Эстер стояла, сцепив пальцы рук на животе, и ждала.

– Быть может, сядем?

Она пожала плечами и указала ему на кресло. Потом сама присела на краешек другого.

– Я к вам прямо из Трегеллеса.

– Ну и что с того?

– Мы обнаружили труп Агнес Рул.

– Как это, mpyn?!

– Увы, она умерла некоторое время назад. По крайней мере, несколько дней.

Известие искренне потрясло Эстер. Она дважды порывалась что-то сказать, но не решалась и лишь по прошествии некоторого времени спросила:

– Она, стало быть, опять ушла из дома, и они нашли ее, когда уже было поздно?

Казалось, ей очень хотелось, чтобы все объяснялось именно так, и другие варианты ее пугали.

– Нет, все было иначе, мисс Клемо. Тело Агнес было обнаружено нами в морозильном шкафу Рулов.

Никакой реакции, кроме быстрого взгляда на собеседника. Эта женщина откровенно боялась выдавать свои истинные чувства. Явно взволнованная, даже потрясенная, она тем не менее нашла в себе достаточно самообладания, чтобы обдумывать каждое слово. Она отвела глаза и спросила:

– Вы хотите сказать, они ее убили?

– Нам пока мало что известно, но на данный момент наиболее вероятна версия, что она умерла своей смертью.

Эстер нахмурилась.

– Тогда почему же?… – Она позволила своему вопросу повиснуть в воздухе.

Бледный свет дня сквозь высокое окно постепенно наполнил комнату, и она предстала во всей своей неприглядности: потертый ковер, грязная обивка мебели, пыльные карнизы, облезлые стены.

Эстер разгладила складки балахона на острых коленях. Уайклифф решил, что настала пора несколько разрядить атмосферу:

– Будьте любезны, расскажите мне немного о Рулах и Клемо. Так, вообще, о двух семьях и степени родства между ними.

Она глянула на него подозрительно, но, встретив его спокойный доброжелательный взгляд, отбросила сомнения:

– Ничего сложного здесь нет. Элинор, мать Джеймса Клемо, которая умерла на прошлой неделе, – она была из Рулов. Один из ее братьев – Гордон – женился на Джейн, хотя она была его двоюродной сестрой, и они взяли у Клемо в аренду ферму Трегеллес.

– Агнес приходилась Гордону и Генри сестрой?

– Да, у них в семье было две девочки и два парня. Генри и Гордон уже умерли. Агнес вела у Генри хозяйство, пока он был жив, а после его смерти перебралась к невестке в Трегеллес.

Эстер уже совершенно расслабилась. Внимательный слушатель для иной женщины лучше, чем таблетка успокоительного.

Уайклифф понял это и сделал деликатную паузу, прежде чем задал следующий вопрос:

– У Рулов водились деньги?

– Не то чтобы много. Их батюшка держал лавку в городке. Правда, после войны Генри стал неплохо зарабатывать на антиквариате.

– Куда же он дел заработанное?

– По-моему, он почти все промотал на игру, а что осталось, должна была получить Агнес. Она ведь ухаживала за ним без малого сорок лет. – Здесь она снова с подозрением посмотрела на сыщика. – Вы все-таки считаете, что ее убили! Иначе к чему эти вопросы?

Тон ее сделался обвиняющим.

– Да нет же, я сказал вам правду. Пока у меня совершенно нет оснований считать, что Агнес была убита.

Но Эстер это не убедило.

– Как бы то ни было, ко мне это не имеет ровным счетом никакого отношения. Хвала Господу, дела Рулов теперь меня совершенно не касаются.

– Что значит, теперь!

Она покраснела, но не сразу, а постепенно, залившись густым румянцем от шеи до бледных только что щек.

– Я раньше у них работала.

– До того как переехали сюда?

– Когда мне было пятнадцать лет. Тогда учиться в школе заканчивали в пятнадцать… По крайней мере, такие, как я.

– А потом Клемо вас удочерили?

– Вроде того.

– Рулы к вам плохо относились?

Она заерзала на месте.

– Они вообще странная семейка. Все слегка с приветом.

– Но ведь Элинор Клемо до замужества тоже носила фамилию Рул, верно?

Эстер искоса окинула его взглядом.

– PI она приняла меня в свою семью, за что я должна быть ей благодарна. На это вы намекаете? Но только можете мне поверить, она это сделала для собственной выгоды. Хотя что теперь говорить. Все в прошлом. Это мое личное дело. При мне оно и останется.

– Кто ваши настоящие родители?

Она лишь передернула тощими плечами и ничего не ответила.

– Вы переживаете из-за Хильды?

– Конечно, переживаю! Я растила ее с четырех лет, после смерти ее матушки.

– Как вы думаете, что могло с ней случиться?

Она молчала, но Уайклифф видел, как ее покрасневшие глаза наполнились слезами. Совсем охрипшим голосом она сказала:

– Я не знаю, что могло с ней случиться! Найдите ее поскорей, вот о чем я вас умоляю. Найдите! Лучше, конечно, живую. Но только найдите! Неизвестность хуже всего.

И после паузы добавила:

– А Рулов посадите под замок. Для их же блага.

– Что вы хотите этим сказать?

– Так… Как бы с ними чего не случилось без присмотра.

Глава пятая

– А что я могу поделать, Чарльз?! Нужно время, чтобы она оттаяла. Внешних повреждений на трупе как будто нет, но даже это нельзя пока в точности установить. Читал, как русские намучились, размораживая два тела, найденные в вечной мерзлоте?

– Меня интересуют не русские и не вечная мерзлота. Я хочу знать, от чего умерла эта женщина.

– Тогда, друг мой, придется тебе подождать. Чего ты от меня хочешь? Чтобы я ее паяльной лампой обрабатывал? Нет, мне нужен неповрежденный материал. Мы ведь не знаем, насколько далеко зашел процесс разложения, пока не подействовала заморозка. Я не имею права рисковать дальнейшим распадом тканей из-за быстрого оттаивания только потому, что тебе невтерпеж, Чарльз.

Но напоследок он приберег обнадеживающие слова:

– Не переживай. Постараюсь кое-что выяснить для тебя завтра.

Вот и весь разговор с доктором Фрэнксом.

Почти сразу после патологоанатома позвонил Джон Скейлс.

– По поводу Иннеса, сэр. Он довольно хорошо известен в научных кругах как историк искусств, но в академическую элиту не входит. Получив диплом, он года три-четыре преподавал, но потом выбыл из-за свары за местечко на профессорском Олимпе. Зарабатывает теперь на жизнь тем, что пишет статьи в дорогие журналы да читает лекции всяким вечерникам и заочникам.

– Родители?

– У его отца процветающая фирма. Торгует восточным антиквариатом. Экспорт – импорт, но не брезгует и розницей. Живет в Сент-Джонс-Вуде. Имеет личный моторный катер. Ходят слухи, что по каким-то причинам Тристан был выставлен за порог родительского дома без гроша в кармане.

Дождь прекратился, выглянуло солнце. Расположенные террасами вдоль склонов холмов по обе стороны от гавани небольшие маленькие домики городка казались ослепительно яркими на фоне черноты уходящих дождевых туч. Часы на фанерной перегородке показывали пять минут четвертого пополудни.

Теперь к следственной группе присоединилась сержант Люси Лэйн. Она работала в полиции всего третий год, и лучшей оценкой ее талантам и энергии мог бы послужить тот факт, что Уайклифф встретил ее появление с радостью и даже, честно сказать, с облегчением. Ей не было еще и тридцати. Черноволосая, кареглазая, 90-60-90 – при таких внешних данных трудно было рассчитывать на спокойный прием со стороны коллег-мужчин. Конечно, килограммов десять лишнего веса или едва намечающиеся пушком над верхней губой усики могли бы со временем решить проблему сами собой, но пока ей приходилось затыкать рты недоброжелателям и пресекать назойливые ухаживания приставал служебным рвением и едким природным остроумием.

– Есть новости по поводу Рулов? – спросил Уайклифф.

– Они все еще дают показания в городском управлении. Кэрноу присматривает за ними.

– Брать под арест их пока не надо. Дождемся сначала выводов доктора Фрэнкса.

– Понимаю, – кивнул Керси. – Я уже звонил Джиму Николлзу. Их отпустят, предупредив, что они могут снова быть вызваны для допроса…