- Сюда! Сюда, придурок!

  Чья-то сильная рука ухватила за рукав и яростно дернула в сторону. Михалыч споткнулся, упал лицом в траву. Его душил кашель, во рту горчила копоть. Но мозолистые руки уже перевернули его на спину, и из тыквенной фляжки в рот полился райский нектар - набранная в реке вода. Михалыч сделал несколько жадных глотков, кашель немного отпустил - к горлу тут же подкатился прямо-таки вал тошноты. Он едва успел отвернуть голову - и добрую минуту "королевского оружейника" выворачивало наизнанку.

  - Что это было? - отплевавшись и кое-как утерев рот полой плаща, спросил Михалыч.

  - А как ты думаешь, - безо всякого почтения к званию и должности - и то сказать, кто бы узнал в этом оборванном, перемазанном копотью мужике преуспевающего царедворца и королевского оружейника? - буркнул воин. - Ублюдки снова пустили в ход Ирлифову машинерию. Сволочи, сколько добра спалили... За все, суки, ответят!

  - Слышь, как тебя?

  - Квиампер ван Тассель, - представился воин. - Ну что еще?

  - Стоящий он, похоже, командир... этот сколенец?

  - Да плевать! О, смотри, лучники пошли! Сейчас враз отгонят уродов от машин!

  Лучников шло много - наверное, рота... то есть сотня, ротой здесь именуются три таких сотни. Луки - длинные, тисовые, обмотанные и оклеенные кожей - чтобы не отсырели. Тетивы натянуты так, что тронешь - издадут чистый звон, будто металлические. А уж стрелять без защитной рукавицы и подавно не стоит: рассечет руку до кости, а то и вовсе оторвет пальцы, случаи бывали. Со ста шагов пробивает рыцарскую кольчугу, в упор - хоть литую кирасу из тех, какие заказал поначалу Амори. В нынешнем, пережившем Великую Ночь мире - самое совершенное оружие, по крайней мере, таковым его еще недавно считал Амори. Пока ту же самую кирасу играючи не прошил выстрел из винтовки.

  На удивление, алки шли колонной по четверо - до стрелковых цепей тут еще не додумались. Главный кошмар для здешних стрелков - не такие же стрелки врага, а стремительные, закованные в сталь рыцари, в которых поди еще попади. Тут одно спасение - сомкнуться плечом к плечу и, если есть пики - упереть их в землю. Авось и пронесет. Хотя, на самом деле, место стрелков - за копьеносцами и алебардщиками. Вот там они и врагу ущерб нанесут, и сами уцелеют.

  Сейчас копьеносцев впереди не было, потому что вражеской конницы нет на много переходов вокруг, а пехота на том берегу, в крепости. Но привычка оказалась сильнее - стрелки двигались колонной. И снова, как в форту, кольнуло недоброе предчувствие.

  - Хоть бы рассредоточились, обормоты, - прохрипел он, глядя в спины лучникам. Стрелки выстроились на косогоре - метрах в семидесяти от крепостной стены. Противоположный берег тонул во мраке, местоположение стены угадывалось только по мелькающим между зубцами факелами. Как они собираются стрелять, Михалыч не представлял - разве что выцеливать огоньки и надеяться, что хоть одна шальная стрела найдет цель. Но особо надеяться на успех не стоило: сто лучников - не пулемет, нужную плотность огня не дадут.

  И все-таки стрелки приготовились. Повинуясь лающей команде, вскинули свое оружие, разом оттянули тетивы едва ли не до уха - и по такой же резкой, как выстрел, команде выпустили стрелы. Злой посвист заглушило пожарище, тьма скрыла самих стрелков. Если б не команды, Михалыч вообще бы не догадался, что они начали стрелять. А вот в крепости, похоже, кого-то все же достало. Вскрик, а потом сочная сколенская матерщина отчетливо донеслись с того берега. Еще вскрик... Какие-то команды...

  Первое время казалось, что стрелки справляются. У них была простая задача - не жалея стрел, отогнать от метательных машин расчеты, не дать прицельно класть снаряды в скопище амбаров и складов. Утром они смогут стрелять прицельно, и тогда...

  - Что там?

  - Стреляют, - буркнул солдат. - Чем нас завтра поддерживать станут?

  И правда, метательные машины замолчали. Лучники опустошали колчаны, будто и не сгорели любовно свезенные со всего королевства связки стрел. Понимали: каждый удачно легший снаряд - это новые жертвы, новые сгоревшие запасы. И как знать - может быть, именно их и не хватит в глубине Империи...

  Наверное, стреляли уже минут сорок, может, и больше. Часы на руке были, но не разглядывать же их перед глазами бесхитростного вояки. Еще за колдуна примет... Михалычу давно надоело вслушиваться во мрак, ломать глаза, стараясь увидеть что-то в свете бушевавших за спиной пожаров. Наверное, все-таки они отогнали сколенцев от их машин. Надо будет запомнить - они способны воевать, когда не отвечают, под огнем драться не могут. Завтра прицельным огнем "мушкетеры" очистят всю стену...

  Характерный скрип и стук достиг слуха, когда он, чуть отдохнув, уже хотел отправиться к своему отряду. А потом прямо на той полянке, где расположились стрелки, мрак расколола ослепительная вспышка. Глухой хлопок - и из расколотой глиняной оболочки выплеснуло дымное багровое пламя, трассерами разлетелись огневеющие брызги. Живыми факелами подсвечивая мрак, бросились во все стороны лучники. А с боков уже дыбились новые огненные шары, будто лопались и растекались огненными лужами огненные пузыри. Часть горючей дряни алой огненным ручьем потекло в реку - и вскоре вниз по течению потянулась полоска огня. Ничего себе! Неужели здесь умели делать напалм?

  Вспышка, вторая, третья... Сухой каменный грохот - в ход снова пошли "ульи". Раз, два... Еще три. Видимо, у них там было шесть катапульт, или как они на самом деле называются. Судя по предыдущим залпам, машины перезаряжаются полчаса. Поскольку ни одно из ядер не легло дальше трехсот метров от стены, теперь мы знаем и дальнобойность. Ничего страшного. Ружья "мушкетеров" палят метров на восемьсот, этого хватит за глаза. "Ну, все, годы! - зло подумал Михалыч. - Отбегались, завтра ответка придет".

  - Доведите меня до штаба, - попросил Михалыч.

  - Да ты, никак, командир... Сир...

  - Королевский оружейник, командир особого отряда, - произнес Михалыч. И с удовольствием отметил, как вытянулось от изумление лицо простодушного вояки. - К вашим услугам.

  - Будет сделано, сир оружейник!

  Те же сильные руки без лишних церемоний помогли встать. Силы вернулись, только болели ожоги, подташнивало, да разламывалась голова - он порядком наглотался гари.

  Его даже подсадили, помогая влезть в седло. А потом не смирная, пожалованная Амори, кобылка, а могучий жеребец понес его в обход пожаров. Машинально Михалыч отметил, что все же преувеличил масштабы бедствия: не меньше половины припасов уцелело. Там, куда добрался огонь, пламя ревело, без следа пожирая дома и повозки, но сумятица улеглась, по цепочке передаваемые ведра с водой окатывали дымящиеся строения, не давая полыхнуть еще и им. Местами добро уже оттащили в дальний край лагеря. Местами сараи разломали, не давая пламени перекинуться на остальное добро. Местами... В каждом случае было по-своему, но в целом, невзирая на потери и сутолоку, первый шок и беспорядок были преодолены. Основной пожар они, конечно, не погасят, но что еще не горит - отстоят.

  В отблесках пламени к дальней переправе тянулись воинские колонны - Амори велел переправлять все полки на сколенский берег. Значит - назавтра быть штурму. И без "мушкетеров" не обойтись.

  Подняв людей по тревоге, Михалыч повел сотню к переправе. До утра надо успеть на другой берег: завтра придется поддерживать атакующих огнем.

  Глава 15. У старой стены, на горящем заводе

  Солнце пробило пелену предрассветных туманов, поднялось над узорчатой кромкой леса - огромное, круглое, красное - будто начищенный медный щит. Оно казалось таким же заспанным и разомлевшим, как и люди, которых с утра пораньше, едва дав несколько часов покемарить, подняли по тревоге.