Стало так страшно, как еще ни разу за вечер. Так, что захотелосьв туалет, и во рту пересохло. И он увидел этот страх в ее глазахтак же четко, как любой хищник видит ужас в жертве.
- Дуй отсюда. – Медленно повторил он. Бросил на асфальт окурок инеторопливо затоптал. – И не попадайся мне больше на глаза.
И она ушла. Да, что там, убежала, слыша только грохот сердца вушах. Заскочила в коридорчик, по которому его догоняла, наскочилана застывшую там Зою Михайловну. И, схватив преподавателя за руку,потащила прочь из этого ужасного места, не обращая внимания наодышку и испуганную дрожь полной и немолодой женщины.
А на следующий вечер – пришла опять, выучив дословно«Владимирский централ» и еще несколько песен из репертуара Круга,Цыгановой и Успенской. Большую часть слов Агния просто не понимала,музыка к песням казалась ей бедной и плоской, и ее коробило отнеобходимости такое произносить.
Но она решила настойчиво идти к своей цели, веря, что путьосилит идущий.
И приходила опять, и опять, к концу октября выучив едва ли невесь репертуар исполнителей «шансона». После третьего раза ВячеславГенрихович Боруцкий (наконец-то она поняла, откуда у него этостранное прозвище), велел своим людям прекратить ее пускать. НоАгния настойчиво продолжала караулить его под окнами и, рискуяпростудиться, распевала песни во весь свой, неслабый голос.Охранники, кажется, вообще, причислили ее к ненормальным ипоглядывали как-то настороженно.
Бог знает, кто или что ее берегло. На самом деле, только спустядва года, окончательно узнав, что за человек Боруцкий, Агниядействительно поняла, как ей невероятно везло. И что Вячеслав, иправда, жалел сироту, не понаслышке зная, насколько невеселая этодоля. Возможно, он даже стал уважать ее за настойчивость ицелеустремленность, за то, что не пасовала. За смелость и силуволи, чтобы перебороть страх, который никуда не делся. Как бы тамни было, но на десятый или одиннадцатый вечер, он соизволил выйтина улицу, где она в очередной раз распевала эти непонятныепесни.
Увидев Боруцкого, Агния испугалась пуще прежнего, по виду решив,что таки достала того, и он приведет в жизнь свою угрозу, убив ее.Уж больно злым и яростным выглядел мужчина. Но и, несмотря настрах, петь не перестала.
- Ты сама убежишь, не выдержишь и два вечера. – ПроревелВячеслав Генрихович едва ли не в самое ее ухо. – Завтра, в пять,чтоб была здесь. С прикидом и макияжем. И сделай с собой что-то. Нехватало мне из-за шмакодявки еще проблем с ментами заиметь.
Глава 1
Наши дни
- Спой, птичка.
Агния не нуждалась в слухе, чтобы по губам прочитать насмешливоеприказание человека, севшего за ее столик. Тем не менее, онаотключила плеер и вынула из ушей наушники. Мужчина, усевшийсянапротив нее, ехидно поднял бровь.
- Какой моветон, Агния Валерьевна. Одиннадцать утра, а вы водкуглушите, и без закуски. А ведь вам еще выступать.
Виктор Шамалко, депутат, один из кандидатов в Президенты ихстраны на предстоящих в будущем выборах, бандит в прошлом, иолигарх в настоящем, владелец этого ресторана, и хозяин Агнии,выигравший ее у предателя в карты, осуждающе хмыкнул. Потом жестомруки подозвал официанта, и велел принести еды.
Интересно, как он подавал знак, чтобы туда что-то добавили? Илинаркотик растворяли в напитках? Той же водке…
Кто сказал, что рабства уже не существует на планете? Бред. Естьоно. Просто кандалы изменили вид, а рабовладельцы научились игратьблагородные роли.
Ничего не сказав в ответ на этот упрек, Агния молча наблюдала затем, как расторопный официант расставляет на столе тарелочки. Еслиона и была голодна, то не ощущала этого. Однако отказываться быловесьма чревато.
Сейчас Виктор Шамалко смотрел на нее снисходительно и, даже,благожелательно. Без сомнения, он прекрасно знал, отчего это Агниипришло в голову напиваться с утра. Таких триумфов не забывают испустя много лет. А тут лишь год прошел. Поддевая ее, он лишьусиливал страдания самой Агнии, получая большее удовольствие.Садистская натура этого человека, всегда и во всем требовалабольшей боли от подвластных ему жертв. И никто не гарантировал,что, к примеру, в следующую секунду, благожелательность темных глазне сменится гневом и бешенством. А от этих эмоций Шамалко не моглоспасти или защитить никто и ничто. Он всего лишь выведет ее вподсобное помещение, и изобьет там. Не в полную силу, нет, такогоон себе не позволял. На Агнии можно было зарабатывать. И весьманеплохо. Потому, полную силу своему садизму он давал на других. Нои того, что перепадало ей – с лихвой хватало, чтобы неделямимучиться от боли. Причем, Виктор бил ее так, чтоб не оставитьследов. Не хотел портить «товарный вид» своей звезды. Оттого, длянее, по большей части, он приберегал свой арсенал моральныхпыток.
Впрочем, ничего из вышеперечисленного не мешало Виктору время отвремени просто избивать ее. Так, для собственного удовольствия. Илиза провинности и ошибки с его точки зрения. Шамалко любил мучитьтех, кто слабее. Любил причинять страдания и боль. Обожализдеваться над женщинами. Мучить же жену убитого им давнего врага –доставляло ему особое, изощренное удовольствие. Вероятно, он сильножалел о том, что не может воскресить того, чтобы вновь повторитьвершину своего успеха в области мучений женщин. И снова избитьАгнию тогда, когда она была беременна…
Сейчас, как и все последние месяцы, она не чувствовала себясильной и стойкой. Агния уже ничего не хотела и ни к чему нестремилась. Ее сломили. Не его издевательства, а смерть любимого, ивыкидыш, который случился после того, как она попала в рукиШамалко. Однако, и полностью потеряв всякое желание к жизни, Агнияне могла постоянно терпеть наказания и измывательства. Именнопотому, совершенно не имея аппетита, она послушно подвинула к себечистую тарелку и принялась вяло есть. И делать вид, что, несмотряна всю апатию, ей совсем не хочется воткнуть вилку ему в глаз. Илихоть в руку, но чтоб побольнее.
- Правильно, Агния Валериевна, не хватало нам еще неприятныхинцидентов во время выступления. – Шамалко наблюдал за ее трапезой,чуть прищурившись. – А сейчас, когда вы немного закусили, спойте-кадля меня что-нибудь. В виде личного одолжения, так сказать.
Он над ней издевался, и даже не скрывал этого. Хотя, ради чего,он же ее владелец, вот и делает, что заблагорассудится. И хотьпрекрасно знает, что перед концертом она старается беречь голос дораспевки и репетиции, не отступит же.
Молча, не споря, и не возмущаясь, Агния поднялась со своегоместа и направилась к пустой сейчас сцене. Голова кружилась иподташнивало. То ли от рюмки водки с непривычки, то ли от того, чтоей подмешивали. Музыканты, сидевшие у края сцены, прекратилииграть, видимо, заметив ее приближение, умолкли, ожидая, какуюпесню она собирается петь. Агния обернулась на Виктора. Но тогоотвлекли, кто-то из посетителей ресторана уже подсел к депутату застолик и о чем-то разговаривал. Что ж, по крайней мере, она можетполучить хоть кроху приятных эмоций. Назвав романс, Агния медленнои аккуратно поднялась на две ступеньки, возвышающие сцену.
Он прилично рисковал, ошиваясь сейчас здесь. Вообще, простоприехав в столицу, Боров конкретно нарывался, словно самнапрашивался на то, чтобы ему надавали по шее и закончили то, чтокогда-то не потянули сделать по-человечески. Соваться на чужуютерриторию, вообще, глупо, а уж если ты не в ладах с одним изместных главарей, который уже раз хоронил тебя…
Дурное решение.
Однако сейчас Боруцкий был в куда лучшем положении и могпозволить себе подразнить противника. В этот раз он поставил наверного туза, и при всем желании, Шамалко не имел никакойвозможности достать его. Ни единой. Если, конечно, не хотеллишиться такой желанной и мощной поддержки на предстоящихвыборах.
Хотя, Бог свидетель, Вячеслав сейчас стоял в темноте подвесенним дождем вовсе не для того, чтобы позлить или раздразнитьВиктора. Этого он хотел бы меньше всего, слишком опасаясь того, чтота сволочь, не имея возможности достать самого Борова, отыграетсяна другом человеке.