— Если только… — подсказал мистер Бомарис, когда она замолчала.

— Ничего! — поспешно сказала она. — Ах, Боже мой, здесь мистер Эпворс!

— Обычного поклона, когда он будет проходить мимо, вполне достаточно, чтобы смирить его притязания, — сказал мистер Бомарис. — Если это возымеет действие, я посмотрю на него через лорнет.

Это замечание заставило ее невольно засмеяться, но через мгновение она снова стала серьезной и, очевидно, с усилием пыталась подобрать слова, чтобы выразить свои мысли.

— Какие неудобные места мы выбираем для того, чтобы делать предложения! — заметил мистер Бомарис, мягко подводя ее к дивану из красного плюша. — Давайте надеяться, что если мы сядем и сделаем вид, что поглощены разговором, никто не окажется настолько невежливым, чтобы прервать нас!

— Я… Я не знаю, что вы должны обо мне думать! — сказала Арабелла.

— Пожалуй, мне лучше не говорить вам и подождать, когда мы окажемся в более уединенном месте, — ответил он. — Вы всегда так восхитительно краснеете, когда я говорю вам комплименты, что это может привлечь к нам внимание.

Она колебалась, а потом решительно к нему повернулась, крепко сжав рутами зонтик, и сказала:

— Мистер Бомарис, вы действительно хотите жениться на мне?

— Мисс Тэллант, я действительно хочу жениться на вас, — подтвердил он.

— И… и вы так богаты, что мое состояние ничего для вас не значит?

— Совсем ничего, мисс Тэллант.

Она громко вздохнула.

— Тогда… вы женитесь на мне сразу? — спросила она.

Ну и что, черт возьми, это означает? — подумал мистер Бомарис удивленно. Неужели этот проклятый сорванец еще во что-то влез с тех пор, как я уехал из города?

— Сразу? — повторил он, сохраняя невозмутимость в голосе и наружности.

— Да! — отчаянно сказала Арабелла. — Вы должны знать, что я питаю величайшую неприязнь ко всем… ко всем формальностям и… и той чепухе, которая всегда сопровождает объявление о помолвке! Мне… мне хотелось бы обвенчаться тихо — по сути, в строжайшем секрете — и прежде, чем кто-нибудь догадается, что я приняла ваше любезное предложение!

Должно быть, негодный мальчишка оказался в большей беде, чем я думал, решил мистер Бомарис, и она все-таки не смеет сказать мне правды! Действительно ли она хочет довести до конца это возмутительное предложение или только думает, что хочет этого? Добродетельный человек при подобном положении дел, несомненно, открыл бы ей глаза на то, что нет необходимости прибегать к таким мерам. Какую же скучную жизнь должны вести добродетельные люди!

— Вы можете думать, что это странно, но я всегда считала, что побег — это так романтично! — вызывающе провозгласила она.

Мистер Бомарис не склонил уха к подсказкам своего второго лучшего «я» и немедленно ответил.

— Как вы правы! Удивляюсь, что сам не подумал о побеге! Объявление о помолвке двух таких заметных фигур, как мы с вами, вызовет бурный поток поздравлений и комментариев, а это совсем не в нашем вкусе!

— Именно так! — кивнула Арабелла, с облегчением обнаруживая, что увидел дело в таком разумном свете.

— Учтите еще досаду таких, как Хорас Эпворс! — сказал мистер Бомарис, моментально увлекаясь планом. — Вас сведет с ума их бредовая болтовня!

— Ну, я думаю, это может быть, — сказала Арабелла.

— В этом нет никаких сомнений. Больше того, такая формальность, как обращение к вашему отцу за разрешением, давно устарела, и мы прекрасно обойдемся без нее. Если еще и слышны голоса старомодных типов против таких скороспелых браков, то нас это не касается, в конце концов.

— Н-нет, конечно, — согласилась Арабелла с большой долей сомнения. — Вы думаете, общество будет… будет очень шокировано, сэр?

— Нет, — сказал мистер Бомарис искренно. — Никто нисколько не будет шокирован. Когда бы вам хотелось убежать?

— Завтра не будет слишком скоро? — тревожно спросила Арабелла.

Мистеру Бомарису хотелось бы, чтобы его любовь дала ему право на откровенность, но глупо было бы отказываться от того, чем он наслаждался в такой степени. Он немедленно ответил:

— Никакое время не будет слишком скорым! Но помня о том, что мне, вероятно, нужно сделать кое-какие приготовления, я смею предложить, чтобы мы теперь же ушли отсюда вместе.

— Нет, это невозможно, — серьезно сказала Арабелла. — В сущности, я совсем немного знаю о таких вещах, но полагаю, что мне будет чрезвычайно трудно убежать с Парк-стрит так, чтобы никто не знал об этом! Мне необходимо будет захватить с собой саквояж, по крайней мере, кроме моего несессера, как же в этом случае мне это удастся? Если только я не прокрадусь глубокой ночью, конечно, но это должно быть действительно поздно, потому что привратник всегда ждет, когда придет лорд Бридлингтон. А я могу заснуть, — чистосердечно прибавила она.

— У меня природная неприязнь к побегам среди глубокой ночи, — твердо сказал мистер Бомарис. — Подобные мероприятия требуют использования веревочных лестниц, мне достоверно известно, и мысль, что дозор может застать меня в самый момент ее забрасывания в ваше окно, кажется мне достаточно неприятной.

— Ничто, — сказала Арабелла, — не заставит меня карабкаться по веревочной лестнице! Кроме того, моя спальня находится в задней части дома.

— Может быть, — сказал мистер Бомарис, — вы лучше предоставите мне возможность организовать необходимые приготовления.

— О, да! — с благодарностью отозвалась Арабелла. — Я уверена, что вам известно, как все устроить!

Это замечание относительно его прошлого образа жизни мистер Бомарис вынес с неизменившемся лицом.

— Точно так, мисс Тэллант, — мрачно сказал он. — Теперь давайте договоримся. Мне помнится, что завтра среда и в Воксхолл Гарденс будет празднество.

— Да, леди Бридлингтон одно время собиралась взять меня с собой, — согласилась Арабелла. — Но потом, вы знаете, она вспомнила, что в этот вечер будет прием в Аксбридж-хаусе.

— Очень скучное место, я не сомневаюсь. Я приглашу леди Бридлингтон — и лорда Бридлингтона, я полагаю, — оказать мне честь и присоединиться к моему приему в Воксхолле. Вы, естественно, будете включены в это приглашение, и в подходящий момент во время встречи мы вместе выскользнем на улицу, где нас будет ждать мой фаэтон.

Арабелла обдумала это предложение и нашла два возражения против него.

— Да, но каким странным покажется леди Бридлингтон то обстоятельство, что вы уйдете в середине собственного приема!

Свою мысль о том, что леди Бридлингтон посчитает эту эксцентричность наименее странной чертой планируемого мероприятия, мистер Бомарис оставил при себе. Он сказал:

— Совершенно верно. После нашего отъезда ей передадут записку.

— Ну, я полагаю, это будет лучше, чем ничего, — заключила Арабелла. — О, простит ли она когда-нибудь, что я обошлась с ней таким образом?

Это невольное восклицание, казалось, вырвалось у нее неосознанно. Затем Арабелла высказала второе из своих возражений.

— Все это хорошо, но я не могу взять саквояж с собой в Воксхолл!

— Предоставьте это мне, — сказал мистер Бомарис.

— Но вы не можете послать за ним на Парк-стрит! — возразила Арабелла.

— Конечно, нет.

— А я не стану убегать без перемены одежды, без моих расчесок и без зубного порошка! — объявила девушка.

— Это было бы совершенно неправильно, — согласился мистер Бомарис. — Все эти вещи у вас будут.

— Вы не можете покупать эти вещи для меня! — выдохнула Арабелла, пораженная.

— Я уверяю вас, что это занятие доставит мне наслаждение.

Она уставилась на него, а потом отчаянно вскричала:

— Как все это ужасно! Я никогда, никогда не думала, что могу дойти до этого! Кажется, для вас — это самое обычное дело, но для меня… Однако я вижу, что придираться бесполезно!

В углу рта мистера Бомариса задрожал предательский мускул, который был сурово подавлен.

— Ну, не такое уж обычное, — сказал он. — Так случилось, что раньше я еще никого не похищал. Однако для человека с обычной сообразительностью в таком деле нет ничего невозможного, можете быть уверены. Но я вижу миссис Пенкридж, которая надеется встретиться взглядом с вами и со мной. Мы позволим ей сделать это, а пока она будет спрашивать, не нравится ли вам вон тот бюст Ноллекенса, я отправлюсь на поиски леди Бридлингтон и договорюсь с ней, чтобы завтра она привезла вас с собой в Воксхолл.