Она растерялась. Никак не думала, что ее первый выход в свет произойдет вот так. Что ее, голую, будут бесстыдно рассматривать. Показывать на нее пальцем. Смеяться.
Она хотела прикрыться руками. Отвернуться. Спрятаться. Убежать. Но от волнения ноги не слушались.
«Ну почему, почему они так жестоки? Они даже не попытались узнать меня. Заглянуть в мою душу. Узнать, о чем я думаю, мечтаю… И эти, за окном, тоже пялятся, смеются…» Слезы готовы были брызнуть из ее глаз, но она сдержалась. Нет, не станет она плакать на виду у всех. Не дождутся!
Она почувствовала на себе еще один взгляд, внимательный, оценивающий. Заставила себя поднять глаза и… о боже, какой стыд! Симпатичный парень, в джинсах и свитере, смотрел на нее и улыбался. Нет, не смеялся, а именно улыбался: не робей, мол, девочка, покажи всем, чего ты стоишь!
Успокоилась. Расправила плечи. Выпрямила спинку — как учили. Оказалось, что она не такая уж и худая, скорее тоненькая и хрупкая. Что фигурка ее прелестна своей стройностью. Что ноги длинные и ровные, с тонкими щиколотками и изящной ступней. Что…
— Ну, что раскудахтались, красотки, тоже мне — джулии робертс! Напугали новенькую. Сами-то не помните, какими пришли? Цыц мне! — и, с одобрением, — а ты молодец, малышка, держишь удар. Сейчас будем одеваться!
Через полчаса девушка, уже одетая в брючки-дудочки и вязаный блузон, с симпатичным париком в виде короткой мальчишеской стрижки, которая шла ей необыкновенно, стояла в витрине прямо напротив магазина мужской одежды. Она улыбалась. Тому обаятельному парню напротив. Прохожим. Своим недавним страхам и смущению. Теперь ей ничего не было страшно. Она победила!
Турецкий берег
День не задался с самого утра.
Началось с того, что Маша проспала на работу. В общем, ничего необычного, такое случалось с ней и раньше. Чего греха таить, любила поспать. Да так крепко, что никакой звонок ее не мог добудиться: ни мелодичный на телефоне, ни громкий трезвон обыкновенного китайского ширпотреба, ни противный, как комариный писк, зуммер на электронных часах. Они наперебой, а то и все разом заливались кто во что горазд, а Маше хоть бы хны. Хорошо, что у подруги Анны, с которой Мария снимала квартиру, сон чуткий. Одна беда: Аня иногда оставалась ночевать у своего молодого человека, и тогда пиши пропало — засоня снова просыпала.
Всю ночь Маше снилась Анталия, отдыха в которой последние полгода она вожделела круглыми сутками, и потому просыпаться не хотелось совсем. Никогда. В ее мечтательном сновидении знойные черноокие красавцы-мужчины с голыми торсами, в шальварах и фесках с кисточкой нежно овевали длинными опахалами ее загорелое стройное тело в бикини и предлагали на выбор разноцветные тоники. При этом смотрели на нее эти турецкие мартовские коты призывно и только что не орали под окнами номера так же страстно, как их любвеобильные четвероногие собратья в пору телесного томления.
Всё обещало неземных удовольствий. Или даже больше… Хотя куда уж больше!
Мария, вся в нетерпении, готова была сдаться, не в силах больше держать оборону своей никем толком так и не поруганной чести, но тут… зазвонил телефон. Без пяти минут одалиска поморщилась: «Ну хотя бы здесь оставили в покое!..» Оказалось, ей нужно срочно возвращаться домой — делать финансовый отчет. Но море было таким синим, солнце — таким ласковым, а персонал отеля, особенно волоокий Аполлон по имени Махмуд-оглы, таким предупредительным… Нет, решила Маша, в конце концов я в отпуске, и катись оно всё… в дебет с кредитом.
Она отключила телефон и отдалась неге предвкушения счастья безраздельно, вся — от солнцезащитных очков а-ля Диор до напедикюренных ноготков и отшлифованных пяток…
Когда Маша смогла, наконец, вырваться из нежных клещей мужчины с заграничным именем Морфей, часы показывали столько, что было понятно: она проспала не только всё на свете, но и сам свет тоже. Потому что теперь, когда ее точно уволят за далеко не первое опоздание, наступит полный мрак: не на что и негде станет жить, и о поездке в Турцию тоже придется забыть. Однако сдаваться вот так запросто было не в привычках Марии, и она быстренько собралась. Даже успела провести щеточкой с тушью в районе глаз. Блеск на губы навела уже на ходу, причем без зеркала. В него она решила сегодня не смотреться. Да и что бы она там увидела: обыкновенные зеленые с рыжими крапинами глаза, вздернутый нос, веснушки на щеках… Причем щек этих на лице явное преобладание. И никаких тебе высоких скул, красиво очерченных ботоксно пухлых губ, греческого носа, глубоких глаз-омутов. Ничего такого! Ну и зачем пялиться лишний раз на то, чего нет?!
Завтрак в виде обезжиренного до полной бесполезности йогурта остался нетронутым в холодильнике — не до него. Ничего, для фигуры полезно, подумала полноватая Мария, закрывая дверь квартиры. Лифт, как всегда, не работал, и пеший спуск по лестнице добавил еще один плюсик здоровью.
Улица встретила неприветливой серой хмарью, к тому же который день сеялся противный холодный дождь, а зонт Маша, конечно же, впопыхах забыла. Идти за ним обратно и покорять Эверест в восемь этажей было некогда, пришлось прибавить шагу, так что до остановки добралась быстрее обычного. И Мария и маршрутка, кажется, нужного номера, подошли к ней одновременно, и девушка нырнула в теплое и сухое нутро газели. Передав с заднего сиденья через пассажиров деньги за проезд, Маша отдышалась и, согревшись, незаметно для себя задремала.
Снился ей, естественно, снова турецкий берег. Теперь она не возлежала в картинно красивой позе на пляжной оттоманке с коктейлем в руках, а плыла. Куда, не могла понять — солнце слепило глаза, да ей это было безразлично — куда. Теплая голубая вода ласкала тело, ставшее легким до невесомости. В чистой прозрачности моря тут и там проскакивали рыбьи стайки и шныряли дайверы с выпученными глазами. Где-то кричали чайки. Хотелось так плыть и плыть бесконечно. Ощущение блаженства захлестнуло ее, и она тонула в нем, тонула, тонула… пока не услышала, что ее зовут: «Девушка, а девушка!»
— Девушка, а девушка, тут конечный остановка, выходи, пажалста, дальше машин в парк пойдет, — голос смуглого водителя вырвал Марию из морской пучины и вернул в реальность. Маша, толком не проснувшись, сомнамбулой вышла из пустого салона. Маршрутка развернулась, газанула, отрезвляюще обдав выхлопом, и была такова.
Мария огляделась: где это она? Остановка не имела ни козырька для пассажиров, ни опознавательных знаков типа названия — лишь столб на пустыре, на котором флюгером болталась металлическая табличка с полуистертыми номерами маршрутов. И на первый взгляд и на все последующие эта Тмутаракань была совершенно ей незнакома. Здесь Маша никогда не бывала.
И вообще место было какое-то странноватое. Поблизости не наблюдалось ни людей, ни домов, ни какой-нибудь живности типа птиц, собак или кошек. Даже привычные взору трубы предприятий на горизонте не дымили — невероятно, но их попросту не было. Только совершенно пустынная, без единой машины, дорога, по которой они приехали, купы деревьев вокруг пустыря и высокое синее небо.
Девушка не первый год жила в этом городе, освоилась после своего маленького провинциального захолустья и, в общем, не страдала топографическим кретинизмом, но тут немного растерялась. Было непонятно, куда идти, долго ли ждать транспорта, чтобы вернуться. И, главное, спросить не у кого. Да еще телефон, не заряженный с вечера, предательски пиликнул и впал в летаргический сон. Ах как это было не вовремя!
Оглядывая окрестности, Маша заметила одну необычность: здесь на пустыре была очень сухая, кое-где даже потрескавшаяся земля, похоже, дождем тут не мочило давно, хотя всю последнюю неделю в городе стояла сырая погода. Впрочем, сейчас это занимало меньше всего: не льет, и ладно. Одной проблемой меньше.
Без толку прождав некоторое время хоть какого-нибудь средства на колесах, девушка решила выбираться из этого богом забытого уголка и пошла по натоптанной от остановки дорожке в сторону просвета между деревьями. Раз есть тропинка, разумно рассудила Маша, значит, она куда-нибудь да приведет, и бодро пошагала по ней, оглядываясь на пустырь: а вдруг все-таки приедет маршрутка или автобус. Мария старалась не думать сейчас про то, что на службу в свой банк она опоздала окончательно и уже бесповоротно. Такого ей не простят однозначно, других увольняли и за меньшее. И никакая протекция не поможет. Значит, придется искать другую работу. «Ну и ладно, — как-то слишком уж беззаботно смирилась с потерей Маша. — Зато теперь не придется соблюдать этот дурацкий дресс-код и даже летом париться в колготках», — подумала она.