Кто-то подхватил Михалыча, оттаскивая к обозу. И словно ранение, а может, и гибель предводителя послужили сигналом, отряд стал стремительно отходить к повозкам. В решение было правильное, но как только позволило расстояние, ими занялись все уцелевшие лучники, пока воины ближнего боя деловито прижимали к реке Валлермайерский полк. А потом шли следом, собирая винтовки, подсумки с патронами. Прибрали к рукам и одну из пушек...

  Моррест преследовал стрелков до самого обоза. Ему удалось расстрелять не одну обойму - благо, в подобранных подсумках было вполне вдосталь патронов. Ствол раскалился, к железу стало не прикоснуться, штык до самой рукояти покрылся кровью. В чем-то буром был и приклад, он уже не помнил, в чем: кровавая круговерть начисто стерла подробности. Важнее было другое: лучниками захвачены не меньше пятидесяти винтовок, поменяла хозяев и одна из пушек, и повозка со снарядами. Странно, почему русский (а после матерщины сомнений не осталось - алками командовал соотечественник; скорее всего, он и скопировал трехлинейку), сам полез на войну? Ведь место мастера - в тылу, в мастерских местной "оборонки"...

  - Прорываемся на холм, - скомандовал он. - К рыцарям!

  "А есть ли там рыцари? - обожгла зловещая мысль. - Почему они до сих пор не вмешались?!"

  И снова движение. Нет, не бегом: полным-полно раненых, а ведь надо и катить пушку, и прикрывать повозку со снарядами, и сдерживать порывающихся атаковать алков. Их на поле боя немало: уже переправились рыцари, эти четыре с половиной сотни стоят полка, и не одного; не менее чем наполовину уцелел Валлермайерский полк: его командир уже понял, что сколенцам не до него, и готовится к контратаке. Только то его и останавливает, что между ним и обозом пока сколенцы; а по лесу, прямо через заросли, их наверняка уже обходят остальные полки Амори. Самое время рыцарям ударить, заставить алков обороняться - а уж потом всем вместе отойти.

  Но рыцарей не было. Их не было, когда сколенцы шли через усеянную мертвыми поляну, не было, и когда они взбирались на холм. Но окончательно надежда умерла лишь тогда, когда они дошли до позиций. Да, в начале боя тут стояли рыцари - вон отпечаток копыт, вон примятая трава и клок рыцарского плаща на кустах шиповника. Но вскоре ушли - судя по всему, к лагерю. Что толкнуло их на невыполнение приказа, хуже, на предательство? Ведь раньше они и воевали, как полагается рыцарям - яростно и умело... За четыре дня Моррест узнал их достаточно, чтобы понять: уйти их мог заставить только приказ. Но чей? Уж не протрезвевшего ли внезапно принца Оле?

  Очередное лицо латника перед первой шеренгой. Дослать патрон. Целиться нет смысла, по сомкнутому строю не промажешь. Выстрелить. Вынуть опустевшую обойму, вставить новую. Снова вскинуть тяжелую, неудобную и неуклюжую дуру, к стволу которой не прикоснуться, над которой плывет, дрожит раскаленный воздух. Винтовочка, винтовочка, не выручишь ли нас? И ведь выручает, родная, выручает. А потому даже семь с лишним кило пиратской копии трехлинейки кажутся легче пуха, ведь они - и есть твоя жизнь. И подавно не тянет к земле лишний подсумок с патронами: потому что срок жизни нынче измеряется именно в них.

  Вожделенная вершина холма... Вроде бы совсем небольшой пригорок, на который в обычной жизни и подняться не проблема, но сегодня он значит очень много. Могучие деревья прикрывают даже от пуль, они же не дают алкам сомкнуться в фалангу. Нашлось местечко и для пушки - неглубокая яма, край которой зарос кустами. В ней пушка встала, как в окопе, только успевай подносить выстрелы. Невесть откуда в войске, которому до сих пор совершенно не требовались окопы, нашлись несколько лопат. Недавние крестьяне сноровисто углубили ямку, отрыли нишу для снарядов.

  Пока новоявленный расчет артиллеристов готовил орудие к бою по его рекомендациям, сам Моррест тоже не бездельничал. Еще ночью он исходил холм вдоль и поперек, и теперь уверенно нарезал позиции мечникам, лучникам, копьеносцам, а главное - бойцам, успевшим подхватить винтовки. Таких оказалось больше, чем на первый взгляд - шестьдесят два человека. Видать, алкскую сотню "мотопехоты" они превратили во взвод. Теперь у них была одна пушка против одной алкской, чуть больше стрелков с винтовками, и гораздо меньше лучников и воинов ближнего боя. Ну, а по рыцарям, судя по всему, абсолютный перевес у Амори: рыцарей теперь больше, чем всего бойцов Морреста.

  А вокруг леса и болота, река с заболоченными берегами, через которую даже налегке пробираться несколько часов. Значит, уйти можно только по дороге, запруженной алками. Но при попытке уйти они окажутся на открытой всем ветрам - и рыцарям - равнине. А дальше будут одна, максимум две массированные атаки, и - зачистка. Вряд ли алки будут брать в плен: слишком им досадила дерзкая армия, слишком сильно пустила кровь.

  На холме шансы повышаются, но не сильно: винтовки и пушка позволяют не опасаться ни тяжелой пехоты, ни рыцарей. Даже если окружат и попытаются задавить одновременной атакой, вряд ли у них это получится... сразу. А потом все будет зависеть от количества трофейных патронов и снарядов. На часик-другой огневого боя хватит, а вот потом... Да, потом придется туговато. Но даже тогда они смогут пустить алкам кровь. Не то что на дороге. Решено: занимаем здесь оборону и... И будь, что будет. Видно, судьба. Главное - Эвинна по любому успеет дойти до столицы и сделать дело.

  Атаковать алки не спешили, наоборот, они деловито обложили сколенцев со всех сторон, обходя по той самой тропе, за которой был лагерь. Сперва Моррест искренне пожелал предателям, чтобы на их делянку выбрели хотя бы полсотни алков и застукали тех врасплох. Потом вспомнил, что, помимо Оле Мертвеца, там есть еще и Ирмина. Ладно уж, пусть живут. Если Эвинна войдет в столицу, она докопается до правды, и тогда головы полетят дождем.

  Полчаса спустя алкские латы замелькали и в зелени в тылу у Морреста. Отовсюду слышалась алкская речь - Амори не таился, пытаясь произвести на окруженных впечатление. И правда, бледнели лица, белели костяшки пальцев, сжимающих древки копий и винтовки, кто-то закусывал губу, кто-то молился, кто-то матерился, готовясь к последему бою. Моррест был благодарен алкам за невольную передышку: можно отхлебнуть из фляжки. Вода, кстати, тоже обещает стать проблемой - как и еда, и бинты, и целебные снадобья... Ну, да не в первый раз, главное до ночи продержаться, а там видно будет. Давайте, ребята, попробуйте - увидите, что мы не слабее предков, смешавших вас с дерьмом на собственной земле. Не медлите - или кишка тонка?

  Но атака все не начиналась. Наверное, Амори рассчитывал сломить волю осажденных, и ждал, пока все проникнутся. Наконец на дороге появилось какое-то шевеление, потом над алкским строем поплыло имперское знамя. Моррест даже протер глаза. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.

  - Это же Мертвец едет, - прошептал кто-то рядом. - Ну и свинья же, алкам продался...

  - А рыцари-то, рыцари... Смотрите, это же он их увел!

  - Вот же ...! - произнес кто-то слово, одинаково непристойное что по-русски, что по-сколенски. Приснопамятная "хирве" была по сравнению с этим словечком комплиментом. Мысленно Моррест прибавил еще много слов из великого и могучего русского матерного.

  - Сколенцы! - на ходу прикладываясь к фляге, обратился к ним принц Оле. Рука жестикулировала и размахивала фляжкой, он, наверное, представлял себя святым Эгинаром, но выглядел спившимся клоуном, каковым, в общем, и был. - Вас столкнули с союзниками-алками предатели и авантюристы. Моррест ван Вейфель, давно строивший козни, дабы разрушить дружбу алков и сколенцев. Его бандиты, захватившие Лакхни и выбитые из крепости доблестными алкскими войсками. И моя недостойная рабыня, которая, пользуясь моей болезнью, вошла в сговор с Моррестом и от моего имени повела вас в самоубийственный бой с алками. Ее бесстыдство так велико, что она пыталась соблазнить меня, пока алкские и сколенские рыцари убивали друг друга на потеху черни. К счастью, мне удалось предотвратить кровопролитие, в бой не успели вступить рыцари. Но и вам надо знать: алки не держат на вас зла. Выдайте нам Морреста и верхних сколенцев, пришедших с ним - и каждый, сдав оружие, сможет уйти безвозбранно. Если же вы осмелитесь сражаться и дальше - знайте: король Амори беспощаден к предателям...