Он растерянно посмотрел на кольцо.

— Может, нам нужно время, чтобы все как следует обдумать?

— Вряд ли из этого выйдет толк.

— Но я люблю тебя, Лиза! И ты говорила, что любишь меня.

— Мне казалось, что люблю. Правда… Но не так, как ты того заслуживаешь. Я не чувствую…

— …того, что чувствуешь к нему, — докончил за нее Фриц. — Тебе кажется, что ты влюблена в него, верно?

Она боялась признаться в этом даже самой себе. Все слишком запуталось, и у нее не было точного ответа.

— Не знаю, — искренне призналась она. — Я хотела только помочь ему. Я должна была быть рядом.

Фриц сжал губы и снисходительно качнул головой.

— Из-за нелепого случая, о котором ты почти забыла, ты сотворила себе героя. Мне даже жаль этого беднягу. Ему наверняка предстоит рухнуть с пьедестала, на который ты его воздвигла, и разбить себе голову.

— Прошу тебя, Фриц, возьми кольцо. Я могу только еще раз попросить у тебя прощения. Надеюсь, ты встретишь женщину, которая будет лучше, чем я.

Он нехотя взял у нее кольцо и сунул в карман.

— Никого я не смогу полюбить так, как люблю тебя, — хрипло проговорил он.

Глаза Лизы были полны слез. Он схватил ее за плечи, привлек к себе и в отчаянии поцеловал в губы.

— Когда придешь в чувство, дай мне знать, — сказал он, отпуская ее. — Я буду ждать. — Поспешно миновав коридор, он вышел. Дверь захлопнулась за ним.

Лиза смахнула слезы и провела ладонью по влажным щекам. Только тут она заметила темную фигуру в дверном проеме смежной спальни. Интересно, как долго Максим там стоял?

Он нерешительно приблизился. В руке он держал записную книжку, отчего управляться с костылями ему было особенно неудобно.

— Я воспользуюсь телефоном, если можно… — сухо бросил он.

— Конечно, — пролепетала она и, словно спохватившись, добавила: — А что случилось?

— Хочу позвонить приятелю, спросить, можно ли остановиться у него на ночь, — педантично объяснил он. — Завтра отправлюсь к Кларе. Сегодня уже поздно ехать к ней.

— Но ты же говорил, что у нее и так забот хватает.

— У меня нет другого выхода.

Он оглянулся и, увидев телефон, захромал к нему.

— Но тебе незачем уезжать отсюда, — дрожащим голосом проговорила Лиза. Максим насмешливо поднял брови. — Мы… мы с Фрицем больше не обручены.

— Прискорбно слышать, — безучастно произнес он. — Поэтому ты и плакала?

— Нет… то есть, да. — Она досадливо откинула со лба прядь волос. — Все так сложно и запутано.

— Похоже, все запутывать — твоя специальность. — Под его внешним спокойствием угадывалось раздражение. И словно в подтверждение этого он с холодной злостью в голосе добавил: — На случай, если у тебя остались сомнения на сей счет, могу заверить тебя, что ты свободна от всяких обещаний, если можно так выразиться.

— Я никогда никому не говорила, что мы с тобой обручены, — попробовала оправдаться Лиза. — Это было недоразумение.

— Которое ты даже не попыталась исправить.

— В больнице сказали, что главное — поддерживать в тебе присутствие духа.

— Ну да. Разыгрывая спектакль.

— Тогда ты не возражал. Если бы ты спросил меня прямо, я рассказала бы тебе всю правду. Только дождалась бы, пока ты поправишься.

— Я боялся, не обидишься ли ты, узнав, что я ничего не помню про наше обручение. Боясь причинить тебе боль, я решил оставить все как есть в надежде, что память вернется ко мне и я вспомню, как это нам удалось обручиться между ужином и той злосчастной аварией. — Помолчав, Максим с грустной иронией заметил: — Меня оказалось не так уж сложно разыграть, верно?

— Я этого не хотела. Все… все вышло само собой.

— Ты хочешь сказать, что случайно оказалась в больнице и случайно увидела меня там?

Его вежливый тон был почти оскорбительным. Лиза вспыхнула.

— Когда я услышала про аварию, то сразу отправилась туда и попросила, чтобы мне разрешили навещать тебя. Если бы они узнали, что я тебе никто, то едва ли пустили бы. Поэтому я и решила, что лучше пусть уж думают, будто я твоя девушка. А потом эта журналистка увидела у меня на руке кольцо и поспешила сделать вывод о том, что мы с тобой обручены. Дальше вся эта история начала разрастаться, как снежный ком, и я уже ничего не могла поделать.

— Понимаю, — кивнул Максим, — ты действовала по доброте душевной.

— Фриц не прав. Я делала это не только из жалости к тебе.

— Нет, тобой двигала совершенно нелепая идея, будто ты мне обязана. — Он криво усмехнулся.

— Но это правда…

— Господи, Лиза! — Он досадливо отмахнулся от нее. — Избавь меня от твоей благодарности, ладно? Я в ней не нуждаюсь.

— Понимаю, но ничего не могу с собой поделать.

— Если ты и была должна мне, то уже сполна расплатилась, — сердито проворчал он. — Считай, что мы квиты.

— Я заставила тебя страдать, — смущенно сказала она.

— Страдать? — Он отрывисто рассмеялся, и смех больно резанул ее слух. — Ты себе льстишь. Ты и вправду красивая женщина, и, разумеется, сознание того, что ты согласилась стать моей женой, тешило мое самолюбие. Но чаще я думал, что, должно быть, был не в себе, когда делал тебе предложение.

С таким же успехом он мог отхлестать ее по щекам. У Лизы перехватило дыхание.

— Ты же говорил, что любишь меня, — выдавила она.

— В этом нет ничего удивительного, — холодно сказал он. — Человеку, который собирается признаться своей предполагаемой невесте в том, что не помнит, когда и при каких обстоятельствах сделал ей предложение, лучше предварить подобное признание объяснением в любви. Кстати, как долго ты рассчитывала разыгрывать весь этот балаган?

Лиза почувствовала, что и сама начинает кипеть от злости.

— Я просто хотела помочь тебе. Рано или поздно я сказала бы тебе правду…

— Когда?

— Когда ты больше не нуждался бы в моей помощи.

Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Он словно окаменел.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи. И никогда не нуждался. Кажется, я как-то говорил тебе, что в моей жизни нет места для постоянной спутницы.

— Я не забыла.

— Вот и хорошо. В таком случае ты поймешь, с каким облегчением я узнал, что мне не придется сочетаться с тобой браком.

Не зная, что сказать, Лиза замолчала. Максим снова занялся телефоном. Сверившись с записной книжкой, он попытался набрать номер, но ему не удалось. Он тихо выругался и стал набирать повторно.

На него было больно смотреть. Видя его беспомощность, Лиза, не выдержав, предложила:

— Давай я наберу.

В ответ он с остервенением рявкнул:

— Я не нуждаюсь в твоей помощи!

Лиза отвернулась к окну и застыла, обхватив себя руками.

Повисла тишина. Прижав трубку к уху, Максим напряженно прислушивался. Лицо его выражало все большее нетерпение. Наконец он опустил трубку.

Лиза до боли стиснула себя руками.

Максим углубился в книжку в поисках другого номера. Перелистывая страницы, он уронил трубку на пол, неловко наклонился и стал шарить по полу больной ладонью. Лиза мучилась, наблюдая за ним. Она ощущала его боль, как свою. У него снова ничего не вышло, он выругался и в ярости отшвырнул телефон. Пролетев через всю комнату, аппарат ударился о стену и упал на ковер.

Максим стоял, стиснув кулаки, с искаженным бессильной злобой лицом. Лиза пересекла комнату и подняла телефон.

— Извини, дурацкая выходка. Мальчишество, — буркнул он. — Сломался?

— Кажется, нет. — Она поставила телефон на место и, не отнимая руки, обернулась. — Ты и вправду ведешь себя как мальчишка. Хочешь себе навредить, лишь бы мне досадить? Тебе совершенно не обязательно сегодня уезжать отсюда. Ты можешь жить здесь, пока не поправишься.

Максим, тяжело вздохнув, закрыл лицо ладонью. Затем он отнял руку и уставился на свои покрасневшие пальцы, словно видел их в первый раз.

— Ладно, — пробормотал он. — Твоя взяла… Пока.

Лиза с облегчением перевела дух.

— Пойду приготовлю ужин.

Он кивнул.

— Помощи не предлагаю. Боюсь, что помочь ничем не смогу.