беглецы не добились ни деньгами, ни угро­зами. Что было делать! Помолясь, разделись и пошли, проверяя глу­бину дубинками. Мужик подсказывал путь.

Вода ледяная. Патрик трижды терял дно и чудом выскакивал на более мелкое место. А ведь он не умел плавать!

Перебрались. Не одеваясь, нагишом, перебежали всю пойму до холма над Вислой. У мельницы оделись. И спокойно вошли в город через ворота святого Иакова — никто им и слова не сказал.

Гордон привёл друга в дом своего старого товарища, Вильяма Хьюма. Того не было дома. Но его жена, Хелен, дочь Гордона из Гласса, щедро накормила беглецов и дала Патрику старые ботинки и чулки Хьюма. Его-то сапоги совсем развалились.

Вновь у шведов

Приведя себя, по возможности, в порядок, беглецы отправились к коменданту Торна. Генерала Билау

вельми

обрадовала весть о том, что имперцы в скором времени отправятся на зимние квартиры в Ве­ликую Польшу

Завещание ротмистра Мелдрама следовало передать лорду Га­мильтону. Милорд принял их весьма любезно. Он с большим интере­сом выслушал рассказ Патрика о последнем бое лейб-гвардейцев и о доблестной кончине ротмистра.