Незримая связь с подчиненными оборвалась разом, ошеломив Эргезит неожиданным поворотом изменчивой судьбы, и пока она пыталась внутренним зрением определить, что там происходит, пронырливые крестьяне ринулись ко входам в круг. Её помощницы пытались остановить толпу, кого-то даже сбили с ног несложными заклятьями, но это только подогрело остальных. А когда и сообразительные собаки стаей бросились к дальним входам вслед за вожаком, старейшина поняла, что нужно срочно менять план.

И если ей не удалось обрушить круг силы тут, она обрушит его там, в ненавистном чужом мире, который так хитро расписывал проклятый демон.

Она бросила подручницам короткий приказ и ринулась в круг, надеясь, что дракон не станет рисковать толпой селян, чтоб остановить десяток ведущих. Он и не стал, но ведьма, вместо того, чтоб оказаться в темноте чужого круга, выбежала на залитый солнцем пригорок, даже захлебнувшись на миг напоенным весенними запахами воздухом и синевой необъятного неба.

Он не соврал, этот проклятый Аркстридский демон, тут и в самом деле было тепло и зелено, и от этого лютая злоба только сильнее вскипела в сердце ведьмы, сразу понявшей, что ей никого не удастся увести из этого приветливого мира.

И она даже шагу не сделала по манившей нежной зеленью молодой травке, прижалась к колонне и терпеливо ждала, пока не закроется переход между мирами. А едва между колонн исчезла серая пелена, скрывавшая за собой происходящее в круге, ринулась внутрь, увлекая за собой подручниц.

Арсений, шагнувший навстречу теплу и солнцу полюбившегося мира, краем глаза заметил бросившиеся в соседний проход мохнатые фигуры, услышал отчаянный крик Риды, и, резко развернувшись, кинулся назад.

Он почти успел, сбив с ног одну из подручниц, прыгнул на вредную старуху, но она всё же опередила. Подняв руки к своду, злорадно выкрикнула непонятную фразу и, не покорившиеся ни дождям, ни ураганам каменные плиты вздрогнули, приподнялись, а потом с грохотом обрушились внутрь смертоносным камнепадом.

Вспыхнувшая вокруг Арсения пелена защиты превращала в песок и огонь летевшие в него обломки, но несколько огромных камней обрушилось на алтарь, напрочь перекрыв выход истоку энергии. Землянин еще попытался приподняться, уползти прочь, однако сила иссякала с катастрофической скоростью. Он бросил на подпитку амулета все собственные запасы, но этого оказалось слишком мало.

Где-то неподалеку от Арсения послышался рычащий голос дракона и в этот самый миг амулет вспыхнул последний раз и погас. В спину землянина раскаленной болью вонзился острый обломок громадной плиты, пришпиливая к полу, как игла — легкомысленную бабочку. Сознание зашлось в отчаянном крике — нет! И тут же угасло, унося мужчину в милосердную темноту небытия.

Аджарр опоздал всего на долю секунды. Полубезумная ведьма успела-таки бросить мощное заклинание, взорвавшее несколько опорных секций купола. Не поддерживаемые более ничем, каменные плиты неудержимо, как стронувшаяся лавина, посыпались в круг. Дракон мгновенно создал защитную сферу вокруг себя и упавших на пол людей, однако скудный запас сил, истраченных на затянувшийся перенос большой толпы людей, таял с каждой секундой.

И как назло, первые же рухнувшие плиты разбили алтарь, перекрыв поток энергии, сконцентрированный в тонкий луч. Дракон прекрасно видел, как слабела и истончалась без подпитки магии созданная им для Арсения защита, и все сужал свой купол, чтобы плиты, скользя по нему, падали по сторонам от силящегося подняться друга. Не знавшего того, что уже с предельной ясностью понял дракон, ни подняться, ни уползти ему не удастся. И не столько потому, что землянин в шоке не почувствовал, что одной из первых плит ему перебило обе ноги, сколько оттого, что запас драконьей энергии должен был закончиться с минуты на минуту.

Подлая атака ведьм и обвал крыши произошли так молниеносно, что никто из людей, окружавших круг, ничего не успел понять. Они даже испугаться не успели, просто стояли и изумленно смотрели, как оседает и сыпется внутрь тяжелый купол, еще до конца не понимая, что стряслось и чем это им грозит.

Все осознал только Ророл, сбросивший к этому моменту надоевший собачий образ, тянувший к тому же уйму энергии. Но ни добежать, ни помочь дракону он уже не успевал, поэтому, не задумываясь, собрал в комок всю свою силу и швырнул ее в Аджарра.

Едва дракон почувствовал, что в его ауру влилась весомая добавка, он принял непростое, но единственно доступное в этот миг решение, на которое раньше не решался из-за нехватки энергии.

Убрал защитный купол, одновременно переносясь в безопасное место, туда, где над головой уже не было никакой крыши и не падали сверху обломки.

И в тот же миг его тело сотрясла ужасная боль, отголосок последней эмоции Арсения. Однако у дракона не было ни единого лишнего мгновения остановиться и пожалеть себя или друга. Привычно телепортировав безжизненное тело землянина к себе, Аджарр прижался к раскрытому в последнем крике рту жесткими губами и влил в него жар драконьего выдоха. Лишь несколько существ в необозримом сонме миров знают, что драконье дыханье — это врожденный природный дар, надежнейший способ на несколько мгновений вернуть с того света любое только что умершее создание. Но далеко не всем дракон готов его отдать.

А уже в следующий миг Аджарр раскрыл телепорт в тот уголок чужого мира, который его друг так часто вспоминал в последнее время и считал самым надежным и безопасным.

— Емае, как больно… — простонал Арсений и открыл глаза.

Чтобы снова зажмурить, а потом ошеломленно открыть еще раз.

— Ну, ничего себе… — потрясенно пробормотал Светкин голос и Арсений уставился на сестру, возмущенно уперевшую руки в бока, — ты что это, братец, окраску сменил?

Вопрос был задан так же ласково, как иногда это делал он сам и не предвещал ничего хорошего. Арсений оглянулся и обнаружил, что сидит на руках у дракона, в свою очередь вольготно развалившегося на диване и прижимающегося губами к его лицу вполне недвусмысленным жестом. Он осторожно шевельнулся, прекрасно помня ту жуткую боль, отголоски которой еще гуляли по взъерошенным нервам, и неверяще хмыкнул.

Никакой боли не было и в помине, только дикая слабость, словно неделю с тяжелейшим гриппом провалялся. Арсений мешковато сполз с колен дракона на диван, и голова Аджарра тут же бессильно упала на плечо.

Вот японский городовой, похоже, дракон вырубился напрочь, — догадался Арсений, значит, всем несказанно повезло, что он сделал это уже после того, как собрал их тела в этом мире.

— Ну и что это такое? — в голосе сестрицы назревала гроза, — и как вы тут очутились?

— Ты что там делаешь? — Глаза гостя, наконец, привыкли к полумраку ненастного дня, а нос учуял знакомый запах.

— Первак развожу, — огрызнулась Светка, — отвечай, не увиливай!

— Стоп! Не разводи! Я тебе сейчас всё объясню, только налей сначала самого крепкого первака вон в ту кружку! — палец Арсения указал на хрустальную пивную посудину, стоявшую на нижней полке серванта.

— Так ты теперь не только гомик, а еще и алкоголик! — Светка и не подумала двинуться с места, — мы его обыскались по всем городам, а он в загуле оказывается!

— Свет, зяба! — Проникновенно взглянув на сестрицу, — тихо сказал Арсений, зная, что только это их детское предупреждение может остановить длительную нотацию, — сделай, как я прошу, очень нужно!

— Что… — Светка осеклась и только теперь заметила мертвенную бледность лиц брата и его дружка.

Бросилась к серванту, выхватила хрустальную посудину и, зачерпнув из пластикового семилитрового ведерка больше полкружки, поднесла брату.

— Может, водички, запить? Или закусить чего принести?

— Если есть мясо, сало, яйца — тащи побольше, — скомандовал Арсений, и, сообразив, что сестра не догадается, насколько много нужно еды, пошире развел руки, — в ведро всё сложи.

— Ох, господи, — всполошилась Светка и метнулась к двери, но притормозила предупредить, — учти, первак под девяносто градусов!