Что самое обидное, по лонохарсским меркам происшедшее не было чем-то необычным: наоборот, если у кого-то не было любовника, это считалось довольно странным; там не привыкли сдерживать себя никакими рамками законов и моралей, и этот образ жизни сохранялся и в Ашкелоне.

Но здесь всё было по-другому, и такое её поведение посчитали бы предательством по отношению к Драко, хотя она не предавала его, просто она хотела быть с ним, но и с Северусом тоже — время от времени, чтобы утолить свою страсть.

Валькери не хотела обманывать Драко и считала, что он должен всё узнать, но боялась, что он отвернётся от неё — и, может быть, правильно сделает. А меньше всего на свете она хотела потерять его. Но лучше пусть она сама скажет ему, чем кто-то другой, вроде ненавидящей её Пэнси Паркинсон. Род Дракула всегда встречал судьбу лицом к лицу, и гордился этим.

И, решившись, Пэнтекуин хотела уже было пойти к нему, чтобы всё рассказать, но вдруг услышала, что он сам идёт сюда; Драко часто теперь по утрам бывал у озера — Сила неудержимо тянула его к водной стихии.

— Ты тоже здесь? — улыбнулся он, подходя.

Драко хотел обнять Валькери, но она уклонилась и серьёзно посмотрела ему прямо в глаза.

— Драко, я должна тебе кое-что сказать, — негромко, но твёрдо проговорила она.

И, увидев серьёзное выражение её глаз и заметив нежелание коснуться его, да ещё и прибавив ментальный блок на мыслях, Малфой моментально всё понял.

— Кто? — хрипло спросил он, отшатнувшись. — Когда?

— Северус. Сегодня ночью, — тихо ответила Пэнтекуин, не отводя взора. — Я решила, что должна рассказать тебе.

Драко отвернулся и молча стал не отрываясь смотреть на воду.

— Я знал, что это рано или поздно произойдёт, — глухо сказал он. — Но надеялся, что ошибаюсь…

Он резко повернулся к Валькери и отрывисто спросил:

— Что ты к нему чувствуешь?

— Страсть, — не задумываясь ответила девушка. — Влечение. Желание.

— А… любовь?

— Нет, — убеждённо ответила она. — Ничего похожего. Я люблю только тебя.

— Но тогда почему?…

Пэнтекуин глубоко вздохнула и чётко произнесла:

— Я — из Лоно Хара. Я не привыкла сдерживать себя — это не принято, и наши обычаи иные, нежели здесь. Я — Хаос, и не могу оставаться неизменной вечно.

Она шагнула к Драко и вложила ему в руку кольцо, подаренное ей им.

— Я люблю тебя. Но я сделаю тебя несчастным, потому что не смогу принадлежать только тебе, и ты знаешь это.

— Знаю, — печально кивнул он.

— Я не хочу причинять тебе боль, Драко, — прошептала Валькери. — И изменить себя не могу. Прости…

Сорвавшись с места, она убежала, не в силах говорить дальше, оставаться рядом с ним, зная, что разрывает ему сердце. Драко хотел было остановить её, но замер и тяжело опустился на большой камень, лежащий возле воды.

— Почему всё так сложно? — простонал он. — Почему мы не можем быть счастливы — как обычные люди?

Он обхватил виски ладонями и закрыл глаза, застыв в неподвижности, слушая мерный плеск волн, накатывающих на берег.

Так он сидел очень долго, около трёх часов, не шевелясь, пытаясь понять, что же делать дальше. Кольцо, точно тяжёлый камень, оттягивало ему карман — Валькери вернула его. Потому что не хочет сделать Драко несчастным. Хоть и любит его — она не лгала, когда сказала это. Голова уже начала болеть от мыслей, когда он услышал шаги — не Пэнтекуин, другие, скользящие и словно бы осторожные.

— Я знал, что найду тебя здесь, — негромко сказал Снейп.

— И зачем ты искал меня? — не поворачиваясь, спросил Драко безразличным голосом; он назвал Снейпа на «ты», но это обращение прозвучало совершенно уместно. — Пришёл немного поиздеваться?

— Я пришёл сказать, что ты безмозглый кретин, и доказать тебе это, — спокойно ответил Снейп. — А если ты откажешься меня выслушать — набить тебе морду.

Драко в изумлении повернулся, недоверчиво смотря на него; Северус говорил совершенно серьёзно.

— Четверть часа назад я видел Пэнтекуин, — сказал Снейп. — Она была в моём кабинете. Пыталась найти яд и отравиться.

— Что?! — рванулся в сторону замка Малфой, но алхимик схватил его за плечо.

— Я остановил её, и с ней случилась истерика — она кричала, что не хочет больше жить без тебя. Сейчас она у директора, он не даст ей совершить глупость. А мы пока закончим разговор, — невозмутимо договорил Снейп.

Драко немного успокоился, и теперь выжидающе смотрел на него.

— Я обещал доказать, что ты безмозглый кретин, — напомнил Северус. — Кое-что ты уже, кажется, понял, но ещё не всё. Валькери любит тебя, Малфой, что тебе ещё надо?! Хочешь, чтобы она убила себя из-за того, что ты не можешь принять её такой, какая она есть? А, ты сомневаешься, не так ли? Так вот что: мне чихать на твои сомнения с высокой башни! — вцепившись в плечо Драко, рычал Снейп. — И если сейчас ты не пойдёшь и не скажешь Валькери, что прощаешь её, то скоро узнаешь, можешь ли выжить после Авады, которую я на тебя обязательно наложу!!

Драко сбросил его руку с плеча и настороженно спросил:

— А тебе-то вообще какое дело?

— Какое дело? Помимо того, что я— причина вашей размолвки, в моёмкабинете Валькери пыталась отравиться, мнеона спасла жизнь, когда я был ранен — конечно, я никаким образом не отношусь к этому делу! — саркастично заметил Снейп.

Малфой чуть усмехнулся — и, не оглядываясь, быстро зашагал к замку. Некоторое время Северус смотрел ему вслед, а затем повернулся и медленно направился по тропинке вдоль озера, глядя себе под ноги и еле заметно улыбаясь.

…Пэнтекуин сидела в кресле в кабинете Дамблдора, постепенно успокаиваясь. Да, если бы не Северус, она бы и вправду выпила этот яд; но он метнулся к ней быстрее молнии, и выбил склянку у неё из рук до того, как она успела сделать глоток, а потом, когда с неё случилась истерика, практически оттащил к директору, а сам исчез. Какой же идиотский поступок она чуть было не совершила! Мало того, что это вряд ли бы к чему-то привело — всё равно её кровь успела бы очиститься от яда — что бы случилось с Алас’сарами, если бы ей всё-таки удалось задуманное?! Драко бы просто сошёл с ума, и Вольд… Есть лишь одно извинение её поступку: в роду Дракул все были немного сумасшедшими, мрачно усмехнулась Пэнтекуин своим собственным мыслям.

Дамблдор с тревогой посмотрел на Валькери, и она успокаивающе кивнула в ответ.

— Я в порядке. Спасибо, Альбус.

— Что всё-таки случилось, Валькери? — мягко спросил Дамблдор, который раньше никогда не видел её в таком ужасном состоянии.

— Мы с Драко разошлись. Я не хочу об этом говорить, — с усилием выдавила Пэнтекуин.

— У вас всё образуется, — утешил её Аэро’сар. — Вы же просто созданы друг для друга.

— Я надеюсь, — печально отозвалась девушка.

Они умолкли, думая каждый о своём. Внезапно Дамблдор поднял голову и, улыбнувшись, встал со стула.

— Я ненадолго, Валькери. Вспомнил тут об одном важном деле… Умоляю, не делай глупостей!

— Хорошо, Аль, — тихо откликнулась она.

Дамблдор вышел из кабинета — и, пропустив директора, внутрь зашёл Драко. Остановившись в дверях, он молча посмотрел на Пэнтекуин, а затем сделал несколько шагов в её сторону. Она подняла голову, почувствовав его присутствие, и нерешительно начала:

— Драко, я…

Он прервал её решительным жестом и, приблизившись, взял её за руку, заставляя подняться. Она подчинилась, недоумённо смотря на него.

— Раз ты не сможешь измениться, значит, изменюсь я, — негромко сказал Драко.

В глазах Пэнтекуин мелькнуло удивление, постепенно сменяющееся радостной надеждой. И чтобы развеять её сомнения, Драко взял девушку за подбородок, мягко, но настойчиво, побуждая немного запрокинуть голову, и коснулся её щеки тыльной стороной кисти. Тихий вздох сорвался с губ Валькери; она закрыла глаза и повернула голову, отчего рука Драко переместилась к её губам, и, целуя её, тихо прошептала:

— Я буду сдерживать себя, чего бы мне это ни стоило, малыш. Ради тебя я пойду на всё.