У него была отдача, но не настолько сильная как у ружья; шум был более резким, как удар по ушам, после которого звенит в ушах. Ее глаза немного горели, и в нос ударил резкий запах горящего пороха… и она поразила Магнуса, прямо в грудь.

Это не имело значения. Пуля прошла навылет и вонзилась в противоположную стену. Ну, подумала она, в слой обоев. Майкл выйдет из себя.

Ханна выхватила у нее оружие, убрала его в кобуру и бросила Клэр ружье, заряженное серебром… но было слишком поздно.

Потому что Магнус превратился в тошнотворную жидкость без костей и теперь как щит прижимал к себе Мирнина.

Клэр подняла ружье, но она не могла выстрелить.

— Убей его! — кричал на нее Мирнин. — Клэр, я не имею значения. Убей его!

Она не могла. Она обошла вокруг для лучшего выстрела, но Магнус повернулся к ней, его серебристо-острые зубы сверкнули на плече Мирнина. Если Магнус укусит Мирнина, то он заразит его так же, как и Амелию. Угроза была очень ясна.

— Я не хочу этого, — сказал Магнус. Его голос был бледным и шепчущим, и у Клэр было жуткое ощущение, что она была единственной, кто мог его слышать. — Его кровь испорчена.

Но я убью его, если ты не положишь свое оружие.

Хана попятилась в дальний угол комнаты, и Клэр почти сразу забыла о ней. Мир сузился до ствола ружья, нескольких рядов блестящих зубов Маркуса, бледной, открытой шеи Мирнина и ужаса на лице.

— Убей его, — снова сказал Мирнин. Его голос был мягким, нежным и очень уверенным. — Я не имею значения, пока он не остановится, Клэр. Есть более важные вещи, чем одна жизнь.

— Как я не имела значения, когда ты связал меня здесь как приманку? — спросила она. — Я не ты. И ты действительно имеешь значение. — Клэр почувствовала на себе взгляд Ханны, внезапно, из-за угла, как если бы Ханна пыталась ей что-то сказать. Что-то тихое, но важное.

Внезапно Клэр поняла, что это было. В конце концов, это не было столь глупой идеей.

Если бы они могли вытащить…

Она сделала шаг назад, в сторону зала. Магнус толкнул Мирнина перед собой, следуя за ней.

— Брось оружие, — сказал он снова. — Представь. Это будет быстро.

— Как и в прошлый раз? — сказала Клэр. — Не очень нравится. И я не сделаю это снова. — Она чувствовала себя легкомысленно, как если бы она была с Шейном или Евой. Боже, она хотела, чтобы они были здесь. Хотела быть с людьми, которым доверяла. — Не во второй раз. — Она сделала еще один шаг назад. И еще.

Магнус последовал за ней и встал спиной к Ханне.

И Ханна вытащила пластиковый мешок с белым порошком, открыла его и швырнула содержимое прямо на него.

Магнус уклонился в последнюю секунду, но часть порошка попала на него. Он отпустил Мирнина и завопил, когда вещество оказалось на его плече и стало серым, вытягивая его жизненную влагу. Это был тот же самый крик, который испускали его создания, но глубже, дольше и громче. Клэр тоже закричала и попыталась не уронить ружье; желание закрыть уши было почти непреодолимо. Мирнин сделал выпад в сторону Клэр и выхватил из ее рук ружье, когда он грациозно развернулся вокруг нее.

— Сюрприз, — сказал он и улыбнулся Магнусу звериным оскалом. — Ты не так невидим, когда тебе больно.

Серебряные шарики ударили Магнуса прямо в грудь и прошли через него, раскалывая дерево, ткань и стены, разбивая окна.

Но это не сработало. Ружье не сработало.

Порошок не впитывал его. Серебряные гранулы ничего ему не сделали.

Магнус продолжал идти.

— Да поможет нам Бог. Вперед, — тихо сказал Мирнин и толкнул Клэр в зал. — Беги!

И она побежала.

Глава 22

Оливер

Я почувствовал, как рука Амелии напряглась на моей руке и, взглянув на нее, увидел, что она тоже смотрит на меня. Ее глаза больше не были прежними — все еще серые, но грязные, водянисто-серые, не сверкающая сталь, какими они всегда были.

Она словно тонула, как и все остальные жертвы драугов, но выглядело это гораздо хуже, чем я ожидал. Она была поймана в ловушку в своем собственном теле, утопая в своих же инфицированных жидкостях. Я ничего не мог сделать, чтобы спасти ее.

— Тебе нужно больше крови, — сказал я, обнажая запястье, но она покачала головой.

— Это только подпитывает другую часть меня, Оливер. Я не могу. Я не могу справиться с этим.

— Ты должна, — ответил я.

— Убей меня или уходи. В моем городе еще осталось то, что ты должен защитить. Мои люди. — На мгновение вернулась королева, взирающая на меня, как на своего вассала. — Ты спасешь их, Оливер. Ты должен. Не важно, какой ценой. Ты понял?

Я слегка улыбнулся.

— Это всегда было моей целью. У нас просто были несколько разные представления о том, как их нужно спасать.

— Это касается и обычных людей. Не предавай мои мечты. Мои обещания. — Ее глаза медленно закрылись. — Я очень устала. Так услала. Это сражение было долгим, не так ли?

— Века, — сказал я. — Против Бишопа. Против меня. Против тысячи других противников, поверженных к твоим ногам.

Это вызвало сухой шелест смеха.

— Ты никогда не был у моих ног, Оливер. Ты — никогда.

В этом она ошибалась, и уже какое-то время, но не было ни малейшего смысла сообщать ей об этом. И я все еще был достаточно гордым, чтобы постараться скрыть эту…слабость. — Если я не повержен, то ты не вправе приказывать мне оставить тебя, не так ли?

Она отпустила мое запястье, но я по-прежнему держал ее руку. Она не открывала глаза, но я увидел, как уголки ее рта немнго приподнялись. В конце концов, я все таки заставил ее улыбнуться.

Но она больше ничего мне не сказала.

Даже не попрощалась.

Она никак не предупредила меня, что проиграла битву. Драуг внезапно начал рости, став переливающейся, тяжелой массой воды, покрывающей ее, поглощающей ее. В мгновенном шоке я упал назад; я мог видеть Амелию внутри этого, в ловушке, но толстое студенистое покрытие на ее коже еще более увеличилось в размерах, быстро разрастаясь, чтобы покрыть ее целиком. За несколько секунд Амелия стала лишь тенью внутри этой массы.

Она ушла.

Я знал, что это может произойти, и произойдет, но я надеялся… надеялся, что это будет не так скоро. Надеялся на чудо. Я приобрел такую веру в чудеса еще во времена, когда я дышал, когда я уповал на Бога.

Уже многие годы я не чувствовал потребности в молитве, но это было… это было лицом самого зла, побеждающего нас. Бог помогает тем, кто помогает себе сам, думал я, выдергивая себя из темной бездны страха. Драуги были врагами, да, но я воевал с врагами всю свою жизнь и после. Некоторых из них я заслужил, некоторых породили мои собственные действия, и о последних я сожалел.

Сейчас все было ясно, сражение против чего-то более чудовищного, чем я когда-либо мог стать, будучи вампиром или человеком.

И я должен победить.

Я достал из-за пояса серебряный нож, который Наоми убеждала меня вонзить в грудь Амелии, и начал битву за свою жизнь.

Там, где серебро касалось студенистой, пульсирующей, изменяющейся поверхности драуга, она горела, чернела и усыхала; как и мы, драуги были уязвимы для серебра, но в отличии от нас серебро не могло серьезно замедлить их. Мастер драугов был силен, опасен, быстр и хитер; мастер драугов, питающийся Амелией, был гораздо хуже. Драуг все еще пытался справиться со всей ее силой, и, в какой-то степени, пока он был уязвим, но это не продлится долго.

И эта комната была очень маленькой. Наши планы рушились прямо у меня на глазах.

Внезапно какой-то звук пронесся по дому, содрогая его до самого основания, и я понял, что это вопль боли мастера драугов.

Магнус был внизу, и что-то — кто-то — причинил ему боль. Ужасную боль. Да. Наконец-то, да.

Словно подгоняемый этим криком, драуг двинулся на меня, и в процессе этого его форма затвердела, стала человекообразной и превратилась в Амелию, шагающую ко мне, бледную и сильную, но вместо сверкающих серебряных глаз была гниль и грязь.