— Как ты можешь думать, что я окажусь таким болваном, чтобы сказать ему об этом? Нет! Я скажу ему, что все мои мысли только об армии и что я должен поступить на военную службу!

Эта речь испугала Арабеллу гораздо больше, чем предыдущий разговор о самоубийстве, ибо она полагала, что он вполне может отважиться перейти на королевское довольствие. Она почти прошептала:

— Нет, нет!

— Это должно случиться, Белла, — сказал он. — Я уверен, что армия — это все, на что я гожусь, и я не могу показаться перед людьми с висящими на мне долгами. Особенно с долгом чести! О Боже, я, наверное, потерял разум!

Его голос прервался, и он не мог говорить некоторое время. В конце концов он сумел выдавить подобие улыбки и сказал:

— Хорошенькая мы парочка, да? Ты-то не сделала ничего такого вроде меня.

— О, я так ужасно вела себя! — воскликнула она. — Это моя вина, что ты дошел до такого состояния! Если бы я не представила тебя лорду Уайвенхоу…

— Ерунда! — сказал он. — Я бывал в игорных домах и до встречи с ним. Он не был обязан знать, что я не так хорошо обеспечен, как он! Я не должен был идти с ним в игорный клуб. Только я проиграл деньги моментально и думал… я надеялся… О, от разговоров выгоды не будет! Но вся эта болтовня на твоей совести!

— Бертрам, кто выиграл твои деньги в «Нетаковском»? — спросила она.

— Банк. Это был фараон.

— Да, но кто-то ведь держит банк!

— Несравненный.

Арабелла уставилась на него.

— Мистер Бомарис? — выдохнула она. — Бертрам кивнул. — О, нет, нет, не говори этого! Как он мог тебе позволить… Нет, нет, Бертрам!

Она выглядела такой же удрученной, как он озадаченным.

— Отчего же, черт возьми, ему нельзя?

— Ты просто мальчик! Он должен был знать! И принимать счета с твоей подписью! Несомненно, он должен был отказаться делать это!

— Ты не понимаешь! — нетерпеливо сказал он. — Я пришел туда с Чавкало, так почему же он должен был отказать мне в игре?

Мистер Сканторп кивнул.

— Очень неудобная ситуация, мисс. Чертовски оскорбительно отказывать человеку в игре.

Арабелла могла не оценить щепетильности законов чести, которые разделяли оба джентльмена, но вынуждена была признать, что так принято в мужских кругах.

— Я не могу думать по-другому, — сказала она. — Но не будем об этом! Дело в том, что он… что я лично знакома с ним! Не отчаивайся, Бертрам! Я убеждена, что если пойду к нему, объясню, что ты несовершеннолетний и не сын богача, он простит тебе долг!

Мисс Тэллант замолчала, потому что нельзя было ошибиться в выражении потрясенного неодобрения, написанного на лицах Бертрама и мистера Сканторпа.

— Боже милостивый, Белла, что же ты скажешь в следующий раз!

— Но, Бертрам, он в самом деле не такой гордый и неприветливый, каким его считают многие люди! Я… я нашла его весьма любезным и добрым!

— Белла, это долг чести! Если даже у меня уйдет вся жизнь на то, чтобы расплатиться, я должен это сделать, и так я ему и скажу!

Мистер Сканторп кивнул с рассудительным одобрением такого решения.

— Потратить свою жизнь на то, чтобы расплатиться с человеком, который настолько богат, что для него эти шестьсот фунтов все равно что шиллинг для тебя? — вскричала Арабелла. — Ведь это нелепо!

Бертрам в отчаянии посмотрел на своего друга. Мистер Сканторп старательно сказал:

— Ничего не поделаешь, мисс Тэллант. Долг чести есть долг чести. Никак не отвертишься.

— Я не могу согласиться! Я признаю, мне не нравится это, но я могла бы так поступить, и я знаю, что мистер Бомарис никогда бы не отказал мне!

Бертрам схватил ее за руку.

— Послушай, Белла! Я думаю, ты не понимаешь — действительно, я вижу, что ты не понимаешь! Но если ты посмеешь сделать подобную вещь, я клянусь, ты меня никогда не увидишь! Кроме того, даже если он действительно порвал бы мои долговые расписки, я все равно буду чувствовать себя обязанным выплатить этот долг! Теперь ты еще предложишь просить его, чтобы он оплатил за меня счета!

Арабелла виновато покраснела, потому что подобная идея только что промелькнула у нее в голове. Неожиданно мистер Сканторп, чье лицо секундой раньше выражало оцепенение, издал три сакраментальных слова:

— Есть одна мысль!

Брат и сестра тревожно посмотрели на него: Бертрам — с надеждой, Арабелла — с некоторым сомнением.

— Знаете, что говорят? — вопросил мистер Сканторп. — Банк всегда выигрывает!

— Это мне известно, — с горечью сказал Бертрам. — Если тебе больше нечего сказать…

— Подожди! — сказал мистер Сканторп. — Открой себе банк! — Он увидел тупое недоумение на лицах собеседников и добавил с оттенком нетерпения: — Фараон!

— Открыть казино для игры в фараон? — недоверчиво сказал Бертрам. — Ты, должно быть, сошел с ума! Ведь даже если это не самое сумасшедшее предложение, которое я когда-либо слышал, нельзя открыть игорный дом, не имея капитала!

— Подумал и об этом, — сказал мистер Сканторп не без гордости. — Иди к моим опекунам. Иди сразу же. Не теряй ни секунды.

— Боже милостивый, ты же не предполагаешь, что они позволят трогать твой капитал по такой причине?

— Не знаю, но почему бы и нет! — возразил мистер Сканторп. — Всегда пытаются увеличить его. Постоянно пилят меня, чтобы прибавлял состояние! Очень хороший способ это сделать: удивляюсь, что они сами его не придумали. Лучше пойти и сразу повидаться с моим дядей.

— Феликс, ты простофиля! — раздраженно сказал Бертрам. — Никакой опекун не позволит тебе сделать это! А даже если позволят, Боже мой, никто из нас не захочет провести свою жизнь в управлении игорным домом!

— И не нужно, — сказал мистер Сканторп, упрямо не сдавая позиций. — Только чтобы расплатиться с долгами! Хватит только одной удачной ночи. Потом закрыть банк.

Он так страстно увлекся своим проектом, что его нельзя было так просто отговорить от этого желания. Арабелла обратила взгляд к Бертраму, который откинулся на спинку стула после оживленной дискуссии в состоянии безнадежного уныния.

— Я подумала кое о чем, — сказала она. — Я знаю, что должна изобрести что-то! Только, пожалуйста, не вступай в армию, Бертрам! Не сейчас! Только если я потерплю неудачу!

— Что ты хочешь сделать? — спросил он. — Я не поступлю на военную службу, пока не увижу мистера Бомариса и не объясню ему положение дел. Это я должен сделать. Я… я сказал ему, что в Лондоне у меня нет средств и я намерен послать за ними в Йоркшир, так что он просил обратиться к нему в четверг. Бесполезно так смотреть на меня, Белла! Я не мог сказать ему, что проигрался в пух и прах и не имею средств, чтобы расплатиться, когда вокруг нас стояли все эти люди, слушая наш разговор! Я скорее бы умер! Белла, есть ли у тебя хоть какие-нибудь деньги? Ты не могла бы одолжить мне немного, чтобы выкупить мою рубашку? Я не могу пойти на встречу к Несравненному в таком виде!

Она вложила свой кошелек в его руки.

— Да, да, конечно! Если бы я не покупала себе перчатки, и туфли, и новый шарф! Осталось только десять гиней, но этого хватит для того, чтобы у тебя было больше удобств, пока я не придумаю, как помочь тебе, не правда ли? Пожалуйста, переезжай из этого ужасного дома! Я видела много постоялых дворов на дороге, и один-два из них показались мне приличными!

Было ясно, что мистер Тэллант был только рад сменить свою квартиру, и после непродолжительного спора, в котором он был счастлив уступить, Бертрам взял кошелек, обнял Арабеллу и сказал, что считает ее лучшей сестрой в мире.

Приехав на Парк-стрит, Арабелла первым делом побежала в свою спальню и, не задерживаясь для того, чтобы снять шляпу, села за стол у окна и приготовилась писать письмо.

Прошло некоторое время, прежде чем она достигла результата, который ее удовлетворил. Наконец, письмо было дописано и запечатано сургучом. Потом она позвонила и, когда горничная пришла на вызов, попросила прислать к ней Бекки, если девушку можно было отвлечь от ее обязанностей. Когда появилась Бекки, застенчиво улыбаясь и сжимая руки под передником, Арабелла протянула ей письмо и сказала: