Рианон отвернулась — ее поразило его замечание о женщинах. Даже если это и правда, то в присутствии дамы ему не следовало так говорить.

Она начала приходить к убеждению, что лорда Синвелина ап Хайуэла, несмотря на все его чарующие улыбки и льстивые речи, едва ли можно назвать истинным дворянином… по сравнению, например, с Брайсом Фрешетом. Даже когда Фрешет бывал дерзок, она все равно ощущала уважение к себе. Это было видно по его глазам.

А что таилось в глазах лорда Синвелина? Желание? Возможно. Но не уважение.

— Если позволите, милорд, я хотела бы вернуться в башню.

— Зачем? Что вам там делать? Давайте поиграем в шахматы. Я велю слуге принести их. Вы ведь умеете играть?

— Да, но не очень хорошо. У меня не хватает терпения.

— Если вы устанете, — ласково произнес он, — то мы придумаем, чем бы еще развлечься.

Она вскинула голову, но выражение его лица было совершенно невинное. Он позвал Улу и велел ей принести шахматы.

Когда девушка ушла, Рианон встала и выглянула за дверь зала. Дождь казался сплошной стеной. Неужели он никогда не кончится?! Рианон вернулась к камину и в ожидании Улы стала прохаживаться взад и вперед.

Уж лучше думать о фигурах на доске, чем о человеке, с которым она вынуждена проводить время.

Волнение — хороший признак, думал Синвелин, наблюдая за Рианон. Они были совсем одни. Станет ли она протестовать, если он сейчас ее поцелует? И закричит ли, если он позволит нечто большее? Например, прижмет ее к стене и просунет колено у нее между ног, а затем задерет ей юбки? Будет ли она отбиваться и царапаться? А вдруг она с радостью ответит на его страстные объятия?

Синвелин глубоко вздохнул. Он подождет — она уже ведет себя по-другому: не жалуется и не сердится. Лучше подождать. Но ему стоило огромного усилия не вскочить с кресла и не накинуться на нее с поцелуями. Ему не терпелось доказать ей, какой он страстный и умелый любовник.

Не сейчас, уговаривал он себя. Она заперта у него в клетке, а его месть свершится тогда, когда пленница полюбит своего похитителя.

Глава восьмая

Большой и благоденствующий монастырь Святого Давида находился на главном пути, ведущем на север к Уэльсу. При нем существовала больница, которой пользовались многие путешественники.

Спустя неделю после похищения Рианон барон Делейни прохаживался перед камином в большой трапезной. Периодически он останавливался, прислушиваясь к шуму дождя.

Ливень, начавшийся на следующий день после того, как Рианон похитили, все еще продолжался, превратив дороги в грязное и скользкое месиво. Иногда дождь стихал, но не успевали они оседлать лошадей, как он припускал вновь.

Такая погода даже радовала барона, так как ненастье удерживало Синвелина в Эннед-Бейче, подальше от его главного замка Каер-Коч.

Барон взглянул на сына, сидевшего на скамье у камина.

— Сколько же будет продолжаться этот дождь? — размышлял вслух барон. — Надеюсь, до того, пока Дилан и остальные не доберутся сюда.

— Вы полагаете, что они отправятся в путь в такую погоду?

— Думаешь, буря остановит Дилана? Он скажет: «Что валлийцу дождь?» — и прискачет.

— Если с ним Морган и Фицрой, то они, возможно, убедят его подождать, пока дождь не стихнет.

— Только не Морган. Он такой же горячий, как Дилан. Что касается Фицроя… Когда он узнает, с какими новостями прибыл Дилан, то дома не задержится. — Барон продолжал мерить шагами комнату. — Будем все же надеяться, что они скоро приедут. Вдруг Синвелину взбредет в голову отправиться в Каер-Коч? А это ведь один из самых неприступных замков в Уэльсе.

— Так вы считаете, что нам следует ждать?

— Да.

Они помолчали, затем Гриффид сказал:

— Было легче спасти Рианон на дороге.

— Да, но где уверенность, что мы одержали бы над ними верх? Слишком мало нас было.

— С Фрешетом трудно сражаться, — с непроницаемым лицом заметил Гриффид.

— Согласен.

— А что, если захватить только его или взять одного Синвелина?

Барон прищурился.

— О чем ты говоришь? Они шага не сделали из Эннед-Бейча.

— Синвелин провел первую ночь в трактире в нескольких милях от Эннед-Бейча. Со шлюхой.

Барон остановился и, медленно обернувшись, посмотрел на сына. — Что?

— Я отправил одного из наших людей следить за ним, — ответил Гриффид. — Он ждал у трактира, пока на рассвете Синвелин не уехал со своей свитой.

— Почему ты раньше мне этого не сказал? — рассердился барон.

— К тому времени, как солдат вернулся, Синвелин уже был в Эннед-Бейче. Я велел нашим людям, которых послал следить за Синвелином, дать знать, как только он снова уедет, но пока что этого не произошло. И такой мерзавец добивается руки моей сестры, — с ненавистью произнес Гриффид.

— Слава Богу!

— Слава Богу? — поразился Гриффид.

— Если он провел ночь со шлюхой, значит, не был с Рианон, — ответил барон. — Хоть бы он каждую ночь проводил таким образом, пока мы не вернем Рианон.

— Синвелин — негодяй, но он не осмелится обесчестить ее, — сказал Гриффид.

Ужас промелькнул на лице барона.

— Ты помнишь носатого Пьюлана?

— Конечно. Это пастух.

— А его дочку Катуг?

— Помню. Она, по-моему, ровесница Рианон.

Барон кивнул и снова стал ходить по комнате.

— Хорошо, что этого не слышит Дилан. Иначе он в одиночку напал бы на Эннед-Бейч.

— В чем дело? Что случилось с Катуг? Барон остановился и пристально посмотрел на сына.

— Синвелин ап Хайуэл изнасиловал ее. Вот почему они покинули наши земли, а я выгнал Синвелина из Крейг-Фора.

Выражение лица Гриффида осталось бесстрастным, но взгляд изменился.

— Она была еще ребенком.

— Да, Катуг было только десять лет, когда это случилось.

— Почему вы не обвинили его в преступлении?

— Когда Пьюлан рассказал мне об этом, я тут же призвал Синвелина к ответу — Он рассмеялся и посоветовал обвинить его перед судом пэров. Он богатый, влиятельный сеньор, а Пьюлан — крестьянин. — Барон отвел взгляд. — К тому времени я уже достаточно его узнал и понял, что он способен на такое преступление. Но я также знал, что нормандский суд его оправдает. Я решил расспросить Катуг — хотел увериться в том, что она узнает насильника, так как намеревался предпринять определенные шаги.

— Какие именно? — спросил Гриффид.

— По уэльским законам я отдал бы Синвелина Пьюлану и его сыновьям, а за последствия ответил бы сам, если бы кто-либо из нормандских лордов опротестовал мое решение. — (Гриффид одобрительно кивнул.) — Но когда я пришел поговорить с Катуг, то никого не застал — вся семья уехала в неизвестном направлении, так что свидетелей не осталось. Обвинить Синвелина в отсутствие девочки было слишком рискованно. Мне оставалось только предупредить Синвелина, что я выступлю против него, если в будущем его обвинят в таком же проступке. Затем отослал его домой. Гриффид встал.

— В таком случае я считаю, что надо действовать. От такого подлеца, как Синвелин, всего можно ожидать.

Барон покачал головой.

— Нет. Глупо нападать с небольшим отрядом. — Он снова вздохнул. — Ты видел, как он говорил о Рианон? Он, в самом деле, считает, что нравится ей.

— Но вы-то так не считаете?

— Нет. Он никогда ей не понравится. И все же я думаю, он будет держать свое слово до тех пор, пока не поймет, что дело безнадежно.

Гриффид пристально посмотрел на отца.

— Я не могу больше ждать.

— Понимаю, сынок. Это нелегко. — На лице барона печаль сменилась гневом. — Но мы должны помнить угрозу Синвелина: если мы нападем на Эннед-Бейч, то подвергнем Рианон еще большей опасности.

— Угроза Синвелина подразумевает, что мы не можем обратиться к королю? — спросил Гриффид.

— Мерзавец, скорее всего, узнает об этом, иначе я уже обратился бы, — сказал барон.

— А вдруг Синвелин пронюхает о том, что мы послали за подмогой?

— Даже если до него дойдут слухи, то Хью он все равно не знает, так как тот покинул Крейг-Фор до приезда Синвелина.