- Если даже и расскажешь – то кто тебе поверит, - парировал парень. И еще один довод – невысказанный, он, тем не менее, ясным намеком прозвучал в его словах – я никогда не буду отпущена из этого плена, а значит, не смогу никому сказать об увиденном сегодня. Разумеется, в этом случае, Эшен мог без опаски сохранить мне жизнь: его секрету все равно ничего не угрожало.
Он присел рядом со мной, а я с трудом подавила в себе первый порыв: отшатнуться от него.
- Я хочу поделиться с тобой своей историей… объяснить, кто я такой и почему мне это так ненавистно. Сразу говорю, рассказчик из меня не самый лучший – но ты, по крайней мере, поймешь, что к чему.
Я молчала… да и что тут можно было сказать. Мне по-прежнему было очень страшно – за себя и за Мегги… и за свой ум, который активно пытался зайти за разум.
- В каком-то смысле, я тоже полукровка, как и ты. Хотя, конечно, эльфов в моей родословной не имелось. Мой отец был ангелом… или тем, кто так себя называл.
Я задумчиво кивнула: почему-то эта часть биографии Эшена не вызвала у меня удивления. Наверное, после недавно пережитого зрелища, подобный вывод напрашивался сам собой.
Эш тем временем продолжал.
- Впрочем, я не считаю, что он был небесным рыцарем. Скорее, являлся одним из какого-нибудь иномирного племени. А вот моя несчастная мать свято верила в высшую суть своего любовника; она не сомневалась в этом даже, когда он творил с ней ужасные вещи – умоляю, не спрашивай, какие – и когда он бросил ее, одну с трехлетним ребенком. Не знаю, была ли моя мама глупой женщиной, или просто ослепла от любви… но она решила стать ведьмой, ведь, как известно, те могут призывать существ из верхних и нижних миров. Проблема была в том, что у нее не было ни капли врожденных способностей: а в этом случае обряд наделения силы практически невозможен… или плата оказывается слишком велика. Мать решила заключить пакт с одним из демонов, который дал ей дар призыва – в обмен на душу и волю. В результате, эта жертва оказалась совершенно бессмысленной: мой отец так и не появился, ни разу не откликнулся на ее зов. То ли сил у новоявленной ведьмы оказалось недостаточно, то ли она просто не знала, кого звать… вряд ли этот «ангел» представился своим истиннымименем. Мама увядала постепенно: чувство безнадежности и понимание того, что она натворила, медленно убивали ее. В один вечер, перед сном, она выпила яд… а утром я уже не смог разбудить ее. После этого меня к себе забрал дядя – брат матери – он занимался не слишком законными заработками, которые я и унаследовал. Дядя умер год назад: и теперь я разбираюсь с его бандой… хотя мне не очень-то по душе это занятие.
В моих глазах стояли слезы. Я осуждала Эша – и, возможно, справедливо – но кто, пережив такое, смог бы не ожесточится? Я считала, что знаю все о боли… но у меня было счастливое детство, и никто не отнимет эту память. И Мег – моя опора, та, ради которой я была сильной все эти годы. Да по сравнению с жизнью Эшена, моя была относительно беззаботной!
- А… твои крылья?.. - вопросительно прошептала я, глядя в его глаза… ставшие такими непривычно печальными.
- Еще одно наследство – это от моего отца, - хмыкнул он.
- И ты… попросил их… отрубить!?
- Отрубать. Проблема в том, что они отрастают заново. А я ненавижу то, что делает меня походим на отца.
Тут он увидел, что мои глаза блестят от слез и спросил… заботливо и даже нежно.
- Что же ты плачешь, Сэм? Я же сказал, что не трону тебя.
- Знаю… Не в этом дело.
- Прости. Я не хотел напугать или расстроить тебя.
Я смотрела на него… на пепельного ангела с печалью в глазах и кровью на руках. И сердце пульсировало где-то в животе, и я не могла вымолвить ни слова. Раньше я считала, что худшая кара, которую могут послать боги – потерять всех близких… Но теперь я знала истину. Самое ужасное наказание из возможных – это полюбить того, кто не должен был заслужить любви. Негодяя, работорговца – наверняка, убийцу. Худшая кара – влюбиться в ангела.
5.
Для чего мне краса и воля,
Он крылат, только я бескрыла?
Мельница «Ветер»
Вот так я и жила: как певчая птичка в клетке, как любимая игрушка в чьих-то жестоких и сильных руках. Обо мне заботились, меня не обижали. Мне даже позволяли видеться с Мегги. А я была готова примириться со своей неволей, потому что поим хозяином и стражем был ОН… Я не знала, зачем Эш держит меня при себе – как наложницу он меня не использовал. Хотя мы и спали на одной кровати, он никогда не пытался завладеть мной силой. А я часто лежала в темноте с открытыми глазами, вспоминая те огромные светлые крылья… с капельками-рубинами. Однажды я спросила у него прямо.
- Зачем ты запер меня здесь? Почему ты не отпустишь меня или не убьешь, Эш?
Он легонько погладил меня по голове.
- Я и сам не понимаю, Сэм. Кажется, ты напоминаешь мне о том, кем я мог быть… или должен быть.
Я прижалась к нему, как котенок, ищущий ласки и защиты. Удивительно, но рядом с сероглазым ангелом, я действительно чувствовала себя в безопасности.
В один из дней Эш поцеловал меня. Нежно-нежно, словно боялся сделать больно. После этого он исчез на двое суток… а я, глупая, рыдала все это время. И не потому что его не было рядом: я гадала, сколько еще это будет продолжаться, когда новый домашний зверек надоест жестокому ангелу? От этих мыслей мне становилось горько и больно, как не было еще никогда – даже после смерти семьи. Единственное, чему я могла радоваться, так это тому, что моих слез не видела Мег. Рядом с ней я обязана всегда оставаться сильной… А в одиночестве, я могу позволить себе выплакать все, что наболело.
Когда Эшен снова появился, я задала ему вопрос, который неоднократно прокручивала в голове, но вслух задавала его всего один раз.
- Скажи, ты отпустишь меня когда-нибудь?
Он ласково посмотрел на меня так, что у меня сжалось сердце – и от любви и от страха.
- Не думаю, эльфенок. Разве тебе плохо здесь?
- Я не знаю… - пробормотала я, проглатывая слезы. Ни к чему моему ангелу их видеть – он отчего-то слишком близко к сердцу принимает мои пустые истерики, – Нет, Эш, мне хорошо… но ведь я не канарейка, чтобы жить в золотой клетке.
Ангел сначала недовольно нахмурился, выслушивая мою речь. А потом вытащил из кармана небольшой ключик, ярко вспыхнувший на свету, и протянул его мне.
- Это от комнаты твоей сестры. Теперь ты можешь навещать ее, когда захочешь. И мы с тобой можем выходить гулять по саду, если тебе надоела эта комната.
Я кивнула, прекрасно понимая, что большей свободы мне от Эшена не добиться, ни при каких обстоятельствах. Он мог исполнить любой мой каприз, но только если для этого мне не пришлось бы покидать этого дома.
И вновь потянулась череда дней, которые можно было назвать тоскливыми, если бы не визиты к Мегги… и не присутствие Эша. Когда я смотрелась в зеркало, то больше не видела в нем девчонку-дикарку, со взглядом озлобленного зверька. Во взгляде ухоженной (Эш заботился о том, чтобы я выглядела, как принцесса) девушки была примиренность с довольной и сытой жизнью пленницы. Когда я видела эти покорные глаза, мне становилось стыдно и противно… отчего я и старалась пореже смотреть на собственное отражение.
Я бы, наверно, так и жила – избегая зеркал, ожидая, как милости, прихода своего бескрылого ангела. Если бы однажды, подходя в очередной раз к двери Мег, я не услышала сдавленный крик – это кричала моя сестра, ее голос я ни с чьим не спутаю!
Распахнув дверь, которая почему-то оказалась незапертой, я с ужасом увидела спину какого-то мужчины, который склонился над обезумевшей от страха Мегги. Времени раздумывать не было: я понимала, что шансов справиться со здоровым разбойником у меня практически нет… У меня не было оружия, и я сжала в кулаке ключ, который дал мне Эшен. Мое присутствие все еще оставалось незамеченным, а если сестра и увидела меня, то ей хватило ума не показывать этого. Руку с металлическим ключом я со всеми силами, которые нашла в себе, обрушила на голову того урода, который пытался навредить моей Мегги. Я даже не поморщилась от вида крови – в тот момент во мне включилось какое-то жестокое спокойствие. Я столкнула безжизненной тело с сестры, и, глядя в ее огромные испуганные глаза, поняла одну вещь… Мне может нравиться жизнь пленницы, я могу безнадежно любить Эшена - но моя сестра не должна страдать из-за этого, Мегги заслуживает лучшей жизни. Она всегда была для меня важней всего на свете, так почему я в этот раз уступила своим эгоистичным порывам?..