– Мне нужно поговорить с вами о Хильде.

– О Хильде… – он мгновенно сделался мрачновато-серьезным. – Хильда была необыкновенной девочкой.

– Была?

– Вы же наверняка сами не верите, что она жива. Или я ошибаюсь?

– При отсутствии доказательств противного мы должны исходить из того, что она жива. Впрочем, возможно, вы знаете что-то такое, о чем нам не известно.

Взгляд темных глаз устремился на нее.

– А вот теперь, несмотря на внешность, я слышу речи полицейского, и притом не очень умного. Нет, я совершенно не представляю себе, что могло приключиться с Хильдой.

– Ну, хорошо. Вы сказали, что она была необыкновенной. Можно подробнее об этом?

– Извольте. Она была очень умна, в точности знала, чего хочет, умела использовать людей в своих интересах и, в отличие от большинства прочих молодых людей, никогда не поддавалась эмоциональным порывам.

– Но ведь она была беременна.

– Вот это меня не на шутку озадачило. Одно могу гарантировать: не этот юный увалень-морячок тому причиной. Чтобы соблазнить Хильду, был необходим тонкий подход, прежде чем овладеть ее телом, суметь овладеть ее душой. Нет, это мог сделать только зрелый, искушенный мужчина.

– Такой, как вы, например?

– Понимаю, к чему вы клоните. Свежий плод от того же древа, и все такое. Признаюсь, меня посещало это наваждение, но только я не меньший реалист, чем Хильда. Столь запутанные семейные отношения не по мне.

– Ну и?…

– Ну и ничего, если вы имеете в виду меня. Я вам ничем помочь не могу.

Зашла молодая пара – парень в плавках, девушка в бикини. Им понадобился жетон на пользование бассейном.

А Берти Харви непрост, ох непрост. Если он здесь действительно мальчик на побегушках, то едва ли принимает эту роль так покорно, как притворяется. У женщин он пользуется успехом. Люси Лэйн почувствовала эти чары, хотя ясно понимала, что за таких замуж не выходят. Не выходят! – повторила она самой себе, но тут же подумала: но ведь Элис Клемо вышла…

Когда Берти выпроводил клиентов, она сказала:

– У вас о Хильде вполне сложившееся мнение. Мне кажется, вы хорошо ее знали.

– Мы с ней под одной крышей обитали пять лет. О многом успели поговорить.

– О чем же?

– Да так… О капусте и королях.

– Понятно. И о свинках, витающих в облаках.

Он улыбнулся.

– Я вижу, вы любите Кэрролла?

– Боюсь, что так.

– Я тоже. И Хильда этим от меня заразилась.

Черт бы его побрал, этого парня!

– Давайте вернемся к предмету разговора. Хильда вам доверяла?

– Хильда не доверяла никому. То есть иногда могло показаться, что она говорит с тобой достаточно искренне, но так было до тех пор, пока ты не пробовал приподнять маску.

– Маску?

– А разве не каждый из нас носит ее? Разница в том, что большинство людей позволяют иногда заглянуть к себе под маску, но не Хильда. Только попытайтесь, и все – разговор окончен.

Отчего-то Люси Лэйн почувствовала себя в этот момент абсолютно проницаемой, что было глупо.

– О чем все-таки вы разговаривали с Хильдой? Быть может, в последние месяцы или недели ее что-то особенно тревожило?

– Ее ничто и никогда не могло тревожить особенно. А говорили мы с ней, что называется, обо всем и ни о чем одновременно.

И опять он не сообщил ей ничего полезного. Похоже, эту беседу она скомкала.

– Вы знакомы с Джейн Рул?

– С Черной Королевой?

– Почему вы ее так называете?

– Потому что бедняжка вечно куда-то бежит, но при этом не может сдвинуться с места.

– Вы для всех своих родных и знакомых подобрали персонажей из «Алисы»?

Харви рассмеялся.

– Для некоторых. Взять, к примеру, моего тестя. Типичный Король Бубен. Важничает, немного самодур, но в целом – симпатичный малый.

– А вы? Вы кто?

– О, я конечно же Валет. Я украл десять котлет. Или, вернее, только одну, если говорить о членах семьи, но тогда каламбур получается грубым, а грубость нам не к лицу, верно? – он умолк ненадолго, потом сказал: – А еще мне подходит роль Шалтая-Болтая.

– Почему же?

– Потому что этот несчастный сидел на стене, не так ли? И ему ничего не оставалось, кроме как упасть. – Он смотрел на нее теперь без улыбки, скорее изучающе. – Если хотите знать, вы мне сейчас видитесь самой Алисой, которой не вполне ясно, по какую сторону зеркала она очутилась.

Вот ведь дрянь какая! Но вслух она, разумеется, этого не произнесла.

У Берти опять появились клиенты – четверо, которым приспичило поиграть в гольф, и пока он их обслуживал, у Люси было время оглядеться по сторонам. По стенам комнаты тянулись стеллажи с клюшками, ракетками, скейтбордами и прочими атрибутами разнообразнейших спортивных развлечений, доступных платежеспособному клиенту. Еще здесь была витрина с футболками, шапочками и солнцезащитными очками, выставленными на продажу.

Она прошла в соседнюю комнату, которая оказалась обычным офисом, а за следующей дверью, к немалому удивлению Люси, находилась фотолаборатория с затемненными окнами и полным набором оборудования для проявки и печати. На скамеечке при входе были разложены прозрачные пакетики со снимками – к каждому прикреплена этикетка с фамилией и ценой.

– Вы, стало быть, еще и фотограф – опять-таки в подражание Льюису Кэрроллу?

– Нет, просто это дело мне нравится, и к тому же дополнительный заработок, знаете ли. – Берти стоял у нее за спиной на пороге лаборатории. – Они приезжают сюда, и у каждого с шеи свисает камера за двести или триста фунтов. А кончается все тем, что они покупают у меня фотографии своих детишек, сделанные старенькой «Практикой», которую мама подарила мне к восемнадцатилетию. Смешной народ, доложу я вам!

Для Керси не составило большого труда разыскать адвоката Агнес Рул. Всякий знал Гектора Пенроуза, который был поверенным почти трех поколений Рулов и Клемо. Официально он удалился от дел и жил теперь в приземистом домике с выбеленными стенами, стоявшем на самой вершине холма с северной стороны от гавани. Из окон открывался великолепный вид на залив.

Керси провели в неприбранную комнату с эркером, выходившим – куда же еще? – на залив. После дождя море и небо казались неестественно ярко-синими, чайки белее, солнце ярче. Пенроуз сидел за большим письменным столом, разложив перед собой несколько листов с марками, вынутых из кляссера. Взмахом большой лупы, которую он держал за деревянную ручку, визитеру было указано на кресло. На одном углу стола лежали несколько филателистических каталогов и журналов, на противоложном свернувшись спала полосатая кошка.

– Инспектор Керси, говорите? – Старик оглядел его критическим взором. – Но вы ведь не из корнуолльских Керси, я полагаю?

– Насколько мне известно, мой род происходит из Саффолка.

– Я так и думал, – кивнул Пенроуз. – Что ж, не всем дано быть богоизбранными, – он хихикнул. – Свою судьбу надо принимать с надлежащим смирением…

– Сэр, как мне сказали, вы являетесь адвокатом семьи Рул.

– Вообще-то я уже несколько лет как на пенсии, но несколько моих давних клиентов, которым не по душе перемены, по-прежнему пользуются моими услугами. Восприемники моей практики относятся к этому с пониманием и выполняют всю черновую работу.

Он изучил под лупой парочку марок, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное. Потом спросил:

– А вы не интересуетесь марками, мистер Керси? Нет? Конечно, нет. А жаль! Что же касается Рулов, то у Джейн, как мне сообщили, будут неприятности из-за тела ее золовки в морозильнике. Сами понимаете, об этом я распространяться не имею права. Чем еще могу быть полезен?

Он был пухленький, розовощекий, его кудрявые седины переливались в солнечном свете.

– Я был бы вам признателен за некоторую информацию о семье, сэр.

– Все, что нужно, вы легко соберете у местных сплетниц.

– Это более трудоемко, а информация менее достоверна, сэр.

Старик рассмеялся.

– Если откровенно, то я мало что могу вам сообщить. Джон Генри Рул был хозяином магазина в городке, всю жизнь трудился не покладая рук, но почти ничего не заработал. У него было два сына: Генри и Гордон…