— А я бы предпочел Дуги Хаузера, пожалуй, — сказал я.

— Может сойдемся на МакКое? — спросил Томас.

— Прекрасно.

— Тебя подстрелили! — выходя из себя повторил Баттерс.

Томас пожал плечами:

— Ну да. Слегка.

Баттерс испустил чудовищный вздох. Потом он взял бутылку дезинфицирующего средства, рулон бумажных полотенец и приступил к обработке стола:

— Боже, я ненавижу это Франкенштейн-ранения-Гражданская Война медицинское дерьмо. Дай мне секунду. И ложись.

Я оставил их и направился через основную часть квартиры к моей спальне. Гостевой спальне Молли, если быть точным. Я открыл дверь так тихо, как только мог, чтобы не разбудить Кэррин, и вошел, чтобы надеть другую подержанную рубашку.

Я нашел одну, полностью черную с белой эмблемой Спайдер-Мэна. Черная униформа. Та самая, которая заставила Спайди ненадолго сменить команду, и, в конечном счете, принесла ему все виды бед. Она казалась подходящей случаю.

Я быстро надел ее, повернулся и почти выпрыгнул из обуви, когда Керрин тихо закрыла за собою дверь спальни.

Я стоял там долгое мгновенье. Единственным источником света был одинокий горящий свечной огарок.

Керрин взглянула на меня с не читаемым видом.

— Ты не звонил, — сказала она, один уголок ее рта изогнулся в выражении, которое не было улыбкой. — Не писал.

— Ага, — сказал я. — Кома.

— Я слышала, — она скрестила руки на груди и прислонилась спиной к двери. — Томас и Молли говорят, что это действительно ты.

— Ага, — сказал я. — Как ты нашла меня?

— Следящее устройство. Когда в этом городе взорвали бомбу в последний раз, это было в здании твоего офиса. Я слышала, что еще одна рванула на улице, а затем сообщили о взрывах и стрельбе на озере сразу после рассвета этим утром. Не так уж и сложно.

— Как ты выследила меня?

— Не тебя, — сказала Мерфи. — Я наблюдала за квартирой Томаса и последовала за парнем, который следует за тобой. — Она рассеянно передвинула ногу, касаясь тыльной стороны икры, словно путаясь унять зуд. — Его звали Туз… вроде бы, верно?

Я кивнул:

— Ты вспомнила правильно.

— Я стараюсь приглядывать за плохими парнями, — сказала она. — И совершенно не зависимо от… Я слышала, теперь ты принадлежишь Мэб.

Эти слова ударили меня, как плевок в лицо. Кэррин была детективом долгое время. Она знала, как обрабатывать подозреваемого.

Итак, думаю, я был под подозрением.

— Я не кокер-спаниель, — сказал я спокойно.

— Я не это имела в виду, — сказала она. — Но там, снаружи есть существа, способные делать что угодно с твоей головой, и мы оба это знаем.

— Так вот, что ты думаешь, со мною случилось? — спросил я. — Что Мэб извратила мой рассудок по-новому?

Выражение ее лица смягчилось.

— Я думаю, она сделает это медленнее, сказала она. — Ты… человек крутого нрава. Твои способы решения проблем, как правило, решительны и быстры. Это способ твоего мышления. Я готова поверить, что ты нашел какое-то средство удержания ее от… Ну, не знаю. Переделывания тебя.

— Я сказал ей, что если попытается, начну буянить.

— Боже, — сказала Кэррин. — А ты еще не начал?

Она не сдержала улыбку. И на секунду, все было почти хорошо.

Но потом ее лицо снова помрачнело:

— Я думаю, что она сделает это медленнее. По дюйму в то время, когда ты не видишь. Но даже если она не станет…

— Что?

— Я не сержусь на тебя, Гарри, сказала она. — И не ненавижу тебя. Я не думаю, что ты испорчен. Многие люди попадали в ту же ловушку, что и ты. Люди, которые были лучше, чем любой из нас.

— Ааа, — сказал я. — В Злая-Королева-Феерии ловушку?

— Христос, Гарри, — тихо сказала Мерфи. — Никто не начинает вдруг беспричинно хихикать и носить черное, собираясь добровольно превратится в мерзкое чудовище. Как, черт возьми, ты думаешь, это происходит? — Она покачала головой с болью в глазах. — Это случается с людьми. Обычными людьми. Они принимают сомнительные решения, на которые могут быть очень веские причины. Они делают выбор за выбором, и никто из них не совершает массовые убийства святых, не убивает сотни детенышей тюленей и не является наемным убийцей с нарушенной психикой. Но это накапливается. И потом в один прекрасный день они оглядываются вокруг и понимают, что они уже так далеко за чертой, что даже не могут вспомнить, где она была.

Я отвернулся от нее. Что-то болело в моей груди. Я промолчал.

— Ты понимаешь это? — спросила она меня еще более тихим голосом. — Ты осознаешь, на какую предательскую почву ты вступаешь?

— Вполне, — сказал я.

Она кивнула несколько раз и сказала:

— Полагаю, это уже что-то.

— Это все? — спросил я ее. — Я имею в виду… это единственная причина твоего прихода сюда?

— Не совсем, — сказала она.

— Ты не доверяешь мне, — сказал я.

Она не смотрела мне в глаза, но и не прятала взгляда:

— Это во многом будет зависеть в от ближайших нескольких минут.

Я сделал несколько вдохов, пытаясь оставаться спокойным, не предвзятым, уравновешенным.

— Хорошо, — сказал я. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Череп, — сказала она. — Я знаю, что это. Так же как Баттерс. И… он слишком могуществен, чтобы оставаться в неправильных руках.

— Что означает в моих? — спросил я.

— Я скажу тебе, что я знаю. Я знаю, что ты вломился в его дом, когда он был на работе и забрал что хотел. Я знаю, что ты оставил Энди с порезами и синяками. И я знаю, что в процессе ты разрушил часть квартиры.

— Ты думаешь, это означает, что я пошел по кривой дорожке?

Она чуть наклонила голову набок, словно раздумывая над этим:

— Я думаю, ты, вероятно, действовал исходя из соображений какого-нибудь безрассудного героя-одиночки. Предположим… что я обеспокоена тем, что у тебя и так есть над чем поработать.

Я думал было огрызнуться на нее, но… она была права. Боб был слишком мощным ресурсом, чтобы позволить ему попасть в руки кого-либо, кто не стал бы использовать его разумно. Я управлял гоночной шлюпкой Зимний Рыцарь на максимальной скорости всего только около двенадцати часов, а уже столкнулся с осознанием нескольких тревожащих фактов о себе. Двенадцать часов.

На что же я буду похож через двенадцать дней? Двенадцать месяцев? Что, если Кэррин права, и Мэб доберется до меня постепенно? Или еще хуже: Что, если я был всего лишь человеком? Насчет этого она тоже была права. Власть развращает и люди, которые были развращены ею, похоже, никогда не осознавали, что это происходит. Я только что сказал Баттерсу, что не являюсь неуязвимым для магии. Какой высокомерной жопой я был бы, если бы полагал, что морально непогрешим? Считал бы, что я мудр, умен и здравомыслящ достаточно, чтобы избежать ошибок власти, ловушек, которые и лучших, чем я, людей превратили в нечто ужасное?

Я не хотел, чтобы она была права. Мне не нравилась сама идея.

Но отрицание подходит для детей. Я должен был вести себя по-взрослому.

— Хорошо, — сказал я, перехваченным горлом. — Боб в той сумке в гостиной. Верни его Баттерсу.

— Спасибо, — сказала она. — Я нашла место, где ты оставил мечи.

Она говорила о двух Мечах Креста, двух из трех святых клинков предназначенных для рук праведников в борьбе против истинного зла. Я оказался чем-то вроде няньки для них, будучи их хранителем. В основном они пылились без дела в моей квартире.

— Вот как? — сказал я.

— Я знаю, как они сильны, — сказала она. — И я знаю, как они уязвимы в неправедных руках. Я не скажу тебе, где они. И не позволю им вернуться к тебе. Я не торгуюсь.

Я медленно выдохнул. Постепенно нарастающий тяжелый гнев стянул мои кишки в узел.

— Это… было моей ответственностью, — сказал я.

— Они были, — согласилась она. Было что-то абсолютно непреклонное в ее голубых глазах. — Больше нет.

В комнате вдруг стало слишком жарко:

— Предположим, я не согласен.

— Предположим, так и есть, — сказала она. — Что бы ты делал на моем месте?