Андрей использовал любой удобный случай, чтобы повидаться с сестрой. Находясь в части на хорошем счету, он часто получал увольнительные на целые сутки, о которых, как правило, предупреждал семью по телефону. Но несколько раз он всё же совершил наезды домой в отсутствие родителей.

Люда несколько раз приезжала в часть к брату. Они подолгу гуляли в лесу, где, как говорится: «под каждым, под кустом был готов и стол, и дом». Но, Андрей считал, что сестре не стоит мотаться одной в грязных электричках, полных всяких бомжеватых личностей. Когда он сказал ей об этом, Люда не упрекнула его в нелюбви, как сделала бы это другая девушка, приехавшая повидаться со своим парнем, – она, наоборот, обрадовалась, почувствовав со стороны брата заботу.

Ничто, в общем-то, не омрачало счастье этой странной пары. Вторжения «конкурентов» их не беспокоили. Служба Андрея в рядах вооружённых сил подходила к концу. Что ещё нужно для ощущения полного счастья двоим любящим сердцам?

Совершенно случайно, однажды, решив всего одну проблему своего возраста, брат и сестра избавились от всего того груза неопределённости, который другим людям иногда приходится таскать на своих плечах всю свою нелёгкую жизнь.

И в то же время, они заметили, что в их жизни завелись трудности, незнакомые другим людям. Но, зная, что трудности эти вызваны, всего на всего, всеобщим неприятием таких, как у них, отношений, Люда и Андрей стали смотреть на это с обычной для их возраста – «высокой колокольни».

Была, конечно, ещё одна так и не решённая проблема – Андрей и Люда прекрасно понимали, что с точки зрения окружающих, они не пара. Вполне вероятно, что и закон может оказаться на стороне общества, с его традициями и обычаями. Создать в дальнейшем семью они могли только, разве что, не афишируя свои отношения. Постоянно роясь в литературе, в Интернете и в энциклопедиях, брат и сестра добыли «горы» информации, перелопатить которую им ещё только предстояло. Единственное, что их пока успокаивало, это то, что дети, которые могли появиться от их брака, совсем не обязательно должны были быть какими-то ненормальными. Но, риск, конечно, был!

А вот то, что интересующая их тема оказалась, если так можно выразиться, закрытой, – это их очень сильно расстроило. Но, общество живёт по своим законам, а все, кого эти законы не устраивают – свободны.

9

– Представляю, что вы про меня сейчас думаете! – усмехнувшись, сказал Андрей.

– Ничего такого, что могло бы тебя оскорбить, я о тебе не думаю. И никогда, кстати, не забываю, что секс – надёжный капкан, попав в который, человек так и остаётся на всю оставшуюся жизнь – пленником. Но, как я понимаю, у вас с сестрой близкие отношения стали просто продолжением взаимной симпатии, а не приманкой, на которую попадаются люди, выдумывающие потом причины своей привязанности к партнёру. Я прав?

Андрей задумался. А я уже пожалел, что полез со своими «исследованиями» в область, являющуюся для меня – «тёмным лесом». Ведь, не имея ни того опыта, который был у паренька, ни возможности самому всё пережить, я, в общем-то, был похож на человека, слушающего рассказ путешественника, побывавшего в дальних странах. И теперь, составляя своё представление о нравах и обычаях «там царящих», мне придётся оперировать тем скудным багажом знаний, которым оказались мои, такие обычные для всех нас взаимоотношения между разнополыми родственниками.

Я уже хотел было извиниться за своё вторжение в святая святых – в душу человека, когда Андрей, взвешивая каждое слово, заговорил:

– Вы знаете, я ведь об этом серьёзно не думал. Это у вас есть и возможность рассматривать наши отношения со стороны, и жизненный опыт, позволяющий делать выводы. А мы с Людой – просто столкнулись с фактом. С очень странным фактом…

Он опять задумался, и я решил всё же эту тему свернуть, чтобы не мучить паренька, пережившего из-за своих чувств к родной сестре столько неприятных моментов, вызванных непониманием со стороны людей, живущих по шаблону и никогда не задумывающихся о причинах такого своего поведения.

– Андрей, если не можешь говорить, лучше не надо. Всё это – глубоко личное, и ты имеешь полное право послать меня ко всем чертям. Всё же, любопытство…

Он замотал головой и замахал руками, «выключая» меня, и продолжил:

– Нет, нет! Всё нормально! Вы очень помогли мне разобраться в некоторых моментах… И это ваше определение… как вы там сказали? Что-то про продолжение взаимной симпатии?.. Да! Точно! Мы не раз потом, уже… после того как… ну, после того как у нас всё случилось… вспоминали с Людой…

Андрей смущённо улыбнулся.

– Господи, да как же это сформулировать-то?! Короче – как сильно мы с ней отличались от всех наших знакомых. Я имею в виду тех, у кого были братья и сестры… ну… я хотел сказать, что мы на самом деле любили друг друга всегда, а не просто поддерживали отношения, как люди, угодившие по воле судьбы в одну семью и вынужденные жить под одной крышей и мириться с этим положением и с этим соседством!

Было видно, что он всё же сильно нервничает. Сцепив пальцы и «ломая» их, он пытался говорить о том, в чём, как ему казалось, «нормальные» люди не разбираются. По нему было видно, что ему легче далось бы объяснить дикарю устройство телевизора, чем пытаться говорить с «нормальным», как он сказал, человеком о любви. О любви, о которой у них с сестрой были свои, сильно отличающиеся от общепринятых, представления.

Но он ошибался. Я его понимал. Понимал, и в то же время – удивлялся! Удивлялся тому, с какой лёгкостью я принял его сторону. Не до конца, конечно, принял, но ведь я на самом деле не осуждал их отношений!

Я не превратился в сторонника инцестов. Нет. Я просто поверил ему. Поверил, что любовь не может знать границ, правил, законов и тем более – запретов. Между любящими друг друга – возможно всё! Если… если, конечно, – это любовь, а не инстинкты, подстёгиваемые жаждой ощущений, элементарной невоспитанностью и царящей в обществе сексуальной разнузданностью.

Никто же не интересуется интимными подробностями из жизни супругов. А даже если и узнаёт что-то, что не вписывается в его представления о близких отношениях между мужчиной и женщиной, то осуждать, клеймить позором и «не понимать», «как такое возможно», могут только ограниченные, тупые и воспитанные в пещере люди. В пещере, стены которой построены их воспитателями, воспитанными в свою очередь в той же пещере. Они не замечают, что недостаток в их жизни любви настоящих, полноценных чувств и радости общения с любимыми заменили они просмотром фильмов, чтением полупорнографической или «сентиментальной» литературы и подглядыванием в замочную скважину.

И вдвойне мерзкими начинают выглядеть люди, копающиеся в чужом «грязном белье», забывшие, что их самих ждёт «большая стирка». Что спрятанные в голове и кажущиеся никому, кроме них, недоступными грязные помыслы, так или иначе отражаются на их лицах, проскакивают в речах и особенно становятся заметными в моменты, называемые мной – подглядыванием в замочную скважину.

Именно подглядыванием в замочную скважину можно назвать неприличный ажиотаж, время от времени разгорающийся вокруг очередной подробности из жизни известного человека, который ведёт себя не хуже, чем его никому не известные соседи, не попавшие на страницы газет по той причине, что об их существовании, попросту никто не знает.

Сколько раз я указывал грязным сплетникам на то в их жизни, на что запросто могли бы обратить внимание газетчики. И каждый раз я слышал в ответ одно и то же: «Да кто мы такие, чтобы о нас говорить?» Или ещё лучше: «Мы люди маленькие».

Маленькие люди берутся рассуждать о большой любви и, опираясь на несуществующее «общественное мнение» и свои представления о том, что и как должно быть, «выводят за город и побивают камнями» тех, кто любит, а не заглядывает в любимые всем человечеством справочники: «Кого и как любить».

Многомиллионная толпа «законопослушных» граждан, с утра до вечера изобретающих новые способы утаивания своих доходов от налоговой, отмывающих на берегах рек свои истекающие бензином и машинным маслом автомобили, – требует порядка!