Дождь, уже было вовсе прекратившийся днем, зарядил вечером сновой силой, но Боров не обращал на тот никакого внимания. Он дажене видел, что сигарета, зажатая в зубах, давно не тлела, затушеннаяхолодными каплями. Бессмысленно продолжая покусывать ужеизмочаленный фильтр, Вячеслав не сводил прищуренных глаз с заднеговхода в концертный зал.

Вокруг не было ни души, дождливый вечер, несмотря на теплыйвоздух, разогнал всех по домам. Только пару бездомных оголодавшихпсов, рылись в мусоре неподалеку. Вячеслав не обращал на техникакого внимания. Он не любил бродячих собак, но и не и нененавидел, хоть и имел с этой породой свои счеты. Звери, они и естьзвери. И, по крайней мере, всегда ведут себя честно.

Сколько он уже стоял здесь, пристально глядя на слабый фонарь,скупо освещающий пространство над дверью, Вячеслав не смог бысказать точно. Пару часов, минимум. Было еще светло, когда онустроился в этой подворотне, неподалеку от заднего фасадаконцертного зала. Впрочем, Боруцкий не забыл принять всенеобходимые меры, чтобы его не заметили. По той же причине, покоторой не думал дразнить Виктора.

Соболев обеспечил ему просто шикарный шанс и прикрытие, и еслиБоруцкий не будет рубить сгоряча, если все обдумает – то уже вближайшие дни сумеет выдернуть Агнию из загребущих лап Шамалко.Будь он проклят, если она и так не провела там слишком многовремени. И все из-за одной-единственной глупости, когда втемячиласебе в голову, будто любит его. А он оказался слишком эгоистом,чтобы поступить разумно и послать ее подальше.

Резко выдернув изо рта промокшую сигарету, Боруцкий сжал кулакот накатившей на него злобы и ярости, от бесполезного иидиотски-неправильного чувства вины. Растер табак междупальцами.

Тех у него, конечно, не густо осталось на правой руке. Спасиботому же Шамалко. Мельком глянув на обрубки безымянного пальца имизинца, он привычно сосчитал уже белесоватые, полукруглые полоскишрамов на ладони. Хрустнул суставами, стряхнул остатки сигареты ипровел ладонью по лицу и короткому ежику волос, стирая капли дождя.Впрочем, те тут же сменились новыми, уже не каплями даже, потоками,так как ливень усилился.

Ну и, без разницы. Пошло оно все.

Больше не обращая внимания на потоки воды, падающие ему наголову, Вячеслав продолжил свое молчаливое наблюдение. И черезполчаса то было вознаграждено.

Свернув с основной дороги, к проулку у той двери подъехало двемашины с тонированными стеклами. Из первой, не ожидая пока кто-тоиз сопровождения подойдет к ее двери с зонтом, вышла молодаяженщина.

Боруцкий весь подобрался и буквально впился взглядом в ееспину.

Худющая, как обычно. И волосы зачем-то обрезала, глупая. Кажетсяему, что ее качает? Или, и правда – есть?

Но до чего же красивая, мать его так. Даже издалека.

Агния. Его жена. Его Бусинка. На дух не переносившая, когда онее так называл. Смешно, ведь когда-то, он начал называть ееБусинкой, чтобы обидеть и дать понять – не место ей там, куда Агнияпришла. И сколько, на самом деле, это прозвище после стало для негозначить…

Игнорируя дождь, не подозревая, что он за ней наблюдает. Даже незная, что он все еще жив, она медленно пошла в сторону черноговхода. Из второй машины, натягивая капюшон на голову, выскочилкакой-то пацан и что-то крикнул вслед Агнии. Из-за ветра и шумадождя Вячеславу было не разобрать слов. Агния, не повернувшись,подняла правую руку с красноречиво выставленным средним пальцем.Открыла дверь и, войдя, громко захлопнула ту за собой. И это –девушка, которая краснела и смущалась, когда он говорил: «твою ж…»,и почти три года обращалась к нему - Вячеслав Генрихович.

Он ухмыльнулся.

- Сучка. – Пацан сплюнул на асфальт.

Вячеслав через прищур посмотрел на разозленного парня. Боруцкийпонятия не имел, что тот хотел от его жены, но, судя по реакциипоследней, парень определенно, не долго задержится среди живых.Боров это обеспечит. Благо, уже имеет возможность диктовать своиусловия.

- Ничего, Бусинка. Скоро я тебя вытащу. – Тихо прошептал он,беря губами новую сигарету из пачки.

И, не прикуривая, развернулся и пошел прочь, торопясь успеть. Унего имелись билеты на этот концерт, который должен был начатьсячерез два часа, и он не собирался тот пропускать. Он слишком давноне слышал, как поет его жена.

Десять лет назад

Она пришла вовремя, даже раньше на полчаса. Ну не дура ли?

Боров уже и забыл о ней, когда позвонил администратор ресторана,с искренним удивлением интересуясь, что он должен делать с этимребенком? Кажется, Семен заподозрил босса в… не здравомыслии, еслиговорить корректно. Ладно, Боров и сам не знал, что ему делать сэтой девкой. Толку ведь с нее не будет никакого. Еще на панели бы,да, Геля что-то бы добыл с этой, а так… Ну какая из нее певицакабака? Ну, цирк, просто. Но настырная, ведь, что тот танк. Претвперед, ни на что не обращая внимания.

Может, правда, убогая. Тоже вариант, ну обделил Бог разумом,бывает. Грешно на таких обижаться или негодовать. Ему и без того заплечами грехов хватает. Хотя, была б пацаном – другой разговор, ужепристрелил бы, за настырность. Или велел бы морду начистить, если бв хорошем настроении под руку попался. Хотя, может и взял бы вкоманду, все-таки, такая непробиваемая уверенность врезультате…

Но не пацан же, мать его раз так! Девчонка! Еще и лабудукакую-то поет. И откуда взялась на его голову? Уже все парни его нанее косо поглядывают, и правда, подозревая в помешанности. Костыльуже достал его «раздумьями», что - из таких вот, неприметных ималеньких, одержимых какой-то идей, самые чокнутые и получаются.Маньяки, просто.

Убил просто – вот эта кроха, и манъяк. Умора.

И настолько же невероятно, как в роли маньяка, было для негопредставить эту девчонку певицей в его ресторане. Пусть тот сейчаси стал очень даже приличного класса, едва ли не одним из самыхпопулярных в городе, но специфика посетителей сказывалась. Такзачем это дите сюда лезло?

Не была б сиротой, послал бы. И наподдал бы еще, для пользыдела. Но что-то упрямое и злое в глазах этой девчонки его задело.Наверное, обида на весь мир, через которую он когда-то и сампрошел. Нет, он не будет ее проталкивать никуда, тем более в певицысвоего кабака, не дождется, но и мешать не станет. Понаблюдает заэтим смешным и глупым зверьком. А если у того вырастут зубы и когти– и она процарапает себе путь, чего-то добьется, тогда,посмотрим.

Размышлял об этом Боруцкий минуты три, а потом благополучнозабыл про девчонку. У него было выше крыше гораздо более важныхмыслей и дел.

И когда Семен опять позвонил ему около полуночи, даже не сразупонял, что у того случилась.

- Тут эта Агния рыдает. – С эмоциональностью дверной доскидоложил Семен.

- Кто? – Искренне удивился Боров.

- Ну, девчонка эта, что пришла сегодня. Петь, которая.

- Это че, у нее кликуха такая? – Все еще не поняв,поинтересовался Боруцкий.

- Да, нет. Имя, как я понял. – Все так же спокойно и плоскосообщил Семен.

- Так, а я причем? Нашел здесь тряпку для соплей. Гони взашей,если ничего не может. Мне-то что.

- Девчонка не плоха, Вячеслав Генрихович. Я такого от нее неждал. И номер придумала. – Доложил Семен. – И на пианино может, а унас же с этим последнюю неделю проблема, я сообщал.

Боров, которому сейчас, действительно, было не до этого, стиснулзубы и отошел, кивком объяснив свой маневр другим мужикам.

- Так что тебе надо от меня? – Рыкнул он в трубку.

- Она бусинку потеряла.

- …! – Будь он рядом, Боров бы придушил Семена. – Какую бусинку,мать тебя так?! Ты охренел, Сема? Ты по какому поводу мне звонишь,а?!

- Извините, Вячеслав Генрихович. Был не прав. Просто подумал,что… Извините. – Администратор его ресторана быстро отключился.

А Боруцкий раздраженно бросил трубку сотового телефона на диван,и вернулся к разговору о том, почему именно он возглавляет «фирму»,через которую все автодилеры города получают разрешение на ведениедела. Так случалось, что иногда ребятам об этом надо былонапоминать. С наглядными аргументами.