Митяй увидел и тот момент, когда Костя внезапно собрался и поехал в дальний таёжный поселок. Он вышел на маленьком полустанке, где вместо вокзала стоял какой-то дощатый сарайчик вдали от платформы.
Константин брёл по осеннему лесу, изредка останавливаясь то над поздним грибом, то возле затихшего муравейника, или просто замирая и дыша полной грудью. Митяй его хорошо понимал: если месяц провести то на вонючем болоте, то в затхлой квартире, будешь радоваться такому прозрачному лёгкому дню и мягкому солнцу, которое к полудню стало почти летним.
Костя стащил с себя куртку и шёл в одной рубахе, сосредоточенно произнося нараспев какие-то слова. Он уже не отвлекался по сторонам, а быстро двигался вперёд. Казалось, он хорошо знал дорогу, потому что в переплетении тропинок уверенно сворачивал на одну из них, ни на минуту не задумываясь, куда идти.
С каждым часом он углублялся в лес, в самую чащу: уже приходилось перепрыгивать через стволы поваленных деревьев и обходить пни. Пару раз Митяй видел клубки гадюк. Начало осени — брачный сезон у змей, они сползаются на солнечные и прогретые солнцем места.
Костя стал идти медленнее и часто отдыхал. Хотя Митяй отметил, что тот не курил и не выпивал с того времени, как погрузился в магию и изучение ритуалов.
Наконец, Константин остановился, скинул рюкзак и прислонился к дереву. Перед ним открылась поляна, на ней — изба, вросшая в землю по самые окна. И началось странное… Из рюкзака Костя достал сапёрную лопатку и стал в только ему понятных местах делать отметки, снимая дёрн. Он обошёл всю избу, заключив её в какой-то мистический круг. Потом снял с себя одежду, чёрной краской начертил символы на лице, руках и ногах и облачился в чёрный балахон с капюшоном.
Он шёл к избе спиной, продолжая повторять заклинания. Навалился изо всех сил на дверь, пытаясь переступить порог. Но у него ничего не получилось. Митяй увидел близко его лицо, искажённое гримасой боли и злости: его не пускала неведомая сила. После третьей неудачной попытки Константин принялся лопаткой вырубать в центре поляны знак. Он скинул балахон и обливался потом, потому что дёрн подавался плохо: все лето корни трав делали свою работу, качая для верхних своих половин энергию земли. Сейчас трава уже пожелтела, а корни продолжали жить, в вечной надежде на весеннее воскрешение.
Костя закончил работу. Ещё один символ он нарисовал на груди, потом лёг в центре знака, образовавшегося на земле, и замер.
Митяй почувствовал, как в кругу стала концентрироваться тьма. Казалось, она поднимается из-под земли. Внезапно к горлу подступила тошнота от отвращения и запаха падали. Только однажды он испытывал подобное…
Играли с ребятами в прятки, и он забрался под крыльцо, в самый дальний угол. Присел на корточки, опёрся на руки, и тут же отдёрнул: с рук стекала зловонная жижа, и шевелились черви. Он угодил прямо в разложившийся труп собаки. Потом не мог есть два дня и бесконечно тёр мылом и щёткой ладони. И сейчас было точно такое же ощущение…
Тьма в кругу заколыхалась, и до Митяя донёсся чуть слышный, размеренный ледяной голос:
- Зачем ты звал меня?
Константин ответил так же тихо:
— Ты здесь, Тло? Мне нужно имя и сила Корсула. Помоги мне.
— Да. Я могу. Но помни: ничего не брать. Уничтожить всё…
Костя протянул руку, и белый огонь пробежал по его ладони, оставив глубокий след. А когда поднялся с земли, то выражение его лица стало совсем иным. Митяй даже содрогнулся. На этот раз тот вошёл в дверь с первой попытки.
Внутри изба оказалась почти пустой: печь, стол, лавка и широкий деревянный топчан. На нём угадывалась фигура человека под старым овчинным тулупом.
Костя склонился над ней. Под тулупом лежал старик. Он казался таким древним, что возраст определить невозможно. Однако глаза его горели неистовым светом, хотя сам он даже не пошевелился.
— Здравствуй, Корсул.
— Здравствуй, — голос старика оказался густым и мягким.
— Я знаю, пришло твоё время проститься с этим миром, отдай мне имя, и уходи.
— И что ты будешь делать с ним? — старик усмехнулся.
— Я понесу людям главную истину — истину тьмы, и сделаю их счастливыми во время жизни на земле.
— Ты не так глуп, потому что сумел найти меня. Но ты не получишь имя, я заберу его с собой.
Парень принялся трясти старика за плечи, содрогаясь в конвульсиях и крича, брызгая слюной, одно слово: «Отдай!». Откуда-то с потолка на обидчика ринулась сорока. Она металась черно-белым пятном и остервенело клевала его лицо, раздирая когтями щёки. Тот изловчился и рубанул её изо всех сил рукой, откинув под лавку.
Старик уже почти не дышал. Константин наклонился над ним, припал к его рту и стал высасывать последние вздохи. А когда распрямился, то глаза его светились тем же огнём, что и у старика. Он не удосужился прикрыть потухшие глаза мертвеца или накрыть его тело. Просто повернулся и вышел.
Отойдя метра на три, поднял руку, направил ладонь к двери, и избушка вспыхнула белым огнём. В последний момент быстрой тенью метнулась из пламени сорока…
Обратно Константин вернулся тем же путём.
Следующий месяц жизни Кости мелькал перед глазами Митяя быстро сменяющими друг друга кадрами: всё больше людей собирались у него в квартире, потом они переместились в какое-то огромное помещение. И все его звали — Корсул.
В их глазах Митяй видел обожание и любовь к своему кумиру. Они выполняли сложные ритуалы, делали себе татуировки и носили чёрные одежды. И мелькала среди них та самая девушка, что раньше приходила к Косте и пыталась остановить его в начале пути. Теперь и она делала всё, что прикажет Костя-Корсул.
Видел Митяй, как собрались те ребята, что затеяли тот спор. Они пришли с тремя бутылками коньяка, признали, что проиграли, и пытались убедить Костю, чтобы он прекратил эту «игру». Говорили, что он окончательно сбрендит, если не выйдет из этой роли. Но он их не слышал…
Парни ушли, обсуждая по дороге, не сдать ли Костю в психушку, пока не поздно.
Потом Корсул убеждал девушку в том, что ей придётся совершить главный ритуал, и требовал помощи:
— Я всё высчитал. В это положение звёзды встанут только через пятьдесят лет, а я не могу столько ждать. Я хочу всё и немедленно, пока молодой. Мне нужна эта сила, я должен вызвать Элмо.
— И что тогда?
— Тогда я стану Великим, для меня не будет никаких преград. Смогу повелевать Элмо, а значит и всем миром.
— Ты и сейчас — мой повелитель, Корсул. Что мне сделать для тебя?
— Так удачно сложилось, что Куликино болото — один из центров силы. Но его мало, нужен ударный резонанс. Нам с тобой придётся разделиться.
— Зачем?
— Ты проведёшь ритуал на болоте, а я — в шахте. Мы возьмём с собой всех адептов, у нас их достаточно.
— Да, я готова. И сделаю все, что ты прикажешь, Корсул.
Действие перенеслось на болото. Митяй увидел, что почти двадцать человек стояли в кругу, посреди него — девушка с чёрной свечой. Затем начался какой-то сложный танец с пением заклинаний.
Одновременно в шахте за городом Корсул выполнял этот же ритуал. Они действовали почти синхронно, как будто чувствовали друг друга на расстоянии. А Митяй мог видеть всё, что происходило в обоих местах: люди опускались на четвереньки, лица их искажались, тела дергались в судорогах, многие рвали на себе волосы и одежду.
Это продолжалось около двух часов, но силы у людей не убывали, а как будто умножались. Они продолжали ритмичные движения, в них появился единый порыв, и казалось, все они слились в одно существо. Вокруг них как будто уплотнился воздух, и сгущалась тьма. Земля вибрировала под ногами, а у людей это вызывало восторг и исступление такой силы, что они соединялись в общем крике, от которого, казалось, начало сотрясаться даже небо.
Когда прозвучал очередной дикий вопль толпы, на болоте взметнулась почва… И всё произошло в считанные секунды: поляна в центре болота обрушилась, образовав чёрный провал. И наступила тишина.