— Нам нужен перерыв, — говорит мой адвокат.

О’Шиа складывает папки в стопку и выравнивает их по краям. У меня такое чувство, что ее совсем не убедил метод ведения допроса Самуэлса.

— Не думайте, что это битва «я или ты», — добавляет она, и ее стул отъезжает назад по линолеуму. — Может оказаться, что вы оба замешаны. — Она поворачивается к диктофону. — Время двенадцать двадцать две, допрос окончен. — Она поднимается.

— Скажите мне только одну вещь, — умоляю я. — Вы нашли следы ее крови на раковине?

О’Шиа оглядывается на меня уже от двери.

— Нет, но нам и не нужно, чтобы ее кровь была на раковине. У нас достаточно улик для вашего обвинения.

Напряжение от неизвестности наконец ушло: это сделал он. Он сделал это. Он. Сделал. Это. Кровь на том шарфе была ее. Доказательство — очевидное доказательство! — указывает на Пола. Я стараюсь не думать о всей сказанной ими ерунде и грызу ногти, чтобы подавить желание курить. И проигрываю в уме каждый шаг с того момента, как нашла мужа в кухне в ту роковую ночь. Я вижу, как Пол обезоруживающе улыбается даже сейчас. У него отлично получается создавать благоприятную атмосферу, подбивать людей делать то, что ему хочется, манипулировать толпой, полицией. Порша, конечно же, согласилась обеспечить ему алиби. Этот кошмар принесет еще большую гласность и дурную славу «Взгляду изнутри» и поднимет рейтинг Форвуд ТВ на новый беспрецедентный уровень. Кто будет против, если я немного поцарапаю твою спину, а ты мою? Маленькая ложь здесь, большая ложь там — и создается новый альянс, более влиятельный, чем можно себе представить. Это все игра, похожая на ту, где все плясали под твою дудку в «Подмигни убийце».

Никогда не считайтесь с теми, кто идет к победе напролом. Он спланировал все так тщательно. Возможно, я нашла своего первого большого преступника. Он обыграл меня, Лекса и Поршу всухую. Он защитил все тылы, обрубил все концы. И все же… Я часто задавала вопросы о жизни, чтобы получать на них неожиданные ответы. Задай вопрос по-другому — и получишь другой ответ. А как же собака? Собака не подходит. А главный преступник должен быть уверен, что все подойдет. Что ты пропустил, Пол? Чем я могу воспользоваться, чтобы спастись?

По моей просьбе приходит адвокат. Это худощавый мужчина в очках с длинными бакенбардами, которые издают странные звуки, когда он их почесывает. Его предложили мне в полиции, и я приняла его с восторгом гостя на свадьбе, выбирающего между цыпленком и лососем. Приходил Джон и предлагал свои услуги, но я отказалась. Он общается с Полом, а значит, он такой же, как и его брат. Итак, Тео и я против остального мира.

— У них достаточно доказательств, чтобы обвинить меня?

— Они будут стремиться к тому, чтобы в этом деле было достаточно улик. Пока собранных против вас доказательств недостаточно. На ноже нет вашей ДНК, а шарф могли надевать и вы, и ваш муж. Сейчас они проверяют вашу машину, и если ничего не найдут, то против вас у них ничего нет.

— Вы не находите, что неожиданное алиби Пола выглядит подозрительным?

Тео откидывается назад, и я вижу его потертые черные туфли.

— Моя работа заключается в том, чтобы представлять ваши интересы, миссис Форман. Не думаю, что мне следует вникать в дела других.

— Меня зовут Кейт. Перестаньте называть меня Форман.

Тео кивает и набирает побольше воздуха, его щеки горят.

— Я только что слышал разговор в коридоре…

Он молчит до тех пор, пока я не отрываю взгляд от пола и не перевожу на него.

— Похоже, в их рядах раскол. О’Шиа не уверена на сто процентов, что они восстановили реальную картину…

— Она не уверена!

— …но у нее только один голос. Все будет сделано для того, чтобы обвинить вас.

— И где она видит проколы?

— Я не знаю. Они обратились с просьбой задержать вас на ночь, пока ее куда-то вызывают. Увидимся утром.

Я сажусь на кровать в камере. Мне не хочется, чтобы первым человеком, которого я увижу завтра, был Тео. Я хочу видеть своих детей.

— Можете принести мне чашку чая и «Сникерс»?

Тео задумывается, почесывая бакенбарды.

— Ну же, я видела аппарат в коридоре.

Он кивает и через несколько минут выполняет мою просьбу. Ночью я не смыкаю глаз. Я смотрю на стрелу на потолке, указывающую на Мекку. На курсах по правильному ведению переговоров нам рассказывали, что первое, что должен сделать следователь, — это заставить подозреваемого прекратить повторять, что он невиновен. Чем больше он это говорит, тем больше убеждает себя в этом и тем труднее потом признаться. Я повторяю это себе так часто, что это превращается в молитву. Я уже сама начала было сомневаться, потому что обвинения в мой адрес похожи на снежинки на горных выступах и такое чувство, что меня может накрыть снежная лавина. Порша обеспечила алиби Полу. Это ты все придумал, Пол! Я помню, как ты однажды сказал: «Чтобы сделать что-то небольшое, нужно приложить столько же усилий, сколько и для чего-то большого. Поэтому всегда добивайся большего».

Ты нацелился на самое крупное. Я думаю о фотографии, на которой я в шарфе. Ты, должно быть, спланировал все очень давно. Я прикасаюсь к бетонной стене и чувствую ее шершавую поверхность под своей ладонью. Кто-то выцарапал на ней ругательство. Я не понимаю, зачем Полу нужно было меня подставлять. Дополнительные деньги — недостаточный мотив. Я хорошо знаю Пола, чтобы это утверждать, но я не понимаю, что я упустила. Мне нужно поговорить с Лексом. Мне нужно задать ему точные вопросы и получить точные ответы. Я должна выбраться отсюда!

Я потираю нос и сонно опускаю руку. Если я когда-либо выберусь, то это как раз и будет «я или ты», Пол. Я или ты.

Глава 36

Должно быть, уже утро, потому что О’Шиа стоит перед открытой дверью камеры.

— Пойдемте, Кейт, раунд второй.

Я следую за ней и Самуэлсом по коридору, страстно желая выйти отсюда. О’Шиа предлагает мне чашку чая, которую я с благодарностью принимаю. Сегодня она надела бледно-розовую блузку с круглым воротничком. Она снимает жакет и аккуратно вешает его на спинку стула. На ее рукавах такие отутюженные стрелки, что можно порезаться. Мне это нравится. А потом появляется Тео, весь помятый. И я вижу, что О’Шиа с осуждением смотрит на него.

— Расскажите мне о своем браке, Кейт.

— У нас был очень удачный брак.

— Был? Что же изменилось?

— Я нашла его с окровавленными руками, несущим бред, вот что изменилось!

— Значит, еще две недели назад брак у Форманов был идеальным?

Неужели такой короткий промежуток времени? Неужели все это произошло за шестнадцать дней? В это сложно поверить.

О’Шиа поворачивается к Самуэлсу, который протягивает ей «Дэйли Мэйл».

— Это то, что вы называете удачным?

Она раскрывает газету на развороте, где в центре помещена большая фотография Маркуса, крепко обнимающего меня возле канала на глазах у детей. Она сделана в тот день, когда он переправлял нас через канал.

«Жена руководителя программы „Взгляд изнутри“ обвинена в убийстве Мелоди» — это заголовок.

Я не могу читать дальше, и мой взгляд перескакивает на фотографию Астрид, большую даже, чем фото Мелоди. В статье приводятся ее слова: «Кейт казалась такой милой женщиной, немножко похожей на любимую тетушку, но ее отношения с Маркусом шокировали меня, она повела себя неподобающе…» Ниже Астрид называет себя исполнительным ассистентом Пола.