Валерий, взревев, прыгнул на парня, но получил такой удар, от которого у него в глазах замелькали разноцветные круги, в ушах странно загудело, и он провалился в мягкую черноту…

Сколько времени Валерий пролежал на усыпанной гравием дорожке парка, он не знает. Очнулся ночью, когда его тормошил Федька. Тот первым пришел в себя.

– Валера!.. Ты живой?.. – шептал Федька. – Вставай, домой пора…

Валерий сел, опираясь руками. В голове шумело, в горле стояла неприятная сухость. Он облизнул губы.

– Выпить бы…

– Идем. Может, у сторожа гастронома пол-литру купим, – Федька помог другу встать.

– Водки не хочу… Ну ее… – Валерий возразил, вяло махнув рукой. – Мне бы водички… Рот сполоснуть.

Они выбрались из парка, нашли на углу водопроводную колонку и по очереди совали свои головы под сильную холодную струю.

– Здорово дерется, – сказал Валерий, вытирая лицо рукавом. – Наверное, бил по-боксерски…

– Завтра соберем всю нашу кодлу и распотрошим его, – зло произнес Федька. – И бокс ему не поможет.

– Я не пойду, – предупредил Валерий. – На меня не рассчитывай.

– Ну?!

– Вот так.

– Сдрейфил, значит.

– Совсем другое. Он, видно, парень свойский. И смелый, – Валерий размышлял вслух. – С таким подружиться надо. А Катьку ты забудь. Она все равно с тобой не будет. Ищи лучше другую.

На следующий день друзья забрались в гущу сада и там, под кустом смородины, разостлали байковое одеяло. Федька вручил товарищу пинцет.

– Только полегче ты…

Холод разделся и лег на живот. Колючки были маленькие, вытаскивать их оказалось нелегко. Валерию пришлось повозиться. Вытащив занозу, он прижигал ранку йодом. Вскоре спина у Федьки стала пятнистой, как шкура леопарда.

А у Валерия целую неделю болели скулы, не мог глотать и жевать. В столовой брал одни молочные блюда или котлеты с картофельным пюре, с хлеба срезал корку. Валерий здорово переживал. Ему еще ни разу не приходилось быть битым.

– Вот что, – сказал он Холоду, когда мылись в душевой после смены. – Членские взносы в «Авангард» платим?

– Ну, платим, – ответил Федька. – А что?

– Значит, и мы тренироваться имеем право. Топаем во Дворец спорта. Заниматься в боксерский кружок.

Но во Дворце спорта, едва заглянув в боксерский зал, друзья попятились назад. Там, обнаженный по пояс, прыгал вокруг мешка, подвешенного на веревке, тот самый парень и кулаками в пухлых перчатках колотил по мешку. Они его узнали сразу, по кучерявым волосам, хотя в зале спортсменов было порядочно.

– Что же теперь делать? – спросил Федька, когда вышли на улицу. – Может, лучше в футбольную команду? А?

Валерий молча мерил шагами улицу, а потом сказал:

– Нет! Пойдем в боксерский кружок. Только сначала натренируемся. Чтобы устоять против чубатого, если сунется.

– Потренируемся? – Федька даже остановился.

– Да, – коротко и загадочно ответил Валерий.

– Как так?

– Запросто! Складываемся… А можно и не складываться. Короче, в эту зарплату каждый покупает себе боксерские рукавицы. Ну и начнем… Самостоятельно! Для подготовки.

– Законно! – согласился Федька и тут же спохватился: – А где это мы биться станем… Если увидят, засмеют…

– Мы вечером, после школы. Ночи-то лунные.

– Ты гений!

В день получки друзья, к удивлению горняков, нарушили традицию: не пошли в закусочную, а двинулись в спортивный магазин. Рокотов выбрал себе коричневые перчатки, а Холод – черные. Тут же, в магазине, примерили их, загадочно переглянулись.

– Порядок? – спросил Федька.

– Порядок, – ответил Валерий.

Им не терпелось опробовать покупку, и первая «тренировка» состоялась в тот же вечер на глухом пустыре за старым, поросшим травой терриконом, что возвышался, как пирамида. Выбрали небольшую лужайку среди кустов. Для бодрости распили пол-литра водки и, надев пухлые кожаные перчатки, стали друг против друга.

– Сколько раундов? – с видом знатока спросил Валерий.

– Давай без всяких раундов, – сказал Федька. – До первой крови…

– Тогда начинай!

– Нет, ты начинай!

Начинать первому ни тому ни другому не хотелось. Рука не поднималась бить товарища. Бить просто так, ни за что. Даже в боксерских перчатках. В этом было что-то кощунственное.

Они нерешительно топтались несколько минут.

– Давай по команде, – предложил Валерий и отступил на шаг назад. – Считаю до трех. Раз, два… три!

При счете «три» они, словно петухи, налетели друг на друга, яростно размахивая руками. Каждый бил, как умел. Удары сыпались градом. Федька, широко откидывая руки, словно крылья, наносил размашистые, с оттяжкой, увесистые «подарки». У Валерки в ушах стоял сплошной звон. Но и Валерка не оставался в долгу. Он коротко отводил локти назад и после такого пружинистого размаха посылал кулаки вперед, бил от себя, и Федькина голова тяжело болталась из стороны в сторону, как футбольный мяч.

Домой Валерий пришел с синяком под левым глазом. Мать устало всплеснула руками:

– Горе ты мое… Опять подрался!..

– Не… Мы с Федькой боксом тренируемся, – с гордостью показал пухлые кожаные перчатки.

– Еще чего вздумали! Смертоубийством заниматься, – и закончила угрозой: – Я те покажу боксу!.. Враз все забудешь!

Никакие угрозы и репрессии не могли сломить упорство доморощенных спортсменов. Они жаждали овладеть искусством кулачного боя, стать сильными, ловкими и смелыми. Каждый день, вернее, каждый вечер друзья украдкой пробирались на пустырь за старый террикон, натягивали перчатки и, выпив по бутылке пива, при лунном свете нещадно колотили друг друга. Синяки и ссадины украшали их физиономии. Медные пятаки и свинцовая примочка уже не помогали. Лица осунулись, глаза ввалились, в них появился какой-то нездоровый лихорадочный блеск.

На третью неделю стал пропадать аппетит. Появилось странное безразличие и какая-то вялость, работу выполняли без огонька, по принуждению. Хотелось бросить все, завалиться куда-нибудь, прикорнуть и лежать. Федьке несколько раз удавалось продрыхать всю смену. Отлынивал он мастерски. Подойдет к вагонетке, наполненной мелким углем, зажмурится, сунет лицо в пыль, как в воду, и начнет фыркать да дуть. Через минуту чернее негра становится. Поди докажи потом, что не работал в забое. Но бригадир поймал его, вывел на чистую воду.

– Где шлялся? – спросил он Федьку в конце смены.

– Вкалывал, – устало-безразличным тоном ответил Федька и фонарем осветил свое лицо, как бы говоря, смотри, убеждайся, если не веришь.

– Покажь руки! – велел бригадир и направил луч на Федькины ладони.

Руки подвели: они по сравнению с лицом оказались весьма чистыми. Федьке вкатили выговор да еще проработали на общем собрании.

– Валера, давай отдых сделаем, – робко предложил Федька в конце четвертой недели. – Перерыв на пару дней. А? Что-то сегодня нет охоты натягивать перчатки…

– А боксоваться есть охота? – допытывался Валерий.

– Вроде бы нет, – тот неопределенно пожал плечами.

– Давай честно. Хочешь или нет?

– Ну, нет.

– Тогда все, прячь варежки. Мы в форме! – радостно воскликнул Валерий. – Понимаешь, я читал… Когда спортсмен долго и с душой тренируется, ну, как мы с тобой, то перед самыми соревнованиями у него даже отвращение к своему спорту появляется. Тренер дает ему день-другой передохнуть, и на соревнованиях спортсмен бьет рекорды или становится чемпионом. Во! И у нас с тобой так…

На твердых, вспухших губах Федора появилось подобие улыбки.

– А я думал…

– Два дня отдыха, а потом идем во Дворец спорта в боксерскую команду, – сказал Валерий тоном, не допускающим возражения. – Пусть тот, чубатый, только сунется!

Через два дня – парни трудились в первую смену, – отмыв угольную пыль, принарядились и вечером пошли во Дворец спорта. В дверях боксерского зала остановились, присмотрелись. Того, чубатого, не было. В зале тренировались подростки. Одни прыгали через веревочку, как девчонки, другие проделывали гимнастику, третьи колотили два подвешенных мешка. В воздухе пахло канифолью и потом. На Валерия и Федю никто не обращал внимания.