— И соблазнительно, — негромко хмыкнул Джордж, и Фред согласно кивнул, пожирая взглядом девушку.

— То есть абсолютно в моём стиле, — пожала плечами Валькери.

— Так как насчёт танца? — спросил Фред, протягивая руку.

Валькери подала ему свою, и они скрылись среди других пар. Джордж и Реддль проводили их взглядом. Воцарившееся после их ухода молчание нарушил Вольдеморт:

— Правда, у меня классная сестрёнка?

— Да, очень экстравагантная девушка, — задумчиво протянул Джордж, но вдруг опомнился и настороженно взглянул на Реддля. — Она ваша сестра?

— Вообще-то кузина, но мы уже давно считаем друг друга родными, тем более что мы ещё и кровные брат с сестрой, — сделал неопределённый жест рукой Вольдеморт. — Да, не называй меня на «вы», мы же почти ровесники. Кстати, это ваше изобретение Валькери подарила Алукарду?

— Ну, было дело, — признался Джордж.

— Это было что-то! — рассмеялся Реддль. — Все просто упали, когда посреди праздника он развернул очередной подарок и внезапно превратился в балерину!

Джордж тоже улыбнулся, а затем, немного подумав, протянул руку.

— Джордж Уизли.

— Очень приятно. Вольдеморт, но если тебе неприятно моё имя, зови меня просто Вольд.

Глава 3

Фред и Валькери танцевали уже второй танец, на этот раз — медленный, и девушка внезапно почувствовала, как рука Фреда, до того лежащая на её талии, опустилась куда-то ниже.

— Э-эй, не балуй! — строго сказала Пэнтекуин.

Рука вернулась на место, но как-то неохотно, словно бы с сожалением о необходимости этого.

— Извиняюсь, — хмыкнул Фред, хотя в его лице не было ни малейшего следа раскаяния. — Увлёкся.

— Оно и видно, — фыркнула Валькери.

Наконец, музыка кончилась, и они отошли в сторону, чтобы немного перевести дух, не мешая другим танцующим.

— Душновато здесь, — недовольно поморщилась Пэнтекуин. — Может, выйдем на улицу?

— Как хочешь, — откликнулся Фред, зачарованно глядя на неё — сейчас она явно могла вить из него верёвки.

Они вышли из замка, и Валькери невольно остановилась, замерев в восхищении. Солнце уже село, и на безоблачном густо-лиловом небе сиял Млечный путь; казалось, словно кто-то рассыпал на тёмный бархат горсть сверкающих бриллиантов.

— С ума сойти! Ты только посмотри, какие звёзды! — обернулась она к Уизли и, не ожидая, что он стоит так близко, чуть ли не врезалась в него, и машинально ухватилась за его плечо, чтобы не упасть.

Внезапно руки Фреда сомкнулись на её спине, притягивая Валькери ещё ближе; он наклонил голову, и его губы почти коснулись её губ, но девушка ужом выскользнула из его объятий и, отступив на шаг, возмущённо посмотрела на него.

— Ну, знаешь ли!.. — оскорблённо фыркнула она.

— Извини, — потупился Фред. — Сам не знаю, что на меня нашло. Просто рядом с тобой у меня совершенно сносит башню…

— Ладно, прощаю, — хмыкнула Валькери. — Но я возвращаюсь в замок. Одна, — сделала она ударение на последнем слове.

Фред послушно кивнул, и Пэнтекуин развернулась, про себя, однако, подумав «Да, видимо и вправду я с платьем переборщила!», и стремительной походкой вернулась в зал.

Там она заметила Драко, со всех сторон осаждаемого девушками, почти припёртого к стене, и утащила его прямо у них из-под носа, не обращая внимания на возмущённые взгляды.

— Ты меня спасла, — облегчённо выдохнул Драко. — Ещё чуть-чуть, и меня бы разорвали на сувениры, чтобы повесить над кроватью или поставить в рамочке на прикроватную тумбочку.

— Ага, а полчаса назад я спасла от такой же печальной участи Вольда, — рассмеялась девушка. — Теперь меня возненавидит вся женская часть Хогвартса — хотя, впрочем, они и до этого меня не очень-то любили, так что я много не потеряла.

Они ещё долго танцевали — уже только друг с другом, когда внезапно Пэнтекуин в голову пришла одна мысль.

— Ты ведь не слышал, как я пою? — спросила она.

— Нет, — покачал головой Драко.

Валькери улыбнулась и, оставив его, проскользнула сквозь толпу, пробираясь к сцене, где играла группа «Магический кристалл». Дождавшись окончания песни, она что-то шепнула солисту, и тот согласно кивнул. Драко заинтересованно наблюдал за ней. Пэнтекуин поднялась на сцену и, быстро объяснив что-то музыкантам, обратилась ко всем в зале.

— Этот бал посвящён празднику всех влюблённых, — её голос разносился по всему залу, хотя Соноруса она не накладывала. — И я хочу посвятить своему любимому человеку песню. Ей уже более трёх тысяч лет, это древняя легенда моей родины.

Музыканты тихо заиграли медленную, незнакомую мелодию, звучащую немного непривычно для уха. Валькери глубоко вздохнула и начала петь. С первыми же звуками все в зале, до того перешёптывающиеся и хихикающие, умолкли — так поразил их голос Пэнтекуин. Низковатый, бархатный, он словно обволакивал всё вокруг, околдовывая, подчиняя себе, заставляя забыть обо всём, точно заклятье Империо, даря ощущение того, как исчезают все тревоги, оставляя смутное, неопределённое счастье, и оставаясь нежным, тем не менее звучал сильно, эхом отражаясь от стен зала, что ещё более усиливало эффект.

Песня была немного печальной, но это была светлая печаль, грусть по давно минувшему прекрасному прошлому. Непривычные ходы мелодии завораживали, что-то восточное чудилось в них, хотя проскальзывали там и кельтские, и румынские мотивы. Слова были не на языке Хаоса, а на ином наречии, но и без слов был ясен смысл — он воспринимался душой, а не разумом. Музыканты замерли, не отрываясь глядя на девушку, но без музыки песня не стала хуже — наоборот, голос Валькери звучал теперь даже уверенней, вибрируя, точно туго натянутая струна, и эта вибрация передавалась телу, которое начинало мелко дрожать, словно готовясь рассыпаться на мельчайшие звенящие хрустальные осколки.

Пэнтекуин пела всё громче, не отрываясь смотря только на Драко, и он понимал, что она поёт только для него и ни для кого больше, забыв обо всём на свете и вкладывая душу в мелодию, и именно оттого так прекрасна была эта музыка.

Песня приблизилась к кульминации, и голос Валькери взвился так высоко, что хрустальные графины и вазы на столах не выдержали и, треснув, разлетелись на множество осколков, но никто даже не отреагировал на это, завороженный чудесным, неземным талантом девушки.

Всё тише звучал голос Пэнтекуин, и наконец песня замолкла, остановившись на какой-то незавершённой ноте, медленно угасшей в наступившей тишине.

В гробовом молчании Валькери спустилась со сцены и подошла к Драко. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, а затем он обнял её и поцеловал.

И в тот же миг зал взорвался аплодисментами. На лицах многих блестели слёзы, и они счастливо улыбались, радуясь, что сумели хоть на пару минут коснуться прекрасного.

А Пэнтекуин и Драко продолжали поцелуй под гром аплодисментов и восхищённые возгласы, не в силах оторваться друг от друга. И когда они наконец сумели это сделать, Драко прошептал:

— Теперь я понимаю, что такое настоящая магия…

Глава 4

«…Валькери, не могла бы ты зайти на минутку?»

«…Конечно, Альбус, сейчас буду!»

— Что случилось? — спросила Валькери, входя в кабинет директора.

Но Дамблдор был не один. Профессор Люпин тоже ждал в кабинете, и вздрогнул при звуке её шагов. Сразу было ясно, что он очень нервничает. Причина этого разъяснилась очень быстро.

— Пэнтекуин, ты ведь знаешь о… проблеме профессора Люпина? — спросил Дамблдор.

— Конечно, — кивнула девушка. — Ликантропия. Я сразу же заметила, ещё в первый день приезда, но потом мне объяснили обстоятельства. Я знаю, о чём вы сейчас попросите. Северус ещё не может готовить зелья, действие магического оружия ещё не закончилось полностью, а полнолуние через два дня. Конечно, я знаю, как приготовить Аконит, но…

Люпин напрягся, словно боясь услышать отказ.

— Но? — удивлённо переспросил Дамблдор.