— Уверен, что он слыхал о валлийце, произведенном в рыцари и женившемся на дочери нормандца.

— Возможно, но придется рискнуть. — Барон с сожалением покачал головой. — Мне следовало взять с собой отряд побольше.

— Кто мог знать, что такое случится! — Гриффид нахмурился. — Отец, как вы считаете, Синвелин может завоевать расположение Рианон? Он ведь красивый мужчина.

— Твоя сестра способна отличить хорошее от плохого.

— Но…

— Что «но»?

— Отец, Синвелин сказал правду — вы ведь похитили мою мать.

— И на следующий день отпустил, пальцем не тронув. Это совсем другой случай. Рианон — умница. Ее не увлекут красивое лицо и льстивые речи.

— Вы действительно считаете, что он отпустит ее, если она ему откажет?

Барон не смог встретиться с сыном взглядом.

— Нет, я в этом не уверен. — Он вздохнул. — Но Синвелин абсолютно убежден, что уговорит ее. Нам остается только рассчитывать на это и надеяться, что он хоть раз сдержит слово. Он будет последним дураком, если причинит ей зло. Ведь и у меня тоже есть друзья. Правда, вынужден признать, что умом он не отличается. Но я клянусь Богом и Девой Марией, что мы ее вернем.

Серые глаза Гриффида потемнели от ярости, а его изящные пальцы, в которых было больше силы, чем казалось, сжались в кулаки.

— Да, отец. Но если этот дьявол причинит ей хоть малейший вред, я его убью, — произнес молодой человек.

Барон взглянул на сына, и его лицо стало холодным и грозным.

— Если он ее тронет, то с ним расправлюсь я.

— Тогда я оставляю себе Фрешета.

— Черт бы побрал этот дождь, — пробурчал Синвелин, выглянув из двери. — Сегодня тоже не уедешь, разве что в лодке.

Мадок, Туэдур и другие воины из его свиты обменялись недовольными взглядами и заворчали. Мадок вытащил кинжал и швырнул его в балку потолка.

— Это помещение нуждается в ремонте и без вашего вмешательства, — раздался голос Брайса из другого конца зала, где он стоял с людьми из гарнизона.

С самого начала Брайсу стало ясно, что воины гарнизона и свита Синвелина презирают друг друга, хотя и те, и другие — валлийцы.

Причина была очевидна: люди Синвелина, наглецы и мошенники, считали, что все, не принадлежащее хозяину лично, могут взять себе — еду, постель и даже женщин. Брайсу постоянно приходилось улаживать стычки, а служанки старались не выходить из кухни.

Лорда Синвелина все происходящее забавляло, и он ни разу не вмешался в распри. Брайс понял, что валлиец считает это его обязанностью, и делал все возможное, чтобы два отряда не соприкасались. Хорошо бы Синвелин со своими людьми поскорее уехал, думал Брайс, так как в кладовых почти не осталось еды.

Брайс старался по возможности избегать Рианон, но не мог не замечать, что общество лорда Синвелина ей уже не так приятно, как это было в гостях у лорда Милвуара. Казалось бы, все должно быть иначе — ведь она рядом с человеком, которого любит.

Если любит.

Леди Рианон была необыкновенно живой и интересной женщиной. Хозяйка замка из нее получилась бы отменная. Она легко мирилась с неудобствами, была терпелива, не жаловалась на погоду, с удовольствием ела то, что ей подавали, и приветливо обращалась к слугам. Проигрывая в шахматы лорду Синвелину, она не огорчалась, а Брайс с трудом держался от нее подальше, притягиваемый ее прелестной улыбкой.

Как понять ее поведение? Действительно ли она добрая и терпеливая или просто притворяется такой? Нравится ли ей лорд Синвелин, или редкие проявления неудовольствия и натянутости происходят от усталости и желания уехать из Эннед-Бейча в более роскошный замок Каер-Коч?

Она вполне могла оказаться бесстыдной искусительницей. Ведь заманила же она его в темный угол двора в замке лорда Милвуара. Судя по всему, лорд Синвелин проводит ночи с ней в башне, хотя в первый день она с негодованием отвергла это предположение. Точно этого Брайс не знал, так; как уходил спать на конюшню задолго до того, как эта парочка покидала зал. Ему без конца мерещились их нежные объятия, как ни старался он отделаться от этих видений.

Казалось, он достаточно всего насмотрелся, чтобы увиденное отвратило его от Рианон. Но если бы она пришла к нему и сказала, что желает его, он, не колеблясь ни минуты, принял бы ее любовь.

Ее любовь. Он, должно быть, сошел с ума. Глупо даже представить, что он ей хотя бы нравится. Ему нечего предложить столь знатной даме: ни дома, ни состояния, ни власти, ни титула.

Да и как он может соперничать с Синвелином ап Хайуэлом?

Мадок сказал что-то по-валлийски, и его приятели засмеялись, а солдаты гарнизона нахмурились.

Брайс сделал знак Эрмину, который выполнял обязанности переводчика.

— Скажи моим людям, что сегодня мы поупражняемся с мечами, если погода позволит.

Эрмин кивнул и неуверенно перевел на валлийский. Солдаты обменялись недовольными взглядами.

Лорд Синвелин медленно подошел к ним.

— Упрямятся, да, Фрешет? Вам удается их приструнить?

— Они опасаются меня, милорд, — ответил Брайс. — Ведь я нормандец. К сожалению, ближний бой мы отрабатываем только в казармах, но они уже намного лучше сражаются, хотя времени прошло совсем чуть-чуть.

Лорд Синвелин вздохнул.

— Мне, конечно, не стоило так долго отсутствовать, — сказал он. — Они тут одичали без меня. Им нужна твердая рука.

Тут в зал торопливо вошла леди Рианон. Она сбросила капюшон и воскликнула:

— Господи! Я чуть не утонула!

— Я в восторге оттого, что вы пришли, — заявил лорд Синвелин и кинулся снимать с нее плащ.

Брайс отметил, что это новый подарок от возлюбленного, так же как и зеленое с золотой отделкой платье и парчовая верхняя туника. Плетеный кожаный пояс обвивал узкую талию, подчеркивая женственность изящной походки. Головной убор состоял из шарфа и строгого платка, от белизны которого ее блестящие глаза казались еще больше, а щеки — розовее.

— Мне скучно в башне — я привыкла к обществу.

— Как приятно это слышать, — сказал Синвелин и строго взглянул на Мадока. — Освободи даме кресло.

Леди Рианон грациозно опустилась в кресло, из которого поднялся неуклюжий Мадок.

— Мне кажется, что дождь не такой сильный, — сказала она.

— Неужели? Фрешет! — позвал лорд Синвелин.

Брайс подошел к двери, стараясь не приближаться к леди Рианон, от которой даже пахло чем-то ароматным: свежими цветами или весенним ветерком.

— Да, милорд, это так.

— Чудесно! Может быть, завтра мы отправимся в путь!

— Сейчас дождь утихает, — продолжал Брайс, — но на горизонте видны тучи. Как бы они не принесли грозу.

Синвелин тихонько выругался.

— Мне до смерти здесь осточертело, — пробурчал он себе под нос. — Но, пожалуй, лучше еще подождать.

— Я пойду со своими людьми поупражняться на луговину возле замка, — сообщил Брайс и посмотрел на Эрмина, а тот перевел приказ на валлийский.

Рианон наблюдала за тем, как подчиненные Брайса Фрешета тут же последовали за ним. За столь короткий срок он заслужил их уважение — она слышала обрывки разговоров, из которых сделала вывод, что его считают стоящим воином.

Она подозревала, что солдаты гарнизона не такого высокого мнения о лорде Синвелине, надменном и черством. С ней валлиец держался, конечно, как подобает дворянину, но со слугами, да и с собственной охраной, он вел себя пренебрежительно.

Брайс не походил и на Гриффида, которого очень уважали, но не испытывали к нему дружеских чувств. И на Дилана нормандец не был похож — тот со всеми был запанибрата, а потом жаловался, что его не уважают, не понимая, что командир и друг — не одно и то же. Вот отец это понимал, и, несмотря на его дружелюбие, все знали, кто их господин.

Рианон пришла к выводу, что Брайс Фрешет такой же превосходный военачальник. От одного его присутствия она испытывала неловкость. Особенно ее смущали темные, проницательные глаза, взгляд которых проникал в самую глубину души. Играя с лордом Синвелином в шахматы, она с трудом сосредоточивалась на фигурах. Фрешет настолько ее отвлекал, что она ни разу не одержала победу.