— А вас я прошу быть моей женой!

— По старому паспорту или по новому?

— Мы повенчаемся, а для Бога паспорт не важен…

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ: ЭПИЛОГ

1

Пашка неуверенно постучал в дверь, указанную на листочке, который он держал в руках.

— Кто вы? — услышал он и понял, что его рассматривают в глазок.

— Я от Веры Сергеевны. Варавара Семёновна — это вы?

Дверь открылась. Пожилая женщина ещё раз внимательно осмотрела его с ног до головы, затем отступила в сторону:

— Входите.

— У меня к вам письмо от Веры, — он протянул запечатанный конверт.

Варвара Семёновна торопливо вскрыла его, развернула лист, на котором была всего одна фраза.

— Тут сказано, что вы всё расскажете, всё объясните.

— Да! Пока не забыл, — Паша достал из кармана ещё один конверт. — Это тоже вам. Здесь текст эпитафии на памятник. Павел Словцов придумал.

— Какой памятник?

— Если вы угостите меня чаем… И если у вас в доме есть коньяк… Ну, а если нет, то у меня он есть с собой… Я всё вам подробненько расскажу.

2

— Витя, я не верю, — причитала Лена Солянова, вытирая слёзы и сопли с распухшего лица.

— Не верь. Имеешь полное право, — сухо отвечал муж, наливая в рюмки водку. — Помянём?

— Да отстань ты! Почему их хоронили в закрытых гробах? Варвара Семёновна даже не попросила открыть!?

— Потому что она, в отличие от тебя, женщина трезвая и разумная. Сказали же, там были взрывы…

— Но почему тогда Веру похоронили рядом с Зарайским?

— Варвара Семёновна так решила.

— Хлюпик этот — Пашка — всё так решил. Вертится вокруг неё… Заботливый… А что значит эта надпись на памятнике: «Любовь того стоила»? Кому она?

— Кому надо, тот и прочитает, — резонно рассудил Виктор.

— Это я, дура, всё устроила. С этим дурацким объявлением.

— Пуля — дура, а ты, просто женщина.

— Издеваешься?

— Сама ты над собой издеваешься.

— Но ты мне объясни, почему она почти всё оставила Лизе? Кому?! Ли-зе! Я в ум взять не могу.

— Не бери.

— Тьфу на тебя, Солянов, наливай…

3

— Вероника, тебе прислали из Европы бутылку вина, — растерянный Дэвид вошёл в комнату.

— От кого?

— Обратного адресата нет. Будем открывать?

— Бутылку? Бутылку… — как завороженная повторила Вероника.

— Красное вино… То ли македонское, то ли черногорское…

— Будем открывать… Неси штопор.

— Ты собираешься пить напиток, который неизвестно кто послал?

— Нет, я собираюсь найти там письмо.

— Письмо? Кому?

— Будущему…

4

— Клавдия Васильевна, принесите, пожалуйста, кофе и попросите Среду ждать в приёмной, — скомандовала Лиза в селектор.

В кресле госпожи Зарайской она чувствовала себя весьма уверенно. Более того, в отличие от плавной Веры, она крутилась в нём на все триста шестьдесят градусов с завидной резкостью. Портрет самой Веры Сергеевны, перетянутый черной лентой, нисколько её при этом не смущал.

— Вы принесли с собой тот чудный рыбный соус? — с усмешкой спрашивала она Уайта, который сидел напротив неё. — Или у вас есть что-нибудь позабористей?

— Перестаньте, Елизавета, вы же носите имя британской королевы.

— Это она носит моё имя, а я могу позвать Астахова.

— Не горячитесь, мы знаем, что он уволился и отбыл в неизвестном направлении. Что поделать, не справился с работой.

— Тогда я могу позвать нового начальника безопасности — Среду. Он, знаете, комару на лету яйца отстреливает, — Лиза выразительно посмотрела Уайту на причинное место.

— Я же не воевать сюда приехал, — озадаченно вздохнул Уайт.

— Ага, кто-то там вспомнил, что у него есть сын и подумал, что можно на мне жениться. Щас я побегу, понесу все свои капиталы на блюдечке с голубой каёмочкой. А потом он и меня, как Веру Сергеевну, взорвёт. Ему же не я, наследник нужен.

— Елизавета Алексеевна, с Верой Сергеевной произошёл несчастный случай. Вы же знаете, чем кончилось расследование. А вы, я полагаю, всегда мечтали выйти замуж за приличного человека.

— А кто вам сказал, милейший господин Уайт, что я не выйду? Я знаю, как это делается. О! — она взяла со стола газету, развернула и прочитала вслух одно из объявлений: «Куплю одинокого мужчину для достойного использования. Требования: средних лет, высшее образование, начитанность, любовь к искусству, путешествиям, отсутствие вредных привычек…» Классика! — оценила Лиза. — И если кто-нибудь ещё раз напомнит мне об анализе ДНК, то я через этот анализ гарантирую пожизненное пребывание на Колыме, ясно? Так и передайте своему… Как там его?

В это время голос Клавдии Васильевны из селектора сообщил:

— Елизавета Алексеевна, Юрий Максимович звонит, срочно.

Не извиняясь, Лиза сняла трубку.

— Алло! Юра! Как я рада тебя слышать. Нет, замуж ещё не вышла, жду от тебя предложений. Жорик? Нормально Жорик. Да, пришлось его из Москвы увезти. Потом объясню. Какое дело?.. Кино снимать?.. Сопродюсером?.. А сопродюсеров показывают?.. Нет?.. Сделают исключение?.. Кто будет снимать? Сколько надо — я в деле! Хорошо, увидимся.

Нежно устроив трубку на её место, Лиза ехидно воззрилась на Уайта:

— У вас ещё есть вопросы? Видите, мне некогда, я тут кино собираюсь снимать.

— Кино, — вздохнул Уайт, — у вас… и у этих сербов… не жизнь, а сплошное кино.

— Ага, нам так веселее. Ну всё, адью. Привет королеве. — Нажала кнопку на селекторе: — Володя, проводи джентльмена… до аэропорта. Посади в самолёт и проследи, чтобы он с него не спрыгнул! — снова повернулась к Уайту и метнула в него ядовитый взгляд: — У нас город маленький, хоть и столица. Ещё раз явитесь, заблудитесь в тайге. А там — медведи!..

— У вас в России — везде медведи… Даже в партии…

5

А тайга за окном просыпалась утренней вознёй птиц и разговаривала с ветром низким хриплым голосом вековых стволов. Верхушки кедров уже не дотягивались до неба, которое весной становилось выше и прозрачнее. Разбитый вездеходами просёлок бурой лентой Мёбиуса тянулся вдоль опушки и сворачивал к околице.

Но самым удивительным временем была ночь. Белёсая, светящаяся сама собой изнутри, она не позволяла небольшому посёлку погружаться во мрак, а будто бы купала его в туманной дымке.

— Белая ночь! — любовался в окно Павел. — Я думал такое только в Питере.

— Здесь даже интересней, — соглашалась Вера.

— Сколько мы здесь будем жить?

— Пока не надоест или пока не состаримся.

— А если наступит новый ледниковый период?

— Дров во дворе — море! Ну и, в конце концов, у нас есть маленький домик в Черногории.

— Ты же отдала его Вишне?

— Я попросила её там жить и присматривать за ним. Мама туда поедет отдыхать.

— Ты не боишься, что мы когда-нибудь с ним встретимся вновь? Столько людей знает! Если он догадается?

— Пусть. Вера Зарайская почивает рядом с ним на кладбище. Даже если что, он ничего не рискнёт предпринять, потому что никто не знает, где Справедливый. И ещё я кое-что отправила Ерышову. Так, на всякий случай. Но главное — никто не знает, где Справедливый.

— М-да… Такие, как Андрей Вадимович, на пенсию не выходят…

— У нас вчера кончились деньги.

— В смысле?

— Здесь нет банкоматов! Я об этом не подумала!

— Позвони, Диме, пусть исправит ситуацию, — улыбнулся Павел. — откроет отделение банка в этой глуши.

— Сам позвони, у меня на мобильном тоже ноль.

— Значит, будем жить в деревне. Тут, кстати, в сельскую школу требуются учителя…

— Ты забыл, год учебный заканчивается, кто нас сейчас возьмёт?

— Значит, заведём корову, и будем продавать молоко. В конце концов, даже Кустурица живёт в деревне. А я, вопреки всему, буду читать деревенским детишкам стихи. Ей-богу буду…