Ландельс предложил подать королю петицию. Почтительно умо­лять Его Величество взять с собою шотландцев. Два дня сочиняли оную. Алекс, лучший каллиграф в роте, переписал её изысканным го­тическим шрифтом. Уговорили фельдмаршала Стенбока передать пе­тицию королю. Без толку! Карл Густав отказал!

Вот незадача! Ротмистр посоветовал послать к королю делега­цию — живое слово доходчивей.

—

Мне ко двору соваться не след! — грустно заметил Мелдрам. — На прошлой неделе неосторожно говорил с государем, чуть в трибу­нал не попал.

Пошлите парни Стрейтона и Мидлтона. Король их хорошо знает. Ну, и кого-нибудь поречистее, скажем. Гордона. Можно и Ланд- ельса, тоже учёный малый.

Так и порешили. Вили Длинная рапира разузнал у королевского денщика (не раз выпивал с ним вместе), когда лучше всего подойти к Его Величеству. Тот сказал: после обеда, когда король изволит гулять по парку.

Карл Х, весь в чёрном бархате, неспешно шёл по дорожке с фельдмаршалом Стенбоком. Четверо друзей низко склонились, под­метая шляпами пыль у ног кололя.

—

Ваше Величество! — волнуясь, начал Гордон. — Окажите ми­лость своим верным слугам! Дозвольте обратиться с нижайшей прось­бой.

Король посмотрел холодно, отставив руку с тростью:

—

Шотландцы? Что там у вас?

—

Мы служим Вашему Величеству под командой фельдмаршала Дугласа. Не сомневаюсь, Вашему Королевскому Величеству достаточно известна доблесть и верность нашей лейб-роты. Покорнейше просим нас выслушать. Все мы покинули родную Шотландию, дабы снискать себе славу и средства к существованию. За всю нашу службу Вашему Ве­личеству мы не получили и фартинга жалования. А ведь мы — дворяне. Мы не можем заработать себе на хлеб тяжким трудом, как простою- дины. Нынче, в рядах победоносной полевой армии Вашего Величе­ства, мы имеем возможность приобрести достаточно, чтоб не бедствовать. Но зимой в прусских гарнизонах нам предстоят тяжкие лишения, голод. Умоляем Ваше Величество: не лишайте милости своих вернейших слуг! Дозвольте нам и дальше сопровождать Вас! — сказал Патрик, низко поклонился и сделал шаг назад.

Всё время своей речи Гордон старательно разглядывал королев­ское жабо из редкостных, черных брюссельских кружев. Король не любил, когда ему смотрят прямо в лицо. Кончив, осторожно поднял глаза. Карл Густав был явно в гневе:

—

Вы будете верно служить Короне Шведской там, где вам ука­жут! Да я лучше прикажу привязать камень на шею каждому из этих упрямцев, чем отпущу их отсюда.

Пришлось подчиниться. Резкий отказ короля поразил всех. Гор­дона особенно. Он так готовил свою речь, так надеялся!

Заметив на улице характерную, толстенькую фигуру учёного сек­ретаря Его Величества доктора Самуэля Уолтропа, Патрик обрадо­вался.

С доктором Гордон был почти дружен. Мало кто знал все при­дворные тайны лучше этого весёлого и радушного толстяка. И время от времени он делился кое-чем с учтивым юношей.

— Всё весьма просто, мой юный друг! — сказал доктор, картинно, почти как король, отставив руку с тростью, и поправив очки. — Наши дела — швах! Князь трансильванский выбыл из игры. Как, вы разве не знаете?

Казачий атаман, Колов, уговорил князя Ракоши возвращаться на родину южным путём. Уверил князя, что в Подолии тысячи вольных казаков примкнут к их армии. С такой силой никакой враг не страшен!

Но там уже хозяйничала шестидесятитысячная орда крымского хана. Прознав про сие, казаки разбежались в одну ночь, оставив князя промежду полками гетмана Любомирского и татарами, словно меж Сциллой и Харибдой.

Пришлось трансильванскому владыке капитулировать перед по­ляками, дабы не стать татарским пленником!

Князь поклялся вывести гарнизоны из польских городов, отпу­стить всех пленных и выплатить Польше миллион дукатов! Для обес­печения сего долга он оставил князю Любомирскому двух знатнейших вельмож.

Взамен гетман обещал безопасно проводить князя Ракоши с его спутниками до Трансильвании. Поручиться за армию он не мог, боялся разгневать хана. Под защитой Любомирского князь Ракоши благопо­лучно достиг родины.

А вот его армии под командованием славного генерала Кемени пришлось отражать яростные атаки орды.

На седьмой день к татарам переметнулся пеший корпус молда­ван. До того дня они дрались лучше всех, да испугались татар, переоде­тых в турецкие мундиры. Храбрые мадьяры сложили оружие. Пленных увели в Крым до выкупа.

По указу князя Ракоши, венгры сдали полякам Краков и прочие города. Ныне мадьяры нам уже не союзники! Да и за Курфюрстом надо следить в оба. Того гляди, и он переметнётся!

Его Величество на днях отбудет в Данию. А оберегать Пруссию будет принц Адольф Иоганн. Он-то и попросил брата оставить ему самые надёжные части. В том числе и вашу лейб-роту.

Шведская армия уходила в Пруссию по восточному берегу Буга. Гордон прибыл в Пултуск вечером. Здесь обещали днёвку, и Патрик мечтал вволю отоспаться. Но его окликнул корнет Стюарт. С ним си­дело с полдюжины шотландцев из их роты.

—             

Говорят, в Пшасныше можно взять богатую добычу, — заметил корнет. — Ежели поспеть вовремя.

—             

Доброе дело. Я готов, — согласился Патрик.

Дюжина шотландцев и семеро слуг съехались у куста на шляхе после захода солнца. Скакали всю ночь, не останавливаясь. Лошади ровно бежали по пыльному шляху.

—             

Гоним мы коней, торопимся, ловим удачу, — меланхолично за­метил Ландельс, — а там, может, и нет ничего. Хорошо, коли живыми вернёмся.

Гордон не ответил. Что толку гадать о завтрашнем дне!

На рассвете увидели Пшасныш. Опоздали! В городке полно нем­цев и шведов. Лейтенант махнул им рукой:

—

Поздно, камрады! Кроме пива, тут ничего не осталось.

Обидно! Приказав слугам накормить коней, разбрелись в по­исках добычи. Да долго искать не пришлось. Через пустой майдан летел немец-рейтар с криком:

—

Поляки!

Они вскочили в сёдла и выехали за околицу. Шотландцы, и правда, увидели поляков. Восьмёрка шляхтичей подъезжала к ме­стечку, осторожно оглядываясь.

—             

Нашли, кого бояться! — воскликнул Роберт Стивен, храбрец, на великолепной лошади. — Да мы их в капусту изрубим! — и бросился в погоню. Остальные следом.

Шляхтичи уходили по узкой гати, ведущей к лесу. Патрик при­метил, что поляки придерживают коней.

—

Стивен, стой! — крикнул он. — Впереди засада!

Куда там! Роберт почти настиг последнего, толстого шляхтича и уже поднял палаш. Тут и высыпала из кустов засада: десятка три кон­ных.

—

Назад! Боб! Назад! — кричал Патрик.

Поздно. Загремели выстрелы. Стивен схватился за грудь и сполз с седла. Пропал ни за грош. Не спасти.

Шотландцы развернулись — и, карьером, обратно к гати. Отстав­шие дали залп из карабинов, задержали погоню. Перескочив мостик, Стюарт скомандовал:

—

Стой! С коней! Берись, парни! Дружно!

Мостик опрокинули в топь и уже спокойно доехали до Пшас- ныша. А там пусто! Только их слуги остались. Выехали на шлях, на холме обернулись. Погоня. Человек сорок.

«Пока далёко, да лошади у них свежие. Не уйти. Догонят», — по­думал Патрик.

— 

В низинке у ручья

табунок,

— заметил Вилли Мидлтон. — Может, повезет?

Подъехали ближе. Лошади мужицкие, скорости не дадут. Нет смысла менять. У ручья возле кустов — костерок. Вокруг с десяток му­жиков да пяток мальчишек. На шотландцев смотрят с ужасом.

—             

Коли одеть их в наши кафтаны и шляпы, поляки издали не раз­берут, — заметил Ландельс. — А нападать на столь мощный «эскадрон» не решаться.

Корнет рассмеялся:

—             

Браво, Алекс! Вот это мысль! Обожаю театр.

По-польски Патрик говорил вполне свободно. Он и объяснил му­жикам, что шотландцы берут их всех, с лошадьми, отпустят по домам на прусской границе и три талера за труды дадут. Даже поклялся на рас­пятии.