Жирондисты, стоявшие за «смягчение» революции, проиграли битву идей в Париже и старались наверстать упущенное в провинции. Наслушавшись их речей, Шарлотта уяснила для себя, в чем главный источник зла. Она правильно поняла, что идеологи страшнее палачей. Ибо причиной репрессий являются первые, а вторые — лишь исполнители. И Шарлотта приняла решение ехать в Париж. Формальным поводом стали хлопоты о поиске фамильных документов для ее бывшей монастырской подруги.

Один из жирондистских лидеров, Барбару, узнав о решении Шарлотты, дал ей рекомендательное письмо к депутату Конвента Дюперре. Тот, в свою очередь, должен был помочь с аудиенцией у министра внутренних дел.

Поездка была обставлена романтически. 9 июля 1793 года Шарлотта вышла из дома с легким багажом. На столе она оставила записку для отца:

«Я уезжаю в Англию, ибо не верю в долгую и мирную жизнь во Франции. Письмо я отправлю при отъезде, и, когда вы получите его, меня здесь уже не будет. Небеса отказывают нам в счастье жить вместе, как и в иных радостях. Возможно, это еще самое милосердное в нашей стране. Прощайте, дорогой отец. Обнимите от моего имени сестру и не забывайте меня».

План Шарлотты был наивен: она разыщет Марата в Конвенте, прямо там заколет его в председательском кресле и падет жертвой разъяренной толпы депутатов. Поскольку документов при ней не найдут, никто не узнает ее имени, отец же до конца своих дней будет считать, что Шарлотта живет в Англии.

Двое суток в тряском дилижансе — и вот Шарлотта в столице. Остановившись в гостинице «Провиданс» на улице Старых Августинцев, она проспала целые сутки. Отдохнув, 12 июля девушка передала письмо депутату Дюперре. И попутно выяснила, что Марат болен и сидит дома взаперти. Когда выздоровеет — неизвестно, посему Шарлотта приняла решение заколоть тирана в его логове.

На следующий день, 13 июля, с утра она сходила в Пале-Рояль и купила большой нож в ножнах, по виду почти кинжал. Затем в фиакре (на что ей теперь деньги?) доехала до улицы Медицинской Школы. Здесь, в доме № 44, жил Марат, и адрес этот был известен всему Парижу.

Она предполагала тотчас встретиться с вождем трудового народа, но сожительница Марата Симона Эврар сообщила, что он болен. Пришлось вернуться в гостиницу. Сев за стол, Шарлотта написала Марату записку о том, что хотела бы повидаться с ним по очень важному делу, благодаря чему он получит «возможность оказать Франции огромную услугу». Гостиничный слуга отнес записку, но ответа не было.

Тогда Шарлотта написала второе послание:

«Марат, я писала Вам сегодня утром. Получили ли Вы мое письмо? Смею ли я надеяться на недолгую аудиенцию? Если Вы его получили, то, надеюсь, не откажете мне, учитывая важность дела. Сочтете ли Вы достаточным, что я очень несчастна, чтобы представить мне право на Вашу защиту?»

В восьмом часу вечера Шарлотта еще раз отправилась на улицу Медицинской Школы, чтобы лично передать новое послание. И опять посетительницу «отшивает» подруга Марата — неряшливая любовница-прислужница. Сам Марат, мучаясь болями от сифилиса, сидит по пояс в ванне, рядом с ним табурет, на табурете — бумаги. Услышав голос Шарлотты, он спрашивает Симону, что там происходит. Симона передает Марату записку посетительницы, и тот велит пустить ее. Саму Симону Марат выпроваживает из комнаты.

И вот — финальная сцена спектакля.

Шарлотта прямо с порога:

— Гражданин Марат, я приехала из Кана, очага возмущения, и я желала бы поговорить с вами.

— Так ты из Кана? Садись, дитя мое. Ну, что поделывают изменники в Кане?

— Там готовится бунт, гражданин Марат.

— Бунт! Ха! А кто там из депутатов?

Пока Шарлотта перечисляет имена, Марат удовлетворенно кивает головой:

— Их головы падут через две недели. Гильотина не останется без работы!

Он берет листки бумаги и начинает записывать названные имена. Ему неудобно, он поворачивается боком и не видит, что Шарлотта выхватывает из-под складок одежды нож. Она решительно подскакивает к ванне и всаживает нож прямо в сердце обернувшегося на шум Марата. Умирающий, хрипящий Марат в ванне, кровь, расплывающаяся в воде, — зрелище ужасное.

— Ко мне, милая, на помощь! — успевает не крикнуть, а всхлипнуть он.

Симона, услышав шум, вбегает в комнату и, увидев смертельно раненного Марата, хватает Шарлотту за волосы и громко кричит. Прибегают привратник, помощник Марата по изданию газеты Лоран Басс и старая кухарка. Лоран в ярости пытается стулом проломить Шарлотте голову. Проявив недюжинную силу, она опрокидывает мебель, чтобы загородиться. Шарлотта выдерживает осаду, пока не прибывают жандармы. Тогда, с сознанием выполненного долга, она отправляется в тюрьму.

Для революционной Франции того времени трудно представить убийство страшнее. Марат был не просто революционером — он был символом революции. Недаром ему дали прозвище — Друг Народа.

Два дня и две ночи Шарлотта провела в тюрьме. Почти все это время она сочиняла письма к друзьям, объясняя мотивы своего поступка.

15 июля в восемь утра началось судебное разбирательство. Народ, заполнивший зал, видел прекрасное, спокойное лицо обвиняемой. Отвечая на вопросы, она назвала этот день «четвертым днем приготовления к миру».

Фукье-Тенвиль, знаменитый главный обвинитель якобинского трибунала, нетерпеливо перебирал свои листки.

Начался опрос свидетелей. Когда дело дошло до торговца, продавшего подсудимой нож, Шарлотта решительно прервала его:

— Все эти подробности излишни. Это я убила Марата.

— Кто подстрекал вас к этому? — спросил один из судей.

— Никто.

— Что же побудило вас?

— Его преступления. Он спровоцировал резню в сентябре; он раздувал огонь гражданской войны, и его собирались избрать диктатором; он посягнул на власть народа, потребовав 31 мая ареста и заключения депутатов Конвента.

— Какие у вас доказательства?

— Доказательства даст будущее. Марат тщательно скрывал свои намерения под маской патриотизма.

— Назовите своих соучастников.

— У меня их нет.

— Вы не желаете их назвать. Чтобы особа вашего пола и возраста самостоятельно замыслила и осуществила такое преступление — этого не может быть!

Посмертная маска Марата

Шарлотта усмехнулась:

— Вы плохой знаток человеческого сердца. Такой план легче осуществить под влиянием собственной ненависти, а не чужой. Я убила одного человека, — добавила она, сильно повысив голос, так как судьи продолжали задавать вопросы, — я убила одного человека, чтобы спасти сотни тысяч других; убила негодяя, свирепое дикое животное, чтобы спасти невинных и дать отдых моей родине. До революции я была республиканкой; у меня никогда не было недостатка энергии.

Разбирательство фактически завершилось. Пока судьи исполняли формальности, художники поспешно зарисовывали черты Шарлотты. Публика растерянно приутихла. Обвинитель попытался-таки оставить моральное поле боя за собой.

— Сколько у тебя детей? — ехидно спросил он.

— Разве я не говорила, что не замужем?

Тенвиль злобно засмеялся, но смех его не имел воздействия на публику.

Защищавший тираноубийцу адвокат Шаво де ля Гард был в крайне затруднительном положении. Ведь он не мог публично оправдать ее преступление перед лицом фанатиков-якобинцев. С другой стороны, заявить, что она сумасшедшая, — было бы нелепо, поскольку вела себя Шарлотта со спокойным достоинством, свидетельствующим о душевном здоровье. И тогда мэтр Шаво де ля Гард произнес самую короткую в своей жизни речь:

— Подсудимая с полнейшим спокойствием признается в страшном преступлении, которое совершила; она не отрицает его преднамеренности; она признает все и не ищет оправдания. И в этом, граждане присяжные, вся ее защита. В ее невозмутимом спокойствии и крайней самоотреченности, невзирая на близкое дыхание самой смерти, мы не видим никакого раскаяния. Это противоестественно и можно объяснить лишь политическим фанатизмом, заставившим ее взяться за оружие. Вам решать, граждане присяжные, перевесят ли эти моральные соображения на весах правосудия.