«Филодендрон спутанные листья…»
Филодендрон спутанные листья
Точно в смертной муке разметал
По окну. Завешан мутью мглистой
Тусклый наш квартал.
Осень. Город. Роковые звенья
Перепутанных людских судеб.
Вой желаний. Тяжкие лишенья.
Бой за кров и хлеб.
Поздний вечер. Было бы уютно
В мягком кресле под большим цветком.
Но нельзя забыть и на минутку
Всё, что за окном.
«Жалобно струны звенят…»
Жалобно струны звенят
В прошлое канувших дней.
Смотрит в окно мое сад,
Полон оживших теней.
Так же на синих снегах
Утра забрезжил восход
В час, когда смерть на часах
Стала у наших ворот.
Слезы, и думы, и сны
Те же, что были тогда.
Смертной тревоги полны,
Словно в преддверьи суда.
ИЗ РУКОПИСНЫХ КНИГ (1915–1931)
ИЗ КНИГИ «БРАТЕЦ ИВАНУШКА»
«Унеси меня на волке сером…»
Унеси меня на волке сером,
Унеси меня, Иванушка, домой,
В наше царство, за леса и горы,
Далеко от жизни — ведьмы злой.
Во дворце твоем, в моей светлице,
Как на небе, солнце и луна.
Не смолкают песни райской птицы,
Днем и ночью музыка слышна.
«В полночь глухую меня ты покинул…»
В полночь глухую меня ты покинул,
Братец Иванушка, в чаще лесной.
Братец Иванушка, в царстве змеином
Змей-семиглав обручился со мной.
Страшно мне жить под владычеством змея.
Давит кольцо его ласк мою грудь.
Злое дыхание пламенем веет.
Красные жала лицо мое жгут.
Неба не видно в подземной пещере.
Камни, песок без воды…
Воют вокруг невидимые звери,
Ветер завеял дороги следы.
Братец Иванушка, братец мой милый,
Поздно следов и дороги искать.
Сердце уснуло и всё позабыло,
Любо ему под землей остывать.
«Далеко, далеко, за алмазной горой…»
Далеко, далеко, за алмазной горой
В терему у зари, под вечерней звездой
Спит Иванушка, чарами злыми пленен,
И в хрустальном гробу видит горестный сон,
Что в Кащеевом царстве одна я бреду
И дороги-пути из него не найду,
Что во тьме меня злой чародей сторожит,
И коса его злобно о камень шуршит,
И слетают о полночь ко мне упыри
И сосут мое сердце, и кровью зари
Обагряется в небе хрустальный чертог,
Где Иванушка в горестном сне изнемог.
«Братец Иванушка, сегодня приснился…»
Братец Иванушка, сегодня приснился
Мне страшный кто-то с волчьей головой.
Крепко зубами мне в сердце он впился
И пропал в гущине лесной.
Как тень, по орешнику я бродила
И зачем-то орехи брала,
А в груди у меня уж не сердце было,
Раскаленный горн добела.
Вышла на поляну, вижу две осины —
На каждом листке огонь и кровь…
Смеется старый лесовик под ними:
«Вот она, ваша человечья любовь».
«— Здравствуй, Иванушка, братец родимый…»
М.В.Ш.
— Здравствуй, Иванушка, братец родимый,
Что же ты мимо сестрицы идешь?
Отчего на бровях твоих иней,
На ресницах белые слезы?
Разве и ты в плену у Мороза
В серебряном царстве живешь?
— Что говоришь ты, Аленушка,
В толк не умею я взять.
Правда, зима студеная,
Да я начал дрова припасать.
— Не позволит Морозко, Иванушка,
Топить в ледяном лесу…
— Проживешь без огня, Аленушка,
Я шубку тебе принесу.
— Не носи мне шубу, Иванушка,
Сомнется убор парчевой…
— Ну, прощай, я застыл, Аленушка,
Говоривши с тобой.
И пора мне, сестрица милая,
На деревню к жене молодой.
«Ожерелье из слез моих жемчужинок…»
Ожерелье из слез моих жемчужинок
Понапрасну, Иванушка, тебе я дала.
Ты все растерял их, как шел за валежником,
Целый день я искала их — не нашла.
Не знаю, дождусь ли зари вечерней.
Устала я слезы мои искать.
Желтой купаве, полыни серебряной
Скажи, чтоб вышли меня встречать.
Чует сердце — у них ожерелье,
Надену его и усну под сосной.
Не буди меня, тише иди, Иванушка,
Как будешь валежник нести домой.