В воскресенье я встал раньше всех и все время бегал к окнусмотреть, не начался ли воскресник. Я боялся, что папа опоздает. Нопапа не спешил. Он долго пил чай и читал в газете про матч нашиххоккеистов с «Уэмбли лайнс» и «пантерами» из Ноттингема.

— Папа, иди скорей, все уже вышли! — закричал я.

— Не пори горячку, — ответил папа. — Перебил насамом интересном месте. Оказывается, на тридцать седьмой минуте мысломили сопротивление «пантер».

— Они уже начали работать, Когда же ты выйдешь?

— Не волнуйся, — сказал папа. — Я выйду, когда уних образуется прорыв.

— А если у них не образуется?

— Еще как образуется, — ответил папа. — На этотсчет можешь не сомневаться.

— Когда у них образуется прорыв, — вздохнула мама икак-то странно посмотрела «на папу, — он выйдет и выведет их вчисло передовых.

Мы стали у окна и начали смотреть на двор. Наши соседи вышли сносилками, лопатами, метлами. Одни расчищали площадку для катка,другие носили снег для горки.

— Ну и работнички! — сказал папа. — Вали-дольнаякоманда. С такими валидолыциками можно только завалитьвоскресник.

— Вот и Сабантеев вышел, — сказала мама.

— А что с него толку, — ответил папа. — Тоже мнеценный кадр. Грабарь! Ты глянь, как он лопату держит. Простопотеха! Нет, это тебе не смычком водить: тили-тили-тили-бом —концерт для скрипки с оркестром. Тут, брат, работать надо!Ручками!

Мама пошла убирать со стола. Папа закричал ей вслед г

— Завмаг прибыл! Товарищ Полонский! За носилки взялся!Авторитет в домовом масштабе себе зарабатывает. А вот и Фитюлькинявился на место происшествия. Посмотрим, что он возьмет? Так изнал, за метелку взялся. Что полегче. С метелкой не вспотеешь.

Папа взял кресло и придвинул его к окну.

— Чистая комедия! — сказал он, усаживаясь — Не надоидти в кино, А вот и Курбаткин включился. Дескать, и руководство«не гнушается. Папа расхохотался.

— Что там случилось? — спросила мама.

— Фитюлькину на ногу доска упала. Он и прыгает на однойноге.

В это время старик Бедросов посмотрел на наши окна. Папаспрятался за занавеску. Бедросов воткнул лопату в снег и зашел впарадное.

— Это он к нам. За мной. Скажи, что меня дома нет! —Папа на цыпочках побежал в другую комнату.

— Папа! Куда ты? — закричал я. — Может, у нихпрорыв.

Папа ничего не ответил. Он закрыл за собою дверь. Бедросовавстретила мама.

— А я за хозяином, — сказал старик.

— Его нет дома, — вздохнула мама. Бедросов ушел, ипапа опять стал за занавеской.

Он начал передразнивать Фитюлькина и показывать, как тотполивает из шланга землю.

Вот тут-то и зазвонил телефон. Папа снял трубку, и лицо у негосделалось серьезное.

— Да, да, да, да, да, — закивал он.

— С кем это ты? — спросила мама.

— Вызывают на работу, — ответил папа. —Табачникова угоняют в командировку. Придется пойти в контору ипринять от него несколько срочных бумажек.

Папа пошел одеваться.

— Постой, — сказала мама. — Как же ты выйдешь?Ведь тебя увидят во дворе.

— Фу, черт, совсем забыл про это!

— Получится очень неудобно, — сказала мама.

— Да, получается какая-то глупистика. Как бы незаметнопройти мимо наших жильцов?

Папа из-под занавески осторожно заглянул во двор. Там былополным-полно наших соседей все работали, смеялись и дажеперебрасывались снежками, как маленькие.

— А что, если тихонько пройти мимо забора! — спросиламама.

— Бедросов увидит, — сказал папа. — Такой типобязательно увидит.

— Может, они устроят обеденный перерыв? — спросиламама. — Устроят перерыв и временно разойдутся.

— Черта с два, они разойдутся! Ты видишь, с какимпроизводственным подъемом они работают!

— Что же делать? — спросила мама.

Папа сел на диван и задумался. Я тоже начал думать. Мнезахотелось помочь папе. И тут я вспомнил, что в одной кинокартине явидел, как мужчина переодевается в женское платье, чтобы убежать отсыщиков.

— Я придумал, папа. Можешь не волноваться, — сказаля.

— Ну, ну, выкладывай.

— Ты надень мамино платье, и тебя никто не узнает.

— И этот болван — мой сын, — сказал папа.

— А что они, no-твоему, узнают?

— Замолчи ради бога, — сказала мама. — И такголова идет кругом.

— Я сам видел, как сыщики не узнали…

— Какие сыщики? — спросил папа. — Что он говорит?Объясните, поя&луйста, что он там лопочет!

— Да, я видел, как сыщики стояли под окном, а он наделженское платье, пальто, и шляпку с пером, и туфли на высокихкаблуках. И он прошел мимо них, а сыщики думали, что это какая-тоженщина…

Папа схватил диванную подушку и бросил мне в голову. Я присел,ойа пролетела мимо и попала в аквариум. Из аквариума поднялся столбводы. Папа вышел из комнаты.

Я и, мама стали за занавеской.

Через минуту хлопнула дверь. Во двор вышел папа… Он поднялворотник и тихонько побрел вдоль забора. Он было дошел до ворот, нотут его заметил старик Бедросов. Старик что-то крцкнул, и всебросили работать и посмотрели на папу. Папа тоже обернулся. На лицеу него была такая улыбка, какой я «никогда не видел. Папа втянулголову в плечи и, сгорбившись, пошел прочь. Мама отвернулась отокна. И я тоже. Мне уже почему-то не хотелось смотреть на нашихвеселых соседей, на наш веселый двор.

Мама начинает выздоравливать…

Никто не знает, сколько болезней у нашей мамы. Может быть, ихдесять тысяч, А может быть, два миллиона. Сосчитать их, говоритпапа, труднее, чем звезды в небе.

Мама все время лечится, а болезней становится все больше. Этоиз-за медицины. Наша медицина ничего не знает. Она никак не можетразобраться в маминых болезнях.

Папа достал маме номерок в поликлинику, где лечатся сам товарищШугайло и товарищ Мыстрецов. Но и там медицина не понравиласьмаме.

— Полы паркетные, — сказала она, — врачианкетные. И все они слишком молодые…

Молодым врачам мама не верит. Она верит старым. Папа привелстарого врача. Он был такой старый, что еле передвигал ноги. На нембыли черный пиджак, и черные штаны, и черные ботинки, и черныйбантик на белой рубахе, закапанной лекарствами. Он, наверно,полчаса шел из передней в комнату. Я боялся, что он умрет подороге» Но он не умер,

Попросил миску и полотенце вымыть руки. В это время мама лежалана диване в красивом ером шелковом платье и лакированныхтуфлях.

Доктор вымыл руки, вынул из чемоданчика термометр и часы,похожие на яйцо. Температура была нормальная. Он долго выслушивал ивыстукивал маму. Он так устал, что начал кашлять и сопеть, пока непринял какое-то лекарство.

— Так вот что, душенька, — сказал он. — Выздоровая женщина, годны, так сказать, к строевой службе… Могу васзачислить в пехоту.

Тут доктор засмеялся, а за ним папа, а за папой я.

— Ваша беда, — продолжал доктор, — ваш вес.Скиньте пуд — и все будет в порядке. Надо меньше кушать мучного ибольше гулять!

Я очень обрадовался. Наша мама здорова! Я чуть не поцеловалдоктора. Папа тоже обрадовался. Он дал доктору пятьдесят рублей исам надел ему на голову шляпу. Но мама почему-то расстроилась. Онасказала, что мы зря отдали деньги. Лучше бы на эти деньги нанятьполотеров и натереть пол или купить мне новую рубашку. А мы отдалиих доктору. А он совсем выжил из ума. Он не заметил болезней,которые все видят. Слава богу, они у мамы не первый год. О нихзнают все родственники и друзья. Теперь придется искать другогодоктора.

В Москве мама так и не нашла хорошего доктора. Она «нашла его настанции Кратово. Вот это был доктор! Он сразу обнаружил десятьтысяч болезней и еще одну такую, о которой даже мама ничего незнала!

Новый доктор сварил лекарство и налил его в бидон. Мама привезлабидон домой. Она должна была пить это лекарство через каждые тричаса. Днем и ночью. Но наша больная мама никак не могла ночьюпроснуться. Ее будил папа и давал выпить лекарство из бидона.